Юлия Резник - Застенчивые кроны

— Красивая машина.

— Спасибо.

Богатая отделка кожей двух цветов, детали из ценных пород дерева и безупречный эргономичный интерьер создавали в салоне атмосферу изысканного благородства. А мерное урчание мотора просто кричало о феноменальной мощности двигателя… Автомобиль плавно тронулся и рванул вперёд, отчего в животе женщины взволновались бабочки. Дашка тихонько выдохнула, сжала ноги, в попытке с ними совладать, и искоса взглянула на Германа. Он внимательно следил за дорогой, нацепив на нос шикарные очки. Вроде, Gucci… Но она не стала бы спорить. Люба разбиралась во всех этих дизайнерских штучках. Даша — нет. Последовав примеру мужчины, она извлекла из своего рюкзака гораздо более демократичные Rey Ban. Спрятав глаза за непроницаемыми стёклами очков, почувствовала себя намного увереннее. Так можно было наблюдать за водителем, не выказывая своей истинной заинтересованности. Красивая широкая ладонь переместилась с руля на колено, тихонько заиграла музыка. Что-то из классики. Возможно, Вагнер.

— Какие планы на вечер?

— Да, никаких. Съем свой дерьмовый ужин и завалюсь спать.

— Дерьмовый?

— Угу… — Даша прикусила губу изнутри. Пожалуй, теперь ей следовало лучше следить за своим языком. Герман был большим интеллигентом, и девушке не стоило осквернять его слух. — Понятия не имею, как в достаточно хорошей гостинице может быть настолько паршивый ресторан.

Герман не стал комментировать ее слова. Аккуратно перестроился в крайний ряд, и на первом же перекрестке свернул. До гостиницы Даши оставался всего квартал.

— Эй, куда это мы?

— В одно хорошее место, где нас покормят.

Даша подняла очки на макушку:

— Я не напрашивалась, Герман.

— Я знаю. — Мужчина повернул к ней лицо. — Моя актриса не должна есть дерьмовый ужин.

— Это не настолько принципиально… — растерялась Дашка.

— А для меня — принципиально. И, на будущее, если тебя что-то не устраивает, сразу об этом говори ответственным.

— Господи, это всего лишь ужин…

— Дерьмовый ужин, заметь.

Ситуация была настолько абсурдной, что Даша нервно рассмеялась. Она не знала, что думать. Ей и без того оплачивали все расходы — гостиницу, еду, дорогу… Ей бы и в голову не пришло предъявлять какие бы то ни было претензии. Тем более, режиссеру. Но жалоба прозвучала. И вполне возможно, теперь кому-то влетит за то, что её не устроил ужин. Ведь за комфорт съёмочной группы кто-то, да отвечал. И теперь, у этого человека определенно будут неприятности…

— Герман, меня все устраивало. Правда. Никаких нареканий, все хорошо…

— Я понял… Приехали.

Ей показалось, или он действительно улыбнулся? Дашка была готова поклясться, что увидела его улыбку. Немного насмешливое движение губ, которое сделало что-то странное с её пульсом. Она все еще пыталась разобраться, что же, черт возьми, произошло, когда дверца машины распахнулась:

— Пойдем…

Ее дрожащие пальцы доверчиво скользнули в его ладонь. После прохладного салона автомобиля раскаленный воздух улицы удушающим жаром проник в легкие. В горле пересохло, и Даша сглотнула.

— Что это за место? — немного скрипучим голосом поинтересовалась она.

— Ресторан моей бабки. Ты, должно быть, слышала о нем.

Даша бросила на мужчину испуганный взгляд. Почему-то сам факт того, что Герман привез её именно сюда, взволновал. К входу в заведение девушка шла на подгибающихся ногах, не в силах разобраться, а что же, собственно, её так сильно взбудоражило. Возможно ли, что всему виной — идущий рядом мужчина? Наверное, да… А ведь много лет назад Даша дала себе зарок, что больше никогда не позволит такому случиться. Мужчины, подобные Герману — слишком большое испытание для любой женщины. Ей такое счастье было абсолютно без надобности.

— Вечер добрый, Герман Маркович… Ох, и обрадуется Маргарита Александровна вашему визиту…

— А что, Марго еще здесь? — удивленно вскинул брови Герман, пожимая руку швейцару.

— В кабинете. Она сегодня не в духе, — прошептал Василич в усы.

