— Ну, узнал что-нибудь новенькое?

— Ничего…

Герман психовал. Она это чувствовала кожей. Нелегко такому человеку давалось бессилие. Он закипал. Дашке даже неудобно стало — ведь из-за нее это все. И ведь знала, что не должна была себя винить, но все равно винила…

— Слушай, Даш… А поехали куда-нибудь… погуляем? — предложил вдруг мужчина.

— Погуляем?

— Да! Осточертело это все… Просто погуляем. Ты и я. Думаю, для тебя нет никакой опасности. Никто ведь не знает о наших планах…

Провести время с Германом? Просто погулять? Как обычные люди? Забыв о вчерашнем происшествии и нависшей над всеми опасности? Она бы хотела… Дашу волновал лишь один вопрос — вопрос безопасности. Не своей, а окружающих её людей. Вчера уже чуть было не пострадал ни в чем неповинный человек. На чьей совести это было? Только лишь на совести преступника? Или… Дашина вина в том тоже присутствовала? Вина… Гадкое чувство, которое она гнала от себя все утро.

— Пойдем, Даш…

И они пошли. Даже машину не стали брать. Доехали на древнем громыхающем трамвайчике до центра. И вышли у средневекового величественного костела. Шагали медленно, держась за руки, по тихим мощеным улочкам. Переговаривались время от времени, и останавливались, чтобы рассмотреть достопримечательности. Даша, голосом заправского экскурсовода, рассказывала спутнику местные легенды, которыми была богата эта земля, и во весь рот улыбалась. Но было что-то наигранное в этой улыбке. В ее душе все смешалось. И счастье, и горечь, и какая-то совершенно необъяснимая тяжесть, которую Даша не могла отнести на счет вчерашнего происшествия, как ни пыталась. Что-то засело в сердце занозой и не давало покоя. Чувство какой-то ужасной необратимости…

— Смотри, может, присядем?

Даша очнулась от собственных мыслей. Встряхнула головой. С ней рядом был великолепный мужчина. Мужчина, который дал ей так много! Который был готов бороться за нее, несмотря ни на что!

— Да. Давай… Здесь отличный кофе. И штрудель. Давай закажем?

Они уселись в уличном кафе, из которого открывался фантастический вид на старый город, и сделали свой заказ. Без всякого стеснения Герман закинул Дашкины ноги себе на колени и принялся разминать уставшие ступни.

— Ну, рассказывай… О чем ты весь день думаешь? — серьезно глядя на спутницу, поинтересовался он.

— О чем? Не знаю. Наверное, о смысле жизни… Я всегда об этом думаю, гуляя по этим древним улочкам. Глупо, правда?

— Конечно. О чем здесь думать? Никакого смысла в жизни нет.

— То есть, как это? — удивилась Даша, переплетая свои пальцы с его.

— А вот так. Мы сами наполняем жизнь смыслом.

Даша моргнула, обдумывая сказанное. Растерянно провела по волосам, задумчиво прикусила пальцы…

— Что, озадачил? — Герман нежно провел по выпирающей косточке на запястье и, не удержавшись, поцеловал.

— Немного. Знаешь, я теперь понимаю, почему тебя причисляют к великим…

— О мамочки-боже-мой… — застонал Герман.

— Гений Серебрянского… — передразнила любимого Даша.

Герман громко рассмеялся, и уже у самых желанных на свете губ прошептал:

— Заткнись и поцелуй меня.

Глава 24

— Ну, вы посмотрите, кто домой вернулся! — закричала Люба, сбегая по ступенькам крыльца Даше навстречу. С ее рук прямо им на одежду сыпалась мука, но разве это имело значение? Даша тоже соскучилась… Вдохнула теплый Любин аромат, подмигнула вышедшему из дома Яну.

— Привет…

— Ну-ка, дай на тебя посмотрю… — Люба отстранилась от приемной дочери, внимательно её разглядывая. — Все хорошо? Тебя никто не обижает? — требовательно поинтересовалась она, воинственно нахмурив брови. С губ Даши сорвался смешок, а потом она и вовсе захохотала.

— Нет, ну, а что? — растерянно пробормотала женщина. — Ставр, вот чего она ржет?

— Наверное, потому, что считает себя взрослой и умудренной жизненным опытом, — хмыкнул Ставший, отставив в сторону ящик с овощами.

— Вот-вот. А ты со мной, как с первоклашкой, — улыбнулась Даша, выбирая из ящика свежий хрустящий огурчик.

— Я просто переживаю за тебя, — смутилась Люба, поглядывая на мужа.

