Как иногда случается тихим утром, был сильный прибой. Он наступал волна за волной, как строй безупречных кавалеристов, бросающихся в атаку на неприступную позицию врага. Нескончаемо и быстро — как только умирала одна волна, появлялась другая, с грохотом обрушиваясь на барьер пляжа. То там, то сям при ударе о камень в воздух взлетали белые перья и постепенно растворялись в пронизанном солнечными лучами тумане. Воздух был наполнен движением и шумом. Росс двинулся вдоль берега.

Итак, с тактической точки зрения лучше добиться рассмотрения дела завтра. Но как повлиять на исход? Куда бы ни сворачивали его мысли, в конце каждой улицы стоял Джордж.

Если бы это произошло с Джоном Тревонансом, всё бы решилось за какой-нибудь час. Или любой другой. Даже Хью Бодруган. Цивилизованная дискуссия, сомнения по поводу фактов дела, извинения и предложение заплатить за Библию. Парень — просто ходячее недоразумение, отошлите его куда-нибудь, а я отзову обвинение. Вот и всё.

Но как подступиться к Джорджу? Чтобы это не было обречено на провал? Джордж вполне может искренне верить, что Дрейк — вор, и это убеждение подкреплено и усилено пониманием, что тем самым он может нанести удар по Демельзе и Россу. Встречаться с ним по этому поводу — в любом случае унизительно. Элизабет? Но Росс не мог с ней разговаривать, даже ради спасения жизни Дрейка. Да и всё равно она руководствуется мнением Джорджа.

Росс взглянул на приземистые строения Уил-Лежер на утесе. С тех пор как шахта закрылась, он почти не спускался на пляж. Погода была такой скверной, а он не хотел смотреть на затихшую шахту. Его первое предприятие, которое открылось восемь лет назад. Такое многообещающее до посягательств Уорлегганов. Они посягают на всё. Даже на его желание мирно жить на своей земле. Искушают обретенную в недавнее время решимость. Возможно, намечающаяся поездка во Францию — не что иное, как попытка выпустить пар подавленной жажды насилия. Лучше воевать с Францией, чем с собственным соседом.

А если сосед сам усиленно напрашивается на войну? Неужели нужно постоянно подставлять вторую щеку? В позапрошлое Рождество он поставил Джорджа перед выбором и предложил ему над этим подумать. С тех пор они виделись лишь мельком — в церкви и на официальных событиях. И не обменялись ни словом. Теперь, возможно, придется. А как еще чего-либо добиться в этом деле?

Но как поговорить с Джорджем, чтобы разговор не превратился в войну? На письма времени не было, да и в любом случае письма бесполезны. Нужно с ним увидеться. Каким-то образом встретиться и поговорить, как если бы речь шла о Тревонансе или о любом другом. И каким-то образом беседа должна пройти цивилизованно. Нужно найти способ решить дело достойным образом. Если Джордж выйдет из себя, то придется пересмотреть свою позицию.

Почти неосознанно Росс вернулся обратно к тому месту, где привязал лошадь. Он прошел по мягкому песку, и кобыла вскинула голову и заржала. Забравшись в седло, Росс увидел направляющегося к нему Сэма.

— Увидел вашу лошадь, капитан Полдарк. Что вы едете в этом направлении. Решил подождать. Вы виделись с братом?

Подавив порыв рявкнуть на юношу, Росс всё ему рассказал.

— Благодарение Господу! — сказал Сэм. — Значит, всё это ошибка, и завтра его освободят.

— Продолжай молиться, — ответил Росс, — потому что всё не так просто. А теперь ступай, передай своей сестре мои слов и объясни, что мне нужно немного над этим поразмыслить. Я пока не решил, что делать. Нужно спросить совета у знающих людей. Это может занять час или два, но я вернусь к обеду. Передашь ей?

— С радостью, — сказал Сэм. — Всем сердцем верю, что скоро Дрейк будет свободен. И молюсь, чтобы после всего этого свободным оказалось не только его тело, но и душа.

— Давай сначала позаботимся о теле, — язвительно произнес Росс и поскакал дальше.

Трудно было недооценить сложность того, что он собирался сделать. Джордж мог просто выкинуть его из своих владений. Мог отказаться его принять, и тогда ничего уже не поделать.

Приняв решение, Росс уже не отступал, но здравый смысл подсказывал, что он должен принять меры, чтобы себя обезопасить. И самая очевидная мера — найти провожатого.

