Охотник выругался про себя и отвернулся к окну. Невыносимая женщина!

2

Едва экипаж въехал во двор монастыря, двери распахнулись, словно их ждали. Навстречу им вышел Отец Иаков. Марта открыла дверь экипажа, не дожидаясь, пока Малькольм выйдет, и вынесла своего нового подопечного на руках. Охотник побагровел от раздражения. Всякий раз она пресекала его попытки проявить о ней заботу, чем доводила мужчину до белого каления. Но и он не сдавался. Таким образом, два упрямца наперегонки пытались досадить друг другу: он – своей заботой, она – своей самостоятельностью.

– Марта, кто этот несчастный? – спросил настоятель, подходя ближе.

– Он болен, святой отец.

– Он человек? – с тревогой уточнил старичок.

– Да. Я не знаю его имени. Но он тяжело болен. Позвольте ему остаться в стенах монастыря, ему некуда идти.

Настоятель посмотрел на Марту с сочувствием. За ее спиной, скрестив сильные руки на груди, стоял Малькольм, всем своим видом выражая недовольство.

– В наших стенах каждому найдется место. Неси его в лечебницу, Марта. Брат Грегори осмотрит его.

Настоятель не попросил Малькольма взять несчастно, ведь женщине тяжело. Как и Малькольм не пытался взять его у нее сам. Марта была сильна. Несмотря на хрупкое телосложение, она с легкостью поднимала тяжести. В той злополучной битве под мостом она по ошибке в бою ударила Малькольма в грудь, находясь в запал, и переломала ему три ребра. Охотник долго дышал через силу, но такой заботы от нее не видел. Как и извинений не дождался.

– Как она? – спросил отец у Малькольма.

– В порядке. Язвит как всегда, – буркнул он.

– Вы нашли то, что искали?

– Нет.

Старичок кивнул, перебирая четки.

– Поздно. Вам нужен отдых. Утром обсудим.

* * *

Марта не отходила от кровати больного. Он метался в бреду, кричал. Врачевателю пришлось отнять у него три пальца на правой ноге – они были обморожены. Вместе с братьями она помогала омыть его тело в горячей, а затем и в холодной ванне, подстригла его свалявшиеся волосы, которые оказались необычайно мягкими, цвета соломы ярким солнечным днем. Причесала его, и ежечасно меняла холодный компресс на лбу. Ей казалось, что она несет определенную ответственность за состояние этого несчастного. В его глазах что-то было. Да и не могла она вот так бросить его там. Умирать. Совсем одного.

Дверь в комнату тихо отворилась. Вошла Анна – мать Пита. Низенькая розовощекая пухлая женщина в белом чепце, сером потертом платье и посеревшем переднике смущенно сложила ладони перед грудью.

– Мисс Марта, можно войти? – тихо спросила она. Женщина иногда говорила на своем родном наречии, но Марта хорошо понимала все языки. Откуда у нее это знание, она не помнила. Как и всего, что было до того, как она попала в монастырь.

– Да, Анна, входи, – ответила ей девушка.

– Вы не отдыхали, я подменю вас, – она сочувственно посмотрела на больного. Грудь его судорожно вздымалась.

Марта растерянно встала.

– Я не устала, право. И не голодна.

– Мисс, господин Малькольм жаловался на «запах, словно из пасти самого дьявола», полагаю, вам хочется помыться, – даже если ей и не нравился запах, исходящий от Марты – охотница все еще не переоделась и не вымылась – то виду она не подала. Только участие и бесконечная благодарность в маленьких умных глазках. Таких же серых, как у сына.

Марта оглядела себя – блузка, стянутая корсетом по талии, вся пропитана грязью. Кожаные брюки разбухли от воды. Сапоги в грязи. Плащ, которым она укрывала мужчину, свален в кучу у кровати.

– Да, пожалуй, приму ванну. Спасибо, Анна. Если он начнет кричать и звать кого-то, тут же пошли за мной.

– Хорошо, мисс.

– Как Питер?

– Все хорошо, он поел и лег спать, благослови вас Господь, мисс, – женщина не уставала благодарить Марту все года, что провела в монастыре.

– Полно, Анна. Господь мне не поможет, ты же знаешь, – с легкой улыбкой сказала Марта. Она захватила плащ и перчатки.

– Оставьте их внизу, мисс. Я постираю вашу одежду. И даже не спорьте! – горячо перебила она начавшую было противиться Марту.

– Хорошо, Анна. Я оставлю одежду внизу, – согласилась, наконец, охотница.

