— Моя подруга вообще редко думает.

Я конечно же сказала это не со зла, но наше добродушное подшучивание и вправду пришлось мне по душе. Внутри играла медленная французская песня, незнакомая мне.

— Теперь мы потанцуем, да?

Пьер стоял надо мной с протянутой рукой. Я дала ему свёю руку, и он поднял меня со стула. Я ожидала от него следующего шага, но он какое — то время довольствовался лишь моей близостью и только потом притянул меня к себе. И вот мы уже танцевали. От него приятно пахло. Он провел руками по моим волосам и взял мое лицо в руки, чтобы я смотрела лишь ему в лицо. Главное заключалась в том, чтобы не утонуть в его глазах. Я сфокусировала взгляд на его губах. Зря я это сделала. Его пухлые французские губы вдруг оказались баром с холодной кока — колой посреди пустыни.

«О боже!»

— Я не собираюсь с тобой спать, — сказала я больше себе, чем ему.

— Почему? — спросил он.

Хороший вопрос. Я не задумывалась о причине.

— Я не нравлюсь тебе?

— Если бы ты мне не нравился, я бы с тобой не танцевала, — ответила я, радуясь тому, что многократный прилив краски к лицу был спрятан под покровом ночи.

Он рассмеялся.

— Ты мне нравишься. Ты другая.

— Все люди разные. Порой они лишь ведут себя одинаково.

Пьер улыбнулся и кивнул:

— Ты умная.

Его наблюдения начали утомлять меня.

— Тебе нравится показывать пальцев на вещи, ведь так, большой мужчина?

Он снова рассмеялся.

Мне нравился его смех.

— Пошли. — Он поднимал ставки.

— Пошли куда? — Я тянула время.

— Позволь отвезти тебя к себе домой.

Я фыркнула.

— Симпатично, — усмехнулся он.

— Спасибо! — улыбнулась я, сохраняя спокойствие, хотя в глубине души пожалела о том, что из моего носа вырвался этот звук.

— Пойдем, — повторил он, и я поняла, что сдаюсь и начинаю идти у него на поводу. Пьер схватил свою куртку и мою сумку. Я находилась под впечатлением — он с такой легкостью вычислил мою сумку, а ведь под столом лежало по крайней мере четыре. Шон и Фрэнки смотрели на нас, не отрывая взгляда. Энн и Ричард танцевали. Сзади подошла Кло.

— Вы уходите? — спросила она, явно радуясь такой перспективе.

— Да, — ответил Пьер, после чего подмигнул ей.

Шон откинулся на диване.

— До встречи, Шон, — доброжелательно улыбнулся Пьер своему новому