Юлия Резник - Застенчивые кроны

— Привет, мам Даш, так и знал, что ты не спишь.

— Привет, дорогой, — улыбнулась сыну Дашка.

Подумать только! Как быстро летит время… Вот уже и сын вырос. На голову выше матери, а ведь только пятнадцать будет!

— Ну, что ты решила?

— По поводу?

— По поводу съемок, конечно!

— Еще не решила, но думаю, что, наверное, соглашусь.

— Круто!

— Посмотрим.

— Ма, а почему… Ну, почему ты тогда не стала продолжать строить карьеру?

Дашка похолодела. Нет, она знала, что любопытный сынок рано или поздно начнет допытываться, но все равно не была готова к этому вопросу.

— Это… это как-то связано с наркотиками?

— Что?! — прохрипела она.

— Я знаю, что у тебя с этим были проблемы…

— Кто тебе сказал?

— Никто, — пожал плечами Ян, — в интернете можно прочитать, что угодно.

Игрушки дьявола! Она столько лет оберегала сына от своего прошлого… Как могла, оберегала! Но неминуемое все же настигло их всех.

— Что ж… Тогда ты все знаешь. Мне нечего добавить, — пробормотала Дашка, обретя подобие контроля над собой.

— Мам… Если ты по правде не хочешь влезать в это заново, то и не нужно. Честно. Мне по фигу на все эти понты. Если все останется, как есть, я не буду относиться к тебе хуже. Клянусь. Это твой выбор. Только твой, и ничей больше.

— А как же Катька? — хриплым голосом уточнила Даша.

— А никак. Фигня это все. Человек тебе либо нравится, либо нет. Если я ей не нравился обычным парнем, то на кой она мне нужна в дальнейшем?

— Логично! — раздалось за спиной. — Ты опять не закрыла двери на замок, — без всяких переходов продолжил Константин.

— Ох… Прости, Костя! Всегда забываю об этом чертовом замке.

— Это все до поры до времени.

— Что ты имеешь в виду?

— Вот нападет на тебя какой-нибудь маньяк — так сразу и приучишься к порядку.

— Типун тебе на язык. Как твоя нога?

— Лучше не бывает.

— Тебе нужно было согласиться на физиопроцедуры.

— К черту! Эти доктора ничего не соображают!

— Да ты просто старый потасканный брюзга!

— Тук-тук… Было открыто, и я вошел… — раздался знакомый голос.

Дашка резко обернулась на звук, не мигая, уставившись на нового неожиданного гостя.

— Вот, о чем я и говорил! — закряхтел Константин, усаживаясь в кресло. — Ходят тут всякие — спасу нет. Того и гляди, ничем хорошим это дело не закончится.

— Я насчет встречи с продюсерами… — полностью игнорируя слова мужчины, пояснил Герман.

Наверное, он причислял Костю к обслуге. Ему же не привыкать к охранникам, горничным, поварам… И это были явно не те люди, на кого Герман обратил бы внимание.

— А что с ней?

— Мы не могли бы поговорить наедине?

— А у мамы Даши нет от нас секретов! — вмешался в разговор Ян.

Даша строго глянула на сына, перевела взгляд на Костю:

— Мы пойдем, выпьем чаю…

— Ты так и пойдешь, в исподнем? — вскинул бровь тот.

Дашка опустила взгляд и чуть не взвыла от досады. Гости набежали в ее дом так быстро, что она даже не вспомнила, что еще не переоделась после сна. И теперь щеголяла перед ними в старой выцветшей футболке. То ли Ставровой, то ли Костиной. Даша точно не знала. Так сложилось, что она не умела расставаться с вещами. И никому не позволяла те выкидывать. Даша была твердо убеждена, что это настоящее предательство — выкинуть из жизни то, что некоторое время служило тебе верой и правдой. Случалось, что женщина порывалась со всем этим покончить. Тогда она собирала все старье в большие тюки, чтобы оттащить те к контейнерам с мусором. Но каждый раз в последний момент ее уверенность сходила на нет, и все оставалось на своих местах. Ставшие смеялись, что когда-нибудь старье поглотит весь Дашин дом. Пока до этого было далеко, хотя чердак, и правда, был забит под завязку.

— Дайте мне пять минут, — попросила девушка, кивнув головой в направлении двери.

Герман послушно двинулся к выходу. Ему не помешает немного побыть одному. Прийти в себя. Потому что с ним снова случилась эта чертовщина! Он снова возбудился от одного ее вида. Или не отошел после вчерашнего? Или с момента пробы? А может, с того вечера в ресторане? Или… Дашка зацепила его еще тринадцать лет назад, а сейчас все просто вернулось?