— Не стоит, Люб, правда. У меня все хорошо… Даже лучше, чем я могла бы подумать, — заверила Дашка, переключаясь на сына: — А ты как, красавчик? Что нового? Не звонишь мне даже… Совсем старушку забыл.

— Ну, извини, старушка, — передразнил мать Ян, — мы тут все в мыле. Готовим кое-кому праздник… — подмигнул игриво сынок.

Дашка опять рассмеялась. Вот же… вырастили сердцееда, девкам на погибель. Потрепав сына по плечу, женщина потянулась сладко, раскинула руки в стороны, будто бы в попытке обнять все кругом. Как же хорошо дома! Как замечательно, что ей всегда есть, куда вернуться. Место, где ее любят и ждут. Просто так, без всяких для себя выгод. Здесь было так тихо и спокойно… Умиротворяюще.

Этим утром Даша проснулась разбитой. Ей часто снились странные, подернутые дымкой сны, в которых она искала кого-то, звала, блуждала в одиночестве по запутанному лабиринту, не в силах найти выход. Сегодня ей тоже приснился лабиринт… Герман уже ушел, и в голову снова полезли всякие мысли. За прошедшие полторы недели им так и не удалось пролить свет на случившееся на площадке несчастье. Не удалось выяснить, кто подкинул Дашке записку, как и не удалось найти Керимова. Он как будто сквозь землю провалился, после того, как у него закончился срок испытания. Надежда на то, что правда откроется — таяла с каждым днем. А место надежды в душе потихоньку заполнялось страхом. Записи могли всплыть в любой момент. Но боялась Даша не этого. Напротив, она уже даже хотела вскрыть поскорее нарывы. В ее случае, ожидание смерти было хуже её самой. Она столько лет боялась, что в какой-то момент страх разоблачения полностью исчерпался. Однако появились новые поводы для волнений. Даша опасалась навредить Герману. Страшилась, что ее счеты с Керимовым коснутся кого-то еще… За себя так никогда не переживала, как за других…

Она стала чаще задумываться о смерти. То есть тема смерти и раньше занимала ее мысли, но теперь Даша размышляла о ней постоянно. Думала о том, что после всего, случившегося с ней, наверное, и не жила… Нет, жизнь, конечно, продолжалась, и в ней происходило много чего хорошего, но… Она как будто зависла в прошлом, наблюдая за всем со стороны, просеивая все происходящее через сито пережитого ею кошмара. И не чувствовала в полной мере вкуса жизни.

С появлением Германа все изменилось. Он дал ей то, чего у Даши никогда не было. Будто бы вывел из комы. Обрушил на нее тысячи различных эмоций… Наполнил её иссушенную душу счастьем. И ей понравился его вкус.

— О чем задумалась?

Даша обернулась на голос.

— Даже не знаю. В голове столько всего… Но… все хорошо, правда.

— Я рада за тебя. Очень рада…

— Спасибо, Люб. И еще раз извини, что сбросила на тебя подготовку праздника.

— Вот еще. Начнем с того, что ты вовсе его не хотела. Так что, все происходящее целиком и полностью на нашей с Яном совести. Да и готово уже все. Не о чем переживать.

— И ромашками зал украшен? — подколола женщину Даша.

— Нет… — рассмеялась та. — Ромашками все украсят ночью. Иначе, задохнемся от их запаха. Знаешь, эти цветы имеют не очень приятный аромат.

— Как-то я не подумала об этом…

— Ну, и пусть! Это сейчас не важно. Лучше скажи, ждать ли нам новых гостей.

— Новых гостей? — удивилась Дашка.

— Ну, я подумала, что ты, возможно, захочешь пригласить кого-то из съёмочной группы. Вдруг ты с кем-то успела подружиться… Что скажешь? Нет?

Даша пожала плечами. Это был тот праздник, который бы она хотела провести исключительно в кругу семьи. Родных, тысячу лет знакомых людей. Она даже и не задумывалась о том, чтобы пригласить кого-то из своих новых приятелей. Единственным человеком, которого она хотела бы видеть сверх утвержденного списка, был, разве что, Герман. Но он не мог присутствовать на вечеринке. Они и без этого выбились из графика. В общем, Дашка даже предлагать ему ничего не стала. Не хотела ставить в неловкое положение. Все равно, работа Германа бы не отпустила. Он был той одержим…

— Нет. Никаких новых гостей.

— Ну, и ладно… Ты не передумала надевать то шикарное платье от Zuhair Murad?

— Не-а. Оно висит в шкафу и ждет своего часа.

Дашке было немного неловко, что она не может разделить с Любой ее любовь к шикарным дизайнерским тряпкам, поскольку сама была к ним равнодушна. Но наряд, подаренный ей Любой на прошлый Новый год, вызывал трепет даже у нее. Произведение искусства, а не платье!