Он без сомнений выбрал бы Заки Мартина, но пятидесятилетнему Заки нездоровилось. Пол Дэниэл шел следующим в списке, но он был одним из немногих шахтеров, нанятых на Уил-Грейс после закрытия Уил-Лежер, и сейчас находился под землей. От Сэма всё равно никакого проку, только хуже. Трудно представить менее подходящую кандидатуру для бесед о Боге, чем Том Харри.

Росс проехал мимо сторожки, по деревне Грамблер и мимо церкви Сола и свернул на дорогу в Сол. Слева стояла пивнушка вдовы Треготнан, а перед ней — человек, которого он искал, выкатывал из-за угла бочку.

— А, молодой капитан! Добро пожаловать! Да еще верхом на лучшей лошади в этих местах! Ну разве она не красавица? Ну разве я не продешевил? Знаешь, кэп, если захочешь ее продать, буду рад взять за те же деньги. Уж больно дешево продал.

— Осторожней, а не то поймаю на слове, — ответил Росс. — Уверен, что ты этого не хочешь. Толли...

— Что?

— Ты не мог бы со мной проехаться? Мне нужен благодушный телохранитель.

— Что, сейчас? Ага, охотно. Дай только поставлю эту бочку куда хочет вдова Салли, и я весь твой.

— У тебя есть оружие? — спросил Росс. — Не стрелять, а просто для вида. Чтобы всё прошло тихо-мирно.

— А как же, — ухмыльнулся Толли. — Погоди минутку, я принесу.


Глава четвертая


До двери Тренвита они ехали нестройной процессией, такие разные, но в то же время на удивление соответствующие друг другу: оба крупные, длинные ноги болтаются по бокам низких лошадей. Странствующий рыцарь и его оруженосец. Дон Кихот хотя бы ездил на нормальной лошади.

Дверь открыл слуга, которого Росс отчитывал на кухне в Рождество. При виде Росса на крыльце он явно перепугался. Росс велел передать хозяину, что хочет с ним побеседовать пять минут. Слуга захлопнул дверь перед его носом и отсутствовал почти те самые пять минут, о которых просил Росс, затем в двери открылась щель, и слуга объявил, что для них хозяина нет дома.

— Скажи своему хозяину, что я пришел с миром. Я не желаю причинять зла ни ему, ни этому дому, но мне необходимо с ним поговорить по срочному делу, и если он отказывается меня принять, я никуда не уйду.

Слуга взирал на него с разинутым ртом, не зная, что делать.

— И меня не заставят сдвинуться с места, — добавил Росс, оглянувшись на Толли.

Всё еще сидящий на лошади Толли подтянул на плече старое ружье и присвистнул сквозь обломки зубов.

Слуга снова закрыл дверь.

Они подождали. Толли осматривал ясным взглядом величавый фасад дома, подстриженные лужайки, ухоженные хозяйственные постройки, цветы и декоративный пруд.

— Прекрасное место, — заметил он.

— Да, — согласился Росс.

— Помню этот дом, еще когда им владел твой дядя, у него и сад тоже был.

По поводу цели визита они до сих пор не перемолвились ни словом.

На поле неподалеку паслась гнедая кобыла, размахивая белым хвостом. На ближайшем дереве сидели куропатки. Толли облизал губы.

— И добра тут полно.

Дверь снова отворилась.

— Хозяин вас примет. Только вас.

— Подожди здесь, Толли. Если ты мне понадобишься, я позову из окна.

Толли ухмыльнулся и поднял крюк.

— Если я понадоблюсь, то приду.

Росса проводили в маленькую комнату на первом этаже, бывший кабинет дяди Чарльза. Здесь мало что изменилось. Джордж сидел за письменным столом. Рядом стоял высокий и косоглазый Танкард. Джордж был в длинном халате в цветочек и с вышитыми пуговицами, застегнутыми до самой шеи. Он не поднял взгляд на Росса, а продолжал писать. Танкард осторожно наблюдал за гостем. Когда они встречались в этом доме в последний раз, ему пришлось укрыться под столом, пока Джордж и Росс дрались у него над головой.

Танкард облизал губы.

— Вы хотели увидеть мистера Уорлеггана?

Росс его проигнорировал и поднял обе руки над головой.

— Я пришел с миром, Джордж. Не собираюсь прибегать к насилию, разве что придется на насилие ответить. Но прошу десять минут твоего времени.

— Спросите этого человека, чего ему надо, — обратился Джордж к Танкарду.

Росс жестом велел Танкарду молчать, сел и закинул ногу на ногу.

— У меня дело к тебе, Джордж, а не к твоему поверенному. Предпочитаю поговорить наедине, но если настаиваешь на присутствии поверенного, не буду возражать.

— Говори, что собирался.

— Когда ты закончишь писать.