Чтобы пройти к выходу из домика, Герману нужно было миновать совмещенную с кухней гостиную, где его уже поджидал Ставр. Так, кажется, звали этого словно из камня высеченного мужчину. Со временем Герман забыл, кем тот приходился Даше, но отчетливо помнил, что тот его чуть с землей не смешал, когда, наконец, прознал о «приключениях» родственнички.

— Герман…

— Ставр…

— Я так понимаю, ты все же убедил Дашу сниматься?

— С большим трудом. А вы, полагаю, против?

Не глядя на мужчину, Герман вышел на широкую веранду, и пристально уставился вдаль. Туда, где высокие шпили елей царапали своими верхушками пушистые розовые облака. Все-таки не зря он выбрал эту местность для съемок натуры. Было что-то завораживающее в этих пейзажах. На фоне величия гор человеческие пороки выделялись как-то особенно отчетливо.

— Даша взрослая барышня. Я не имею права голоса.

— Черта с два. Если бы вы считали, что эта затея не для нее, у Даши бы не было ни единого шанса.

— Ты посмотри, какой умник!

— Не жалуюсь.

Если бы Герман не чувствовал за собой вины, он бы ответил гораздо более резко. Все дело в том, что за последние пару дней он столько всего передумал… Раньше почему-то не задумывался. А сейчас, видимо, появилось слишком много свободного времени, вот и лезло всякое в голову… По большому счету, он не отвечал за своих актеров. Мужчина был режиссером, а не нянькой. А Дашка была полностью дееспособной. Соответственно, она сама несла ответственность за себя и свои поступки. Господи, да у нее уже даже ребенок был! Так какой с него спрос?

— Послушай, парень…

Герман поморщился от такой фамильярности, но все же повернулся к Ставру лицом.

— У Даши была нелегкая жизнь. Врагу, если честно, такой не пожелаешь…

— Что вы имеете в виду?

— То и имею… Слишком много бед приключилось с девочкой. Постарайся не добавить ей горя. Будь внимательнее в этот раз. Смотри в оба.

Мужчина опустил взгляд вниз и пнул пыльным, видавшим виды ботинком бортик веранды. Герман прищурился. Интересно, что он имел в виду? О каких бедах толковал? И что ему ответить, если он вообще не понимал, о чем речь? Пообещать, что ничего с Дашкой не случится? Смешно! Она взрослый человек. И если захочет куда-нибудь встрять, то непременно сделает это.

— Ставр? Ты что здесь делаешь?

На пороге веранды появилась Даша. Несмотря на лето, она надела джинсы и тельняшку с длинным рукавом. Ее светло-русые волосы в беспорядке рассыпались по плечам — она явно не воспользовалась расческой. На улице было достаточно прохладно, и девушка зябко сжимала свои предплечья руками, в безуспешной попытке согреться. Герман сглотнул. Он еще помнил, как выглядели ее соски, сжавшиеся от холода. Выцветший трикотаж футболки, в котором он застал Дашу утром, практически ничего не скрывал. И ему до зуда в пальцах захотелось сжать её малышки в руках. Провести подушечками пальцев по крупным, напряженным вершинкам, сжать их посильнее…

— Да вот… В гости зашел. Смотрю, не мне одному пришла в голову эта идея. Многолюдно у тебя, однако.

— Доброе утро, пап! — поздоровался Ян. Ставр подал руку сыну, хлопнул того по плечу, одновременно протягивая ладонь Константину.

Герман понимал все меньше, но своего удивления не показывал. Выходит, что Дашка родила… от Ставра? Сколько ей было лет, когда этот дед на нее позарился?! Как он вообще посмел?! И куда смотрела его жена?

— Ты можешь уделить мне несколько минут наедине? — процедил сквозь зубы мужчина. Ему уже следовало выезжать в аэропорт, а он не мог уехать, и не увидеть напоследок Дашу. Хотя и попрощался с ней еще вчера.

— Да, конечно, — Дашка кивнула головой, и направилась в сторону леса.

Герман последовал за ней, не боясь промочить ноги, хотя и была такая вероятность. Всю ночь лил дождь, и теперь напитанная влагой земля квакала под ногами. Почему-то вымощенную дорожку Дашка напрочь проигнорировала.

— Ты хотел что-то сказать по поводу встречи с продюсерами…

— Да, я тут подумал… А почему бы нам не организовать её прямо здесь?

— На базе Ставших?! — изумилась женщина.

