Сола Рэйн - Заткнись и улыбнись!

– Нет, – осторожно ответила я. – А что, есть какие-то правила?

– Единственное правило – ты должна спать сверху на мне, а об остальном я сам позабочусь.

– Размечтался!

Он поставил на землю светодиодный кемпинговый фонарь, который ярко освещал все вокруг, и вытащил из сумки синее флисовое одеяло.

– Предпочитаешь быть снизу? – усмехнулся Бакли, обжигая меня многозначительным взглядом.

– Предпочитаю быть сбоку.

– Сбоку мы тоже попробуем, но не сегодня.

Щепотка хрипотцы в его тоне – и кокетливая болтовня моментально перетекла во что-то более откровенное.

– Иди сюда.

Он нажал на выключатель, фонарь погас, и мы погрузились во тьму. Тусклого света молодой луны хватило лишь на то, чтобы я могла увидеть очертания нашего гамака и стоящего рядом с ним Эйдена.

Каждый шаг в его сторону отдавался громким стуком моего сердца. Как только я оказалась рядом, он притянул меня к себе и поцеловал. Нежное давление его рта сразу вскружило мне голову. Мои руки скользнули под его футболку и принялись исследовать каждый участок мускулистой спины.

– Полегче, Хейли, – он слегка отстранился и убрал мои руки. – Черт, я ведь не железный… Если ты продолжишь в том же духе, я не смогу сдержаться.

Меня накрыло волной смущения, но я понимала, что Эйден был прав. Заняться любовью на природе, посреди сосен и нескольких десятков людей – не лучший вариант получения путевки во взрослую жизнь.

– Я могу переночевать в палатке Зои, – предложила я, пытаясь разглядеть в темноте выражение его лица.

– Ты будешь спать здесь. Со мной, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Его руки обхватили мои бедра, и он поднял меня с такой легкостью, словно я была соткана из воздуха. Эйден обернул меня одеялом, мои ноги обвили его талию, и он, вместе со мной, сначала сел в гамак, а затем лег. Я предприняла попытку сползти с его груди, чтобы устроиться рядом, но цепкие объятия не позволили мне сдвинуться ни на дюйм.

– Окей, здоровяк. Имей в виду, когда я засну, то стану еще тяжелее.

Грудь Бакли задрожала от смеха.

– Что это за странная теория?

– Я прочитала в одном журнале, что люди тяжелеют, когда засыпают.

– Уверена, что речь шла не о ве́ках?

– Ха-ха, очень смешно. Я могу лечь на спину?

– Только осторожнее.

Я медленно перевернулась, расправляя одеяло, и лапы Эйдена тут же приземлились мне на живот. Улыбнувшись, я положила свои руки поверх его рук. Лежать на каменной груди было не очень удобно, но лучше я проглочу свой собственный язык, чем пожалуюсь на это.

– Всего несколько недель назад моя жизнь напоминала День сурка: съемки, вечеринки, случайный секс, проблемы, съемки, вечеринки, случайный… и так по кругу. Я никак не мог выбраться из этой временной петли, но тут появилась ты… Пролилась радугой на мою унылую жизнь. И вот он я, Эйден Бакли, лежу в гамаке с девушкой, которая до сих пор одета, и улыбаюсь, как идиот, глядя на звездное небо.

Я тихо рассмеялась.

– Мне казалось, что ты любил свою беззаботную жизнь.

– Я ее ненавидел.

– Но, почему…

– Потому что я с четырнадцати лет сам себе не принадлежу.

Четырнадцать лет… Когда я искала информацию об Эйдене, то заметила, что именно с этого возраста начиналась его биография. Никаких детских фотографий или информации о его семье. Первое упоминание в прессе, первая роль, первые съемки, первое интервью – все это началось с четырнадцати лет, словно до этого он жил не на этой планете… или вообще не жил.

– Расскажи мне о себе, – тихо попросила я.

– С недавних пор у меня большие проблемы с доверием, Хейли. Однажды я уже рассказал… – в его голосе послышались злость и сожаление. – До сих пор разгребаю последствия этого долбанного разговора «по душам».

– Я бы никогда, Эйден…

– Я знаю, знаю, – он прижал меня еще крепче. – Просто мне нужно немного времени, ладно? Для начала я должен разобраться со всем свалившимся на меня дерьмом, потому что я не хочу тащить его в твою чистую и светлую жизнь, а после этого расскажу тебе все, что ты захочешь.

– Мы могли бы вместе решать твои проблемы.