— Разберемся…

Любезно пропустив спутницу вперед, Герман вошел в открытую дверь. Дашка осмотрелась. Ей пришелся по душе уютный интерьер ресторана. Выполненный в прованском стиле, он скорее напоминал загородный дом с просторной верандой, в окнах которой виднелась гостиная — главный зал ресторана. На стенах — открытый кирпич приятного белесого цвета. На полах — дубовый, с сединой, паркет. В тон ему — дверцы гардеробной и перила шикарной кованной лестницы.

— Гера! — Послышалось за спиной.

Даша медленно обернулась и встретилась взглядом с пожилой статной женщиной.

— Марго…

— Ты почему мне не сказал, что приедешь? Я бы приготовила что-нибудь вкусненькое…

— Нас прекрасно накормит твой шеф. А тебе бы следовало отдохнуть.

— Вот еще… — фыркнула Марго. — Он опять разговаривает со мной, как с выжившей из ума старухой, — пожаловалась Даше, будто бы они тысячу лет были знакомы. — Можете называть меня Марго…

— А я Дарья Иванова… Даша.

— Марго, девятый час… — вмешался в разговор Герман. — Ты обещала мне не задерживаться на работе так долго…

— Ай, Гера… Без меня здесь все идет кувырком, вот сегодня говядина… Из Новой Зеландии, Даша, представляешь… Мы ее так долго ждали, а она…

Герман шел за бабкой, которая, подхватив его спутницу за руку, вела ту в сторону своего кабинета, и не мог поверить тому, что видит перед собой. Абсолютно игнорируя внука, Марго сосредоточилась на Даше и довольно живо обсуждала с ней проблемы ресторанного бизнеса. Что-то спрашивала, рассказывала о чем-то своем, показывая той что-то в компьютере. Смеялась и спорила. Герман тысячу лет не видел бабку такой оживленной! А Даша? Немного освоившись в компании незнакомого человека, она вновь стала другой! Её изменчивость манила Германа со страшной силой. Заставляла хотеть большего — вызывала желание постичь до конца… Он тряхнул головой, но так и не смог избавиться от наваждения. Однажды он понял, что талант артиста — это не его умение петь или играть. Это, в первую очередь — сумасшедшая энергетика, которая затягивала окружающих, подобно тайфуну. Вот почему его притяжение к Даше в этом плане было вполне понятно… К чему он не был готов — так это к тому, что она затянет его совсем другим. Своими женскими тайнами, своей личностью, всей своей сутью…

Некоторое время спустя прямо в кабинете накрыли ужин, но женщин, похоже, он мало интересовал — настолько они увлеклись беседой. Хотя, нет… Даша получала истинное удовольствие от еды. И это выглядело чертовски сексуально! Герман взгляда не мог отвести! А Даша, не замечая его пристального внимания, аккуратно отрезала очередной кусочек телячьего медальона, окунула его в их знаменитый вишневый соус и аккуратно сняла губами с вилки. Капелька соуса сорвалась вниз. В нарушение всех правил этикета, Даша подхватила ту пальцами, облизала их и, как ни в чем не бывало, вернулась к беседе о новозеландской говядине. А у него земля ушла из-под ног.

— Гера… Ге-е-ер!

— А, что, прости? — вернулся в реальность мужчина.

— Уже поздно, а у Даши завтра тяжелый день… Отвези девочку домой.

— Я могу и на такси, Марго…

— Вот еще. Я отвезу.

В гостиницу ехали в полнейшем молчании. Но оно было уютным, и нисколько не портило впечатление о проведенном совместно вечере. Пожалуй, еще никогда в жизни Герман не был настолько растерян.

— Ты улетаешь завтра?

— Да, вечером… После репетиций.

Это хорошо… Это просто отлично. Ему нужна пауза, чтобы все обдумать, как следует. Сейчас слишком много эмоций в душе. Слишком много чувств. Плохие советчики — с какой стороны ни посмотри.

— Тогда, наверное, до встречи на вашей территории?

— Ага… К вечеринке все уже готово.

— Хорошо…

— До встречи.

— Спокойной ночи.

Даша прошла через полупустой холл гостиницы, поднялась в лифте на свой этаж и открыла дверь. С удовольствием скинула свои кеды, и наступила на какую-то бумажку. Поднесла ту к глазам, и едва не задохнулась.

«Я все о тебе знаю, грязная шлюха. Убирайся — не то пожалеешь!»