Девушка вышла, притворив за собой дверь. До ее слуха донеслась тихая молитва – Анна молилась за нее и несчастного бродягу. Святая женщина. Вздохнув, Марта бесшумно двинулась по коридору к своей келье, как вдруг замерла перед дверьми Малькольма. Через долю секунды он вылетел из них, как ошпаренный, и не остановись она – налетел бы прямо на нее. На нем были одни бриджи. Мужчина ошарашенно уставился на девушку. Ледяная маска безразличия все также украшала ее прекрасное лицо. Волосы еще сильнее выбились из пучка, если бы не бледность, она была бы просто обворожительна. Как валькирия, разгоряченная схваткой.

– Малькольм, – произнесла она, вызволяя его из пучины мыслей.

– Что? – рассеянно спросил он, не сводя с нее растерянного взгляда.

– Дай мне пройти.

Мужчина смутился на мгновение, затем отступил, скорчив гримасу.

– Боже правый, как же ты воняешь!

– Спокойной ночи, Малькольм, – только и сказала девушка, пройдя мимо.

Он проводил оценивающим взглядом ее профиль. В этих брюках она была просто прекрасна. Понятно, почему дамы их не носят – невозможно сосредоточиться, когда рядом такие точёные формы. Малькольм едва успел увернуться – в него полетел подсвечник. Марта всегда знала, что на нее кто-то смотрит. Особенно когда смотрел именно он. Охотник усмехнулся, но в тот же момент скривился от вони трущоб, тянувшейся вслед за своей хозяйкой. Поднял с пола металлический подсвечник, оценив про себя его немалую тяжесть. От такой неожиданной встречи из головы вылетело, зачем он вообще выходил из комнаты. А ведь было что-то важное, он спешил. Покрутив в огромных ладонях подсвечник, Малькольм задумчиво направился вниз по лестнице.

Девушка ощущала спиной обжигающий взгляд мужчины. Ей дико хотелось вернуться и влепить ему пощечину, но в то же время ей нравилось, когда он на нее ТАК смотрел. Но запах его мыла раздражал. Как можно быть таким чистюлей? Ну, ничего. Марта уже дошла до своей комнаты, как ощутила присутствие. Кто-то находился сейчас в ее келье. Девушка расправила плечи и вошла с холодным безразличием на лице. Горели свечи, распространяя запах эфирных масел, что так успокаивали и помогали заснуть. А спала она тревожно и мало. Марта покупала их у одной доброй женщины. У узкого мутного оконца – единственного источника солнечного света днем в ее монастырской келье – стоял инквизитор Стефан Дитрих. Сердце девушки инстинктивно дрогнуло. От этого человека пахло страданиями и смертью.

– Ваше Преосвященство, доброго вам здравия, – Марта склонила голову в легком приветствии. О реверансах не могло быть и речи. Хотя в душе ей очень хотелось делать все так, чтобы не вызывать гнева этого могущественного человека, она физически не могла заставить себя двинуться с места. Тем более, его сюда никто не приглашает – инквизитор частый незваный гость в келье охотницы.

– Марта, дитя мое, – мужчина в красной рясе обернулся с обычной улыбкой, от которой хотелось бежать. – Святые угодники, чем от тебя пахнет? – он изящно извлек из рукава белоснежный кружевной платочек и приложил к носу. На вид ему было лет 30 – 35, но судя по занимаемому положению – куда больше. Старший инквизитор, человек, чьи руки были по самые плечи в крови.

– Прошу меня простить, Ваше Преосвященство, я проявила милосердие к умирающему бродяге. Сейчас за ним присматривает Анна, я пришла переодеться, чтобы после вернуться к его постели, – девушка стояла в дверях, смиренно опустив глаза к полу. Встречаться взглядом с этим страшным человеком она все равно не хотела. – Если Ваше Преосвященство позволит, я бы хотела принять ванну.

Мужчина смерил ее взглядом, от которого всегда хотелось вымыться.

– Да, конечно, дитя мое, – его голос заползал в уши подобно червям. – Но прежде, как прошла сегодняшняя вылазка? Кроме несчастных зловонных нищих ты никого не встретила?

– Малькольм столкнулся с одним вампиром в переулке, все прошло…

Инквизитор раздраженно махнул рукой, призывая замолчать.