– Нет, – отрезал Эйден. – И это не обсуждается.

– Как скажешь. Просто знай, что я не боюсь трудностей. А еще, – я широко улыбнулась, – умею обращаться с оружием.

Эйден рассмеялся, и я почувствовала, как напряжение покидает его тело.

– Эйден, повторяю в сотый раз – убери телефон.

Спонсором сегодняшнего урока танцев было напряжение.

Я была напряжена с той самой минуты, как увидела Давида. Его тяжелый взгляд превращал мое тело в камень, и мне не удавались даже самые элементарные движения. Давид был напряжен из-за Бакли, который постоянно залипал в телефоне, срывая урок. Но больше всех был напряжен сам Эйден. С каждым сигналом нового входящего сообщения его лицо становилось все мрачнее, а поведение – нервознее. Когда я попыталась заглянуть в телефон, чтобы посмотреть, с кем он переписывается, Бакли сразу заблокировал экран, чем охренительно меня разозлил.

– Ладно, – Давид выключил музыку. – Урок окончен. Ваши мысли, похоже, находятся где угодно, только не в этом зале, поэтому нет смысла продолжать занятие. Только должен вам напомнить, что у нас осталось не так много времени, так что соберитесь, мать вашу!

Я села на скамейку, чтобы обуться, а, когда подняла глаза – Эйдена уже не было в зале. Засранец просто молча свалил! Кто вообще так поступает?

– Похоже, у твоего бойфренда появились дела поинтереснее.

Я вздрогнула, когда наши с Давидом взгляды пересеклись. Его черные, как преисподняя, глаза смотрели на меня с насмешкой.

– Прости, Давид, но тебя это не касается.

– Да и тебя, судя по всему, тоже, – продолжал насмехаться козел.

Хуже всего было то, что он был прав.

Я схватила сумку и выбежала из зала. Оказавшись на улице, я увидела, как белоснежная Ауди Эйдена отъезжает от здания школы танцев.

– Серьезно?! – растерянно крикнула я ей вслед.

Сгорая от возмущения, я выбежала на проезжую часть и замахала рукой. Когда желтенький автомобиль вынырнул из потока машин и притормозил у края тротуара, я рывком открыла дверцу, запрыгивая на переднее сиденье.

– Следуйте за той белой Ауди, – скомандовала я, тыча пальцем в лобовое стекло.

– Но, мисс… – удивленно вскинул брови темнокожий водитель.

– Плачу три сотни.

Машина тут же сорвалась с места, перестроилась в правый ряд и села Эйдену «на хвост». Внутри меня пульсировал гнев, смешиваясь с обидой. Я закрыла глаза и вытерла вспотевшие ладони о серые спортивные штаны.

– С вами все в порядке? – вежливо поинтересовался таксист.

Я сглотнула ком, размером с пушечное ядро, и кивнула.

– Все отлично. Прошу, только преследуйте осторожнее, чтобы нас не заметили.

– Как прикажете.

Мы проехали через бульвар Санта-Моники и Беверли-Хиллз, а затем выехали на Малкольм-Драйв. Машина Эйдена остановилась возле небольшого двухэтажного мотеля. Водитель проехал мимо, чтобы вышедший из Ауди Эйден не смог нас заметить, и притормозил за углом.

– Вас подождать?

– Да, пожалуйста, – попросила я.

Расплатившись с таксистом, я вышла из машины и огляделась по сторонам. Территория казалась совершенно безлюдной. Возле мотеля, помимо автомобиля Эйдена, стоял лишь старенький «бьюик», который плавился от жары. Я надела солнечные очки и спряталась за автоматом с колой, чувствуя себя настоящей шпионкой.

Эйден поставил машину на сигнализацию и подошел к администратору. Через несколько минут он заселился в номер на первом этаже и захлопнул за собой дверь.

Какого черта здесь происходит?

Пока я решала, что мне делать дальше – поехать домой и дожидаться, пока Бакли сам придет ко мне с объяснениями, или потащить к нему в номер свою любопытную задницу, к мотелю подъехала блестящая синяя «инфинити». Из автомобиля вышла Кейт и уверенной походкой, выстукивая бибоп своими красными пятидюймовыми каблуками, направилась прямо к Бакли в номер.

Почувствовав, как земля уходит из-под ног, я прислонилась спиной к теплому автомату и тяжело задышала. Еще вчера этот сукин сын признавался мне в любви и всю ночь напролет трепал языком о том, какая я распрекрасная, а сегодня поехал в мотель, чтобы на затраханных простынях поразвлечься со своей бывшей подружкой.