— Ты будешь в нем великолепна!

— Ага…

Дашка отвела взгляд. Удивительно, ей столько раз делали комплименты, но она до сих пор не научилась их принимать достойно. Воистину, комплексы родом из детства неистребимы…

— Ну, ладно… Я тогда пойду, ты, наверное, с дороги отдохнуть хочешь?

— Немного. Но потом можешь рассчитывать на меня. Я помочь не отказываюсь.

— Да, в принципе, все уже готово… — растерялась Люба. — Но ты можешь мне рассказать что-нибудь интересное о съемках…

— Хорошо, — улыбнулась Дашка Любиному энтузиазму. — Дай мне пару часов.

Вечер накануне Дашкиного тридцатилетия так и прошел — она рассказывала Любе киношные байки и помогала готовить ужин. В тот день они разошлись по домам довольно рано. Ян изъявил желание ночевать с Дашкой, и они еще немного погоняли с ним в приставку. Однако уже через час, несмотря на протесты сына, та отправилась спать. Давно у нее не было такой возможности — лечь пораньше. С тех самых пор, как она стала спать с Германом. Интересно, как он сам выдерживал такой темп? И на площадке, и в постели?

Дома спалось хорошо. Родные стены тому способствовали. А может, и правда вымоталась сверх меры, да и напряжение спало. Все-таки только здесь Дашка чувствовала себя в полнейшей безопасности. А там… Несмотря на наличие профессиональной охраны — все равно оставалась настороже. Привыкла сама о себе заботиться и не изменяла своим привычкам.

Не успела Дашка проснуться, как на пороге ее спальни возник сначала сервировочный столик, а затем и Ян, собственной персоной. Сын первым решил поздравить ее с тридцатилетием. Улыбка сама собой наползла на лицо.

— Хеппи бездей ту ю…

— О, Боже…

— Хеппи бездей ту ю…

Если в этой жизни и существовало что-нибудь такое, что не давалось Яну ни при каких обстоятельствах, так это — пение. Ему не то, что на ухо медведь наступил — он там брейк-данс станцевал. Или выбил чечетку.

— Знаю-знаю, — нисколько не смущаясь, оскалил зубы парень. — Пение — не мой конек. Зато я приготовил для тебя завтрак… С юбилеем, мама!

— Спасибо, дорогой, — расчувствовалась Дашка. Шмыгнула носом и сняла крышку с блюда. — Хоть кто-то мне принес завтрак в постель.

— Хм… Не просто кто-то, а сын! Это две большие разницы! Хотя, я не против, если кто-нибудь другой возьмет на себя эту функцию.

Ян игриво пошевелил бровями, и Даша закашлялась.

— Ты на что намекаешь?

— Ты — красотка, мам Даш. А вокруг полно нормальных парней.

— Да, неужели? — Даша смущенно отвела взгляд.

— Ага… Ну, ты давай… Ешь, и отправляйся в СПА. Там тебя уже ждут.

— В СПА?

— Угу. Подарок от фирмы! — рассмеялся сынок.

— Ух, ты! Живем!

Ян помахал матери рукой на прощание и вышел из комнаты. Дашка тут же схватилась за телефон. Герман!

«С днем рождения!»

«Ты уже спишь?»

«Спишь… А мне, вот, не спится… Непривычно без тебя. Возвращайся. У меня есть для тебя подарок»

Даша прикусила щеку. Сердце мучительно сжалось. Послевкусием пряной сладости накатила тоска. Горчинка — которой она не находила объяснения.

«Спасибо. Мне тоже без тебя как-то не так»

Оправила, не раздумывая, едва написала. Иначе — передумала бы, стерла бы набранное сообщение.

В гостиной послышался шум — с поздравлениями заявились Люба и Ставр. Ее вообще все поздравляли. Куда бы она ни пошла, наталкивалась на широкие улыбки и теплые пожелания. Ужасно трогательно. Почти до слез.

Герман перезвонил, когда за нее уже взялись девочки-косметологи, из-за чего разговор вышел скомканным и пустым… Хотя одно обстоятельство Дашку все же порадовало… Герман очень бурно отреагировал на ее рассказ о шоколадном обертывании. Она никогда не слышала, чтобы он так ругался.

— Оставь для меня чуточку шоколада… — прохрипел он.

Даша тихонько рассмеялась и положила трубку. Дабы не искушать. Его. И себя…

Сама вечеринка проходила на веранде центрального ресторана, которая действительно была украшена ромашками и зелеными веточками иглицы. Вместе с декоративными фонариками и шикарными кружевными скатертями на столах — они создавали поистине сказочную атмосферу.