– Ты знаешь, о чем я. Мне ни к чему эти грязные подробности. Этой вашей охоты, – последнее слово он произнес презрительно. Монастырь находился под его протекцией. Охотниками были целые династии, звание переходило от отца к сыну. Марта была единственной женщиной, которой позволили стать охотницей. Ей слишком много позволяли, она чувствовала, как ходит по лезвию. А когда ею заинтересовался этот человек, ситуация стала еще острее. Стоило сделать один неверный шаг – и из сильнейшей охотницы Марта превратится в очередную ведьму, которую инквизитор будет самолично пытать и мучить. Он терпел это все лишь для того, чтобы прятать свои грехи. Теперь же Марта стала его личной ищейкой, девочкой на побегушках. Положение дико раздражало, но пока еще рано было что-либо предпринимать. Инквизитор искренне полагал, что охотники просто выдумывают эти истории о вампирах, ведь тел после смерти не остается. А грязные отметины всего лишь укусы диких животных, от которых люди начинают болеть. Лишь церковь и святое слово спасает мир от нечисти. А охотники – мелкая забава инквизиторов. Вампиры! Какая ересь! Хотя порой казалось, что Дитрих был не так прост, каким хотел казаться в отношении вампиров. Но никто не знал его настолько хорошо, чтобы судить об этом.

На прошлой неделе Стефан вот так же стоял в ее келье, поджидая ее с ночного рейда. Марта не знала, восхищается он ей или презирает. Но похоть в его глазах вызывала тошноту. Удобная, совсем не женская одежда, которую она носила, сейчас казалась ей прозрачной. Словно Стефан разглядывает ее голую, готовясь овладеть этим молодым сильным телом.

– Женщина. Охотница. Даже звучит ужасно, – сказал он тогда, не сводя с нее глаз. – Я наслышан о твоих подвигах, Марта. Хочу, чтобы ты подтвердила свою необходимость монастырю и святой инквизиции. Найди и приведи ко мне человека. Его имя Виктор. У меня к нему есть пара вопросов, но вызывать его официально я не хочу. Зачем, ведь у меня в подчинении такая… – он осекся, помолчал пару секунд, взвешивая сказанное. – Отец Иаков даст указания, которые я ему передал. Я вернусь, чтобы узнать, как продвигаются дела.

Марта боялась пошевелиться. Она все еще не нашла этого человека, хотя регулярно блуждала по улицам и выискивала информацию о таинственном Викторе.

– К сожалению, Ваше Преосвященство, мне не удалось его найти. Но я продолжаю поиски.

Стефан подошел к ней и провел своими идеально чистыми пальцами по ее лицу, очертил линию скулы, погладил губы. Марта не шевелилась.

– Помойся, дитя мое. От тебя смердит, как от дохлой псины. Я жду результата. Если ты разочаруешь меня, мне придется сделать тебе больно. А я хочу совсем не этого, – на этот раз его голос прозвучал холодно. Шурша полами рясы, инквизитор вышел вон, бросив на пол, уходя, свой платок, которым вытер пальцы.

Марта стояла неподвижно, слушая звук удаляющихся шагов. Сердце колотилось. Едва шаги стихли, девушка уронила плащ на пол, кинулась к тазу с водой и принялась яростно мыть лицо, те места, где касались его руки. Лишь когда лицо начало гореть, она перестала. Скинула одежду и улеглась в остывшую ванну. Запах бродяги въелся в кожу, волосы, стоял в носу. Марта намылилась, вдыхая аромат лавандового масла. Руки дрожали. Гореть на костре очень не хотелось. Хоть она и слышала, что инквизиция уже утратила свою власть и на кострах никого не жгли уже очень давно, в их северном захолустье Дитрих решал, что может делать инквизиция.

* * *

Анна тихо молилась, сидя у кровати больного. Несчастный открыл глаза и теперь молча смотрел на нее своими большими зелеными глазами. На исхудавшем лице только они казались особенно большими. Женщина растерялась и смутилась, не зная, что говорить.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она, наконец. – Вам что-нибудь нужно?

Мужчина молчал. Анна подумала, что он ее не услышал или не понял, но тут он хрипло произнес:

– Где я?

– Вы в монастыре, это святая обитель. Вас лечат. Меня зовут Анна. Принести вам поесть? – она поменяла компресс на его лбу. Несчастный был такой исхудавший, что сердобольная женщина жаждала его поскорее накормить. – Не стесняйтесь, вам нужно поправляться.

– Пить… – сиплым голосом попросил он. Анна поднесла к его рту отвар.

– Пейте. Это травы, они вылечат ваш кашель. Мисс Марта скоро подойдет.

При упоминании ее имени, мужчина приподнялся на локтях. Глаза его загорелись.

– Я помню. Марта. Прекрасный ангел.

Анна улыбнулась.

– Да, она прекрасна. И у нее доброе сердце.

Девушка вошла бесшумно. В длинной белоснежной ночной рубашке, с вязаной шалью на плечах. Ее длинные огненно-рыжие волосы водопадом струились по плечам, покрывая всю спину.