Или… не бывшей?

Иисусе, какая же я идиотка!

Похоже, мне пора прекратить смотреть фильмы по романам Николаса Спаркса и думать, что слова на букву «л» приравниваются к вечной клятве. Я вытерла слезы ладонью и на негнущихся ногах пошла к такси.

– Твин-Палмс, Северный Голливуд, – устало сказала я таксисту, растекаясь на заднем сидении.

Надеюсь, этот парень не узнал меня. Если об этом напишут завтрашние таблоиды – мне конец.

У ворот жилищного комплекса меня поджидал хмурый охранник. Кажется, его звали Билл. Я несколько раз подписывала всякие фандомные штуки для его старшей дочери.

– Мисс Спенсер, – его официальный тон насторожил меня.

– Что-то случилось?

– Вам известно, что на территории Твин-Палмс запрещено держать домашних животных?

Мои опухшие от слез глаза округлились.

– Да, я что-то такое читала в правилах.

Он внимательно посмотрел на меня, сдвинув седые кустистые брови, и откашлялся:

– Прошу, скажите, что вы не завели собаку.

– Не завела, – облегченно вздохнув, я выдала жалкое подобие улыбки.

– Сегодня это пришло на ваше имя, – он протянул мне небольшую картонную коробочку. – Вы же знаете, что у нас приказ, все проверять? Ну, после того случая с розами…

Конечно, я знала об этом. Фрэнк всех здесь поставил на уши.

– Ага, и спасибо за это, – я взяла в руки коробочку и пошла к лестнице.

Коробка была довольно легкой. Сгорая от любопытства, я присела на ступени, ведущие на второй этаж, положила ее на колени и аккуратно подняла крышку. В коробочке лежал черный собачий ошейник с металлическими шипами, который привел меня в полное недоумение. Я вытащила его и рассеяно покрутила в руках.

Наверное, это какая-то ошибка…

Я уже хотела бросить его обратно в коробку, чтобы отнести охраннику, как заметила с внутренней стороны мелкие выцарапанные на коже буквы. Приглядевшись повнимательнее, мне удалось прочитать, что там было написано:

«Хейли – маленькая ручная потаскушка».

Тук.

Тук.

Тук.

– Милая, ты спишь? – раздался за дверью громкий голос матери.

Тук.

Тук.

Тук.

Я накрыла голову подушкой и постаралась не обращать внимания на назойливый стук в дверь. Но, похоже, мама не собиралась сдаваться.

– Хейли?

Я тихонько застонала, когда услышала, как открывается дверь в мою спальню. Кровать недовольно скрипнула под маминым весом, и я убрала подушку от лица, признавая поражение.

– Я приготовила вкусный ужин. Твоя любимая индейка, между прочим. Даже Табита одобрила этот рецепт.

– Кто такая Табита?

– Твой диетолог.

– М-м-м… – я попыталась прикрыть рукой опухшие от слез глаза, но скрыть что-то от мамы было невозможно.

– Когда ты вошла в квартиру и вместо кухни направилась в спальню, я сразу поняла, что что-то не так. Не припомню, когда в последний раз кто-то был так равнодушен к аромату моей индейки!

– Прости, мам, – мои губы растянулись в грустной улыбке.

– Давай выкладывай, что натворил этот негодяй?

От ее громкого голоса подо мной вибрировала кровать. Если Бакли в самом деле жил по соседству и прямо сейчас находился дома, то наверняка четко слышал каждую букву, которую произносила мама.

– Он меня предал, – тихо ответила я, накручивая на палец одеяло.

Серые глаза Оливии Спенсер моментально превратились в грозовые тучи, готовые поражать молнией каждого моего обидчика. Воинственный взгляд заострил тонкие черты лица. Она выпрямила спину и отбросила на плечи волосы цвета спелой пшеницы. Если бы сейчас на ней оказался шлем с крыльями, то она бы запросто сошла за валькирию.

– Значит так, мы с отцом сдаем билеты и остаемся здесь еще на какое-то время.

– Вы уже купили билеты?

– Сегодня, – кивнула мама. – Хотели сказать тебе за ужином. Фиби через пару недель должна родить, а наш новый помощник – тот еще кретин. Похоже, он ни черта не смыслит в процессе подготовки к лошадиным родам, и это беспокоит меня. Вряд ли он дарит моей девочке столько заботы, сколько ей сейчас необходимо.