Перо продолжало царапать бумагу. Росс взял со стола книгу и лениво перелистал страницы.

Перо остановилось.

— Так что же?

— Молодого человека по имени Дрейк Карн обвинили в краже Библии из этого дома. Сейчас он находится в зловонной тюрьме в Сент-Агнесс, ожидая заседания судей, которое, как я понимаю, состоится завтра.

Джордж впервые поднял взгляд и остановил его на потрепанном костюме для верховой езды Росса.

— Именно так.

— Возможно, ты этого не знаешь, но Библию ему по собственной воле подарил ее владелец, твой пасынок Джеффри Чарльз. На прощание после долгой дружбы, которую ты запретил. Джеффри Чарльз хотел оставить Карну что-нибудь на память. Он заставил Карна ее взять, и тот неохотно принял подарок и унес домой.

— А я слышал другое.

— Но правда именно такова.

— Не сомневаюсь, что такова версия Карна, и он надеется, что ее примут судьи.

— Ты спрашивал об этом Джеффри Чарльза?

— Мальчик еще слишком мал, его легко обдурить. Несомненно, теперь он скажет что угодно, лишь бы выручить своего жалкого приятеля из беды. Но бесспорный факт состоит в том, что Карн пробрался в дом в мое отсутствие, вопреки моим четким указаниям. Другими словами, совершил преступление, проникнув в мои владения, что само по себе карается законом, а затем сыграл на чувствах мальчика и убедил его не разрывать их так называемую дружбу, а сохранить ее вопреки моему запрету, — Джордж провел пальцами по перьям пера. — Когда Карну это не удалось, потому что Джеффри Чарльз согласился с тем, что дружбу следует прекратить, он присвоил Библию и унес ее, намереваясь при первой же возможности ее продать. По чистой случайности Библии хватились: моя жена, подарившая ее сыну на крестины, заметила отсутствие книги у его кровати и спросила, куда она делась. После долгого допроса вся отвратительная история вышла наружу. Но никто даже не предполагал, что это был подарок. Это в чистом виде кража. Как только об этом стало известно, мистер Танкард вместе с констеблем Вейджем направился в коттедж Карна, стоящий на твоей земле, и обнаружил припрятанную под кроватью Библию. Карна схватили с поличным, и другие судьи наверняка поддержат ту же точку зрения.

Росс был склонен с этим согласиться. Джордж тщательно проработал это дело. Особенно хорошо поработал над слабыми местами. Танкард топтался с ноги на ногу, и Росс гадал, как ему удается стоять на таких тощих ногах.

— Полагаю, Джеффри Чарльза вызовут свидетелем обвинения?

— Он еще мал и склонен к истерикам. Твоему приятелю это не принесет ничего хорошего.

— Моему шурину.

— Да, если ты хочешь его так называть. Твоему шурину. Я его не знаю, но вероятно, он тоже по натуре истеричен, как часто бывает с методистами. Возможно, украл Библию в порыве мести за то, что в этом доме так противятся его дружбе. Подозреваю, что он повинен и в других наглых выходках этого лета. Но не будем об этом. Это не повлияет на исход дела.

— Юный Карн, похоже, весьма привязан к Джеффри Чарльзу, а мальчик к нему.

— Он попытался влиять на впечатлительного ребенка. Какая наглая самонадеянность.

— Полагаю, ты имеешь в виду неравенство в положении?

— Да.

— Но многие люди желают возвыситься над своим классом. Ты, например.

Росс тут же пожалел о своих словах, потому что тем самым отрезал всякую надежду на компромисс. Хотя разве Джордж уже не показал со всей ясностью, что надеяться не на что?

Джордж побелел.

— Проводите этого так называемого джентльмена.

— Минутку. Я еще не закончил.

— Нет, закончил. Ты обещал не прибегать к насилию, и надеюсь, что сдержишь слово и покинешь этот дом, не оказывая сопротивления.

— Я пришел, — сказал Росс, — в надежде на примирение. И в духе примирения беру свои слова назад и прошу у тебя прощения. Ты мне не нравишься, Джордж, а я не нравлюсь тебе. Но пусть и невольно, мы связаны родственными отношениями. Я не стремился к этим отношениям, да и ты наверняка принял их с неохотой, но таковы обстоятельства. Сын моего кузена — твой пасынок, и он стоит в центре всей этой заварушки. С любой другой семьей графства, смею заверить, я бы решил эту проблему в дружеском ключе, самое большее — с парой крепких выражений. И надеялся, что так будет и между нами, хотя бы ради наших достойных жен, мы урегулируем это дело, не доводя до суда и избежав неприятных сплетен.