— Именно. По-моему, отличная идея. Отдохнуть от города, познакомиться поближе в непринужденной обстановке. Да и твоему Ставру… будет спокойнее, если он увидит, с кем тебе предстоит работать.

— При чем здесь Ставр? Он тебе что-то говорил?

— Он волнуется о тебе. Только и всего. Наверное, ему не безразлична мать его ребенка.

— Ребенка? О, нет! Господи… Ты все понял совершенно неправильно. Ставр… Он не является биологическим отцом Яна, хотя и вписан в его свидетельстве о рождении. Но… нет. Между нами не было и нет ничего такого. Ставр обожает свою жену…

Дашка отвернулась, провела задумчиво рукой по поросшему мхом стволу раскидистой ели. Она не понимала, почему ей было так важно донести до Германа правду. Объяснить ситуацию… Наверное, не хотелось бы, чтобы он думал, что она еще и Ставшего соблазнила.

— Ставр мне заменил отца. И моему сыну тоже… заменил.

— А твой настоящий отец…

— Я его не знала.

Черт! Ему действительно нужно ехать. Как вообще начался этот разговор по душам? С чего бы? Ему это и даром не нужно. Рабочие отношения. Он — режиссёр. Она — актриса. А то, что так не вовремя растревожило душу — банальная похоть. Не стоит преувеличивать ее роль.

— Ты подумай насчет моего предложения. Если встречу все же можно будет организовать — свяжись с моей ассистенткой. Она поможет в проведении мероприятия. А мне уже пора. Самолет.

Герман демонстративно сверился с часами и, взмахнув рукой, отступил назад. Вода все же просочилась в туфлю. Мужчина поморщился, ступил на дорожку. Даша Иванова, сама того не подозревая, завлекла его в свои сети. Но он не собирался так просто сдаваться.

На фоне величественного деревянного дома в четыре этажа сидела женщина. Древняя, как и сам дом. Блеклые, обесцвеченные временем глаза смотрели на высокие — почти до неба, ели. Зрение было уже не то. Но старуха не теряла надежды заметить белок, коих в их поместье было великое множество. Она и орехи для них припасла, мешочек с которыми теперь задумчиво поглаживала длинными, изуродованными артритом пальцами. Однако белки на угощение торопиться не спешили. Зажрались!

— Безмозглые твари…

— И кто на этот раз попал под раздачу? — раздался смеющийся голос за спиной.

— Ох, Гера… Вернулся… — прозрачные глаза старухи зажглись огнем, а руки, оставив в покое орехи, потянулась к мужчине. Тот послушно наклонился и легонько приобнял бабку. Она была настолько худой, что казалась практически бестелесной, и Герман боялся ей навредить.

— Ну, так что там по поводу безмозглых тварей? Кто вновь посмел тебя расстроить?

— Ты говоришь обо мне, как о сварливой, выжившей из ума старухе!

— Не правда, светлости твоего ума я даже завидую, да и насчет старухи ты явно погорячилась… А, вот, что касается сварливости… Ты опять уволила экономку. Пятую за этот год, Марго… Я не успеваю запоминать их имена.

— Она была грязнулей! И пыталась испечь пирог!

— Какое преступление, — улыбнулся Герман, усаживаясь возле бабки в глубокое плетеное кресло.

— Она посягнула на святое!

Да уж, плита в их доме действительно была чем-то, вроде святыни. Гера купил ее в подарок бабке, после того, как, наконец, уговорил ту отреставрировать свое родовое гнездо. И теперь их кухню украшала шикарная французская La Cornue. Шедевр кухонного искусства. Венец умения, профессионализма и годами накопленных знаний. Плиту установили семь лет назад, и с тех пор никто не смел подходить к ней. Конечно, кроме самой Маргариты. Которая была непревзойденной поварихой. Но… все же, возраст брал свое. Ей было тяжело готовить, и радовать внука привычными с детства вкусностями. Сломанный когда-то позвоночник здорово портил жизнь энергичной не по годам женщине и скверно сказывался на её и без того несладком характере.

— Да она же только хотела тебя побаловать чем-нибудь вкусненьким! Снискать твое расположение…

— Можно подумать, она бы смогла… Никто не умеет правильно готовить грушевый пирог.

— А ты бы поделилась с ней своим фирменным рецептом — глядишь, и смогла.

— Вот еще! — возмутилась Марго. — Это фамильный рецепт…

— Фамильными бывают особняки, — Герман взмахнул рукой в сторону дома, — драгоценности, — коснулся прекрасного рубина, с которым, несмотря ни на что, бабка никак не могла расстаться, хотя уже несколько раз приходилось раскатывать кольцо, — а вот рецепты фамильными не бывают!