Трясущимися руками Даша сложила записку пополам и запихнула ту в сумочку. Хотя больше всего ей, конечно, хотелось выбросить эту мерзость в мусорное ведро, предварительно разорвав на мелкие кусочки. Или сжечь… Но тогда бы она уничтожила единственную улику. А этого женщина допустить не могла. Медленно выдохнув, Даша проверила замки на двери и окнах. Воспоминания о прошлом нахлынули с новой силой, и все страхи, которые она прятала глубоко-глубоко в себе, ожили, устремляясь по нервам. И стало страшно… Дико, парализующе. Убедившись, что все, как следует, закрыто — резким движением задернула шторы и съехала на пол по стене. Почему-то эти последние суетливые движения отняли остатки сил. Прошедший день, такой интересный и насыщенный, сейчас казался далеким и ненастоящим. Будто бы в её жизни вообще не было места положительным эмоциям… Будто бы она совершила преступление — позволив их себе. Даше совершенно не стоило забывать, что её действительность — грязь. Из которой, похоже, не стоило и высовываться. Но ведь высунулась — мелькнула мысль. И что теперь? Черт, ведь у нее даже не было оружия, чтобы за себя постоять! Женщина вскочила на подгибающихся тонких ногах и кинулась к столику, на котором стояли стаканы и бутилированная вода. Открыла мини бар, пошарила в ящике. Ничего, что можно было бы использовать, как оружие… Ни канцелярского ножа, ни обеденного!

Поднялась. Уперлась обеими руками в стол, опустила низко голову, делая короткие рваные вдохи. Ей просто нужно успокоиться. Почему она вообще решила, что ее жизни хоть что-то угрожает? Из-за записки, которую кто угодно мог подбросить под дверь? Разве мало у нее завистников? Обычное дело в шоу-бизнесе. Так почему её так сильно накрыло? Только потому, что тринадцать лет назад, точно так же, ей угрожал Керимов?

Даша выпрямилась, прошла через комнату и, не раздеваясь, упала на кровать. Ей, казалось, что она вернулась туда, куда ни за что на свете не хотела возвращаться. Во времена паранойи, вызванной приемом кокаина. Она так явно ощутила заново все те давно обузданные страхи… Глупая. Когда в первый раз Керимов предложил ей нюхнуть, Даша согласилась. Была уверена, что запросто сможет остановиться в нужный момент. Получить нужный эффект, расслабиться, отыграть, как следует, и… отказаться от допинга. Тогда она не понимала, что это самообман. Остановиться Дашка не смогла. Кокаиновое опьянение сопровождалось ощущением легкости и счастья. Она была на десятом небе. Ей так не хватало удовольствий в её прошлой жизни! А под кайфом казалось, что она испытывала весь их спектр… Но этот эффект сохранялся недолго. Максимум — полчаса в самом начале, и всего лишь четверть часа — в конце. На смену эйфории пришла депрессия. Вместо повышенной выносливости и работоспособности — упадок сил. У нее абсолютно пропали аппетит и сон, зато появились тахикардия, конвульсии и, самое страшное — паранойя. У Дашки возникли навязчивые идеи. Ей стало казаться, что все вокруг желают ей зла. Каждого человека она теперь рассматривала сквозь кривые стекла очков своей наркозависимости. У нее начался настоящий психоз. Стыдно признаться, но даже Люба и Ставр воспринимались врагами. Единственным человеком, которому она доверяла в тот момент — был Керимов. Плотно подсев на один из самых дорогих наркотиков, она впала в зависимость от его поставщика. Это была не столько финансовая зависимость, сколько психологическая. И он использовал свою власть, как мог.

Кокаин, помимо всего прочего, еще и сильнодействующий возбудитель. В первый раз она переспала с Керимовым под кайфом. Дашке казалось, что она этого даже хотела. А потом… А потом её трахали все, кому не лень. Все дружки Керимова падкие на молоденьких девочек. За дозу. Она продавала себя за дозу.

Как-то Даша отказалась обслужить парочку престарелых ловеласов с явно нездоровыми пристрастиями в сексе. Видела однажды, как те обращались с женщинами. И то ли страх в ней взыграл, то ли остатки гордости, но — отказалась. Её решительности хватило ровно на полдня. Пока не началась ломка. И потом еще ровно сутки её держали на сухом пайке в качестве профилактики на будущее. Могли бы и дольше продержать. Да только на следующий день ей нужно было появиться на озвучке. Охота сопротивляться пропала совсем. Даже, когда на нее надели поводок, и использовали в качестве домашней зверушки.

В действительность Дашку вернул звонок телефона. Она прикрыла неживые, будто бы стеклянные, глаза и мазнула пальцем по сенсору. Что угодно, только бы не вспоминать.

— Дашуля, привет. Извини, что поздно… Вот только освободилась. Без тебя тут такая круговерть…