— Грудь Марии! — воскликнула Лайвит и скатилась с Криспина.

Мелькнули ее белые ягодицы, потом все скрылось под опустившимися юбками. Лайвит посмотрела на дверь, потом, с виноватой улыбкой, на Криспина. Помогла ему натянуть штаны.

— Прости, милый. Надо узнать, куда она делась. И объяснить ей.

Она наклонилась и поцеловала Криспина, покачала головой, то ли прорычала что-то, то ли промурлыкала, и скрылась вслед за Грейс.

Криспин опустил голову. Проклятие! Но пронизывающий холод комнаты здорово отрезвил его. Штаны Лайвит на него натянула, а вот плащ не накинула. Криспин повернулся на здоровый бок и медленно сел. Нашел брошенный плащ и сполз за ним с кровати. Криспин решил надеть рубашку, даже окровавленную и рваную. Лучше, чем ничего. Лайвит очень кстати отодрала левый рукав, поэтому Криспин вдел руку в правый, натянул рубашку на плечо, а растерзанную половину накинул на перевязь. Набросил на плечи плащ, а затем надел капюшон с оплечьем. Это оказалось более трудной задачей, потому что кожаное оплечье было сшито строго по фигуре и перевязь мешала ему лежать на плечах ровно.

Криспин покачнулся от слабости и боли. Жаль, что она принесла так мало вина. Ему нужно было согреться, выбраться из дворца. Ему нужен был Джек Такер.

Криспин доплелся до двери и прислонился к ней, отдыхая. Потом приоткрыл ее, всмотрелся в темную лестницу и потащился вверх по ступеням.

На верхней площадке он огляделся. Совсем рядом слышались звуки кухни. Криспин открыл какую-то дверь и действительно обнаружил за ней кухню. Тяжело привалившись к косяку, он смотрел на снующих во все стороны слуг, повинующихся, без сомнения, приказам Онслоу. Они несли блюда, горшки и корзины, по всем направлениям пересекая просторную, со множеством закутков кухню. Но доведенный до совершенства рисунок этого танца, в котором слуги перемещались, не задевая друг друга и не сталкиваясь, внезапно был нарушен. Несколько слуг рядом с аркой, ведущей в большой зал, подались вперед, сталкиваясь с другими, пока все построение не пришло в полный беспорядок. Криспин вскоре увидел, что послужило тому причиной. Над толпой покачивались копья. Стража. И направлялась она к нему. Кто-то поднял тревогу. Грейс!

Криспин метнулся вперед, на долю секунды забыв о боли в плече. Споткнулся, вспомнив о ней, и оперся о стол.

Стража пробивалась вперед, и Криспин рванулся назад. Должен быть еще один выход. Еще дверь! Пошатываясь, он кое-как добрался до нее, распахнул и оказался во внутреннем дворе. Окровавленные пни служили здесь колодами мясника. Пустые бочки, перья и другие отбросы заполняли двор. Криспин взглядом поискал оружие. Его кинжал, конечно, по-прежнему висел на поясе, но с ним он от целого гарнизона не отобьется. Он воспользовался дверью в стене, там перепрыгнул через другую, низкую стену, пробежал несколько ярдов и с тревогой почувствовал, что место это ему знакомо. Когда же он поднял глаза, то увидел окно, в которое уже залезал. Окно Ланкастера. Осмелится ли он вторично испытать терпение герцога?

Криспин оглянулся и услышал возню стражи и бряцание копий. Они нашли дверь и скоро его догонят. Стало быть, выхода нет.

Криспин забрался на внешний подоконник и заглянул в комнату. Герцог был там. Он стоял перед ярким и манящим огнем и разговаривал с низеньким монахом.

Нет. Не с монахом. Криспин замер, не веря своим глазам. Это был Джек Такер в позаимствованной рясе, но его худенькая фигурка потерялась внутри широкого черного одеяния. Мальчик дрожал, низко склонив голову в полупоклоне, продиктованном почтением и страхом, и отвечал торопливо.

— Ты кто? — отрывисто спрашивал герцог. — Как ты сюда попал?

— Я слуга мастера Криспина, милорд. — Он откинул капюшон. — Джек Такер.

— Слуга Криспина? — Ланкастер отступил на шаг и посмотрел на дверь, но там никого не было. — Кто тебя сюда впустил?

— Сейчас это не важно, милорд. Сейчас важен мастер Криспин.

— Это он тебя прислал?

— О нет, милорд! Он вздул бы меня, если б узнал, что я вас беспокою.

Ланкастер нахмурился.

— Поди прочь, у меня нет на это времени.

— Милорд, прошу вас. Умоляю. Вы должны ему помочь. Ему грозит страшная опасность. Он пытается помочь стольким людям, а в ответ на него сыплются одни неприятности. Вы должны знать, что он не покушался на короля. Вы должны это понимать!

— Убирайся, я сказал. Или мне погнать тебя мечом?

Джек упал на колени и распахнул рясу, подставляя грудь.

— Делайте со мной что хотите, но я не перестану молить о помощи.

Ланкастер ударил Джека по лицу. Криспин тихо ахнул, когда мальчик упал навзничь. Но Джек поднялся и приложил ладонь к покрасневшей щеке.

— Ваш отказ для меня не ответ, милорд. Жизнь мастера Криспина в опасности. Он хотел спасти короля, а не убить его.

Ланкастер снова ударил Джека.

Криспин вцепился в подоконник. Что ему делать? Что он может сделать?

Джек приподнялся, только уже не так уверенно, и остался стоять на коленях.

— Хоть убейте, но я не перестану умолять. Мой хозяин пропал. Может, он погиб.

Ланкастер бросил на мальчика высокомерный взгляд и погладил рукоять меча.

— Он по-прежнему считает, что преступник — Майлз Алейн?

— Да, милорд.

— Он говорит почему?

Джек облизал разбитые губы.

— Да.

— Ну и почему?

— Он не велел мне ничего говорить, и я ничего не скажу.

Ланкастер отвесил Джеку еще одну пощечину, которая эхом прокатилась по комнате. Криспин услышал всхлипывания парнишки и сжал кулаки.

— Не скажу я. Мой хозяин велел мне помалкивать, и я не скажу!

Криспин толкнул окно с такой силой, что оно задрожало, и ввалился в комнату. Вскочив на ноги, он встал перед Ланкастером. Кинжал незаметно оказался у Криспина в руке.

— Если вы ударите его еще раз, я хоть и присягал вам на верность, но, клянусь, пущу этот кинжал в ход.

Потрясенный Ланкастер побелел. Он опустил руку и принял высокомерную позу.

— Глупец.

— Да? — Криспин посмотрел на Джека, который кое-как поднялся на ноги, и прижал мальчика к здоровому боку. — Ну, значит, глупец. Но тогда я глупец, имеющий самого преданного во всей Англии слугу. Сказать вам, о чем, храня верность, не сказал Джек? Майлз Алейн был последним участником заговора по свержению Ричарда. Именно он лгал и вовлекал молодых рыцарей Англии в тот смертельный заговор. Уцелели только он и я. Он — благодаря чести тех, кого обманул, а я — благодаря вашей милости.

Криспин и Ланкастер уставились друг на друга. Ни один из них не отводил взгляда, как борцы, не желающие уступить противнику. Так прошло какое-то время. Наконец Криспин опустил глаза и посмотрел на Джека.

— Ну, ты как, Джек?

Мальчик шмыгнул носом, вытер рукавом разбитый в кровь нос.

— Терпимо, хозяин.

— Налей себе вина. — Он подтолкнул Джека к графину. Джек замялся и посмотрел на герцога. — Налей себе вина, я сказал. Милорд Гонт не станет возражать.

Ланкастер презрительно усмехнулся:

— Не стану. Да и с какой стати? Я уже не хозяин в собственном доме. Так что уж говорить о толике вина для мальчишки-слуги?

Они смотрели, как Джек наливает себе вина, берет дрожащими руками бокал, подносит к разбитым губам и делает глоток. Вино потекло по подбородку.

Криспин пошатнулся и судорожно вздохнул. Сказались бросок в окно и стычка с Ланкастером. Он поддержал больную руку.

— Что теперь с тобой случилось? — спросил Гонт, указывая на перевязь.

— В меня выстрелили из лука.

— О, хозяин!

— Все обошлось, Джек. Пока. Мне просто хотелось бы знать, почему кто-то пытается меня убить. Мне бы хотелось знать, почему они используют ваши стрелы.

Ланкастер долго смотрел на руку Криспина. На повязке начало проступать красное пятно. Ланкастер стиснул рукоять меча, так что побелели пальцы.

— Семь лет назад Майлз Алейн украл мои стрелы, перед тем как отправиться в изгнание во Францию.

Криспин никак не ожидал, что Ланкастер заговорит, особенно таким усталым, покорным тоном.

— Я не знал, что он был в изгнании, — сказал Криспин. — При дворе об этом не говорили, и по городу слухи не ходили.

— Очень немногие об этом знали. Не знал даже король. Поэтому-то он и назначил Майлза капитаном лучников. — Герцог презрительно фыркнул. — Если бы со мной посоветовались по этому поводу, я бы, разумеется, нашел что сказать. Увы, было слишком поздно, когда я услышал эту новость. — Он посмотрел на Джека, который все еще пил вино. — Думаю, всем интересующимся Майлз говорил, что едет во Францию служить в армии короля, и отчасти это было правдой.

— Почему Майлза отправили во Францию и почему он украл ваши стрелы?

— Его отъезд устраивал всех. Но конечно, в первую очередь нужно было убрать его с дороги.

— Почему?

Ланкастер подошел к небольшому столику, посмотрел искоса на Джека, налил себе вина и осушил бокал большими глотками, которые зримо прокатывались по горлу. Закончив, герцог вытер темные усы.

— Потому что семь лет назад я нанял Майлза, чтобы составить заговор против короля.

Глава 24

Криспин пошатнулся. Словно железная рука сжала его сердце. Он не мог ни дышать, ни думать.

Майлза нанял Ланкастер? Но тогда это означает, что вся его, Криспина, жизнь была ложью. Все, что он знал и во что верил, — все ложь.

— У меня и в мыслях не было вовлекать тебя в это, — поспешил вставить Ланкастер.

Джек оказался рядом с Криспином.

— Вы побледнели, хозяин. Сядьте. Позвольте, я вам помогу.

Он подвел Криспина к креслу. Криспин сел, тогда как его господин стоял, — нарушение этикета, на которое он никогда не пошел бы, находясь в здравом уме. Но он понимал, что никогда уже не будет снова в здравом уме.

Ланкастер заложил руки за спину и выпрямился. Он был высокого роста, выше Криспина, и выглядел по-королевски величественно; Ричард никогда так не выглядел.

— Мне нужно было искоренить своих врагов, — продолжал Ланкастер. — В те дни их было чересчур много. Заговоры цвели пышным цветом. Целью многих из них была моя смерть, с помощью других меня стремились опорочить в глазах Ричарда. Уж этого я никак не мог допустить. И тогда я составил свой собственный заговор. Он призван был выявить негодяев, которые могли причинить неприятности в последующие годы. Однако… я и не представлял, сколько молодых людей захотят отказаться от своего принца в мою пользу. — Он сделал глоток и опустил бокал. Посмотрел на Криспина, и взгляд его смягчился. — И я никогда не предполагал, что у тебя хватит безрассудства к ним присоединиться.

У Криспина защипало в глазах. Он часто заморгал.

— Как я мог остаться в стороне? Да я бы в ад за вами пошел, если бы вы попросили.

— Знаю.

Криспину было тяжело дышать, мысли разбегались. У него кружилась голова, и он молился, чтобы потеря сознания избавила его от необходимости продолжать этот разговор. Он слышал, как шипели и щелкали дрова в очаге, чувствовал уютный запах горящих дубовых поленьев. Но тепло комнаты ощущалось им как нечто отстраненное, недосягаемое. Он томился в прозрачной холодной камере, пока остальной мир нежился в золотистом свете. Он спал? Если так, то жил он в ночном кошмаре.

Прошло несколько мгновений, прежде чем ощущения рассеялись и разум прояснился настолько, чтобы воспринимать все факты. Ланкастер сказал, что заговор выявил как его врагов, так и друзей.

— Ваш заговор удался на славу, — хрипло заметил Криспин. — Вы почти решили идти до конца.

— Его поддержало недостаточно нужных людей, и пришлось от него отказаться.

— И вместе с ним от меня.

— Когда я узнал, что ты к нему примкнул, было уже слишком поздно.

Криспин глубоко вздохнул.

— Почему вы не дали мне умереть?

Суровый взгляд Ланкастера смягчился, и в конце концов герцог отвел глаза.

— Я… не мог. Не мог.

Собравшись с силами, Криспин поднялся. Покачиваясь, он расправил плечи. Все тело болело: рана в плече, ушибленные ребра, — но больше всего сердце, в котором зияла черная рваная рана.

— Какой же вы мерзавец, — прошептал он, чувствуя, что этим словом наносит герцогу немыслимое оскорбление, но не смог сдержать справедливого негодования. — А я-то грешил на Майлза. Все эти годы я его ненавидел. Все эти годы, когда думал, что это он… а это были вы.

— И теперь ты ненавидишь меня.

Криспин оскалился.

— А вы как думаете?

— Полагаю, я не могу тебя винить.

Криспин посмотрел на разбитое окно, а за ним — на блестевший под дождем двор. Под окном проплыли копья, несколько из них покружились вокруг примятой травы, над подоконником появились головы. Ланкастер быстро пересек комнату и встал перед окном, загораживая помещение. Высунулся в окно и куда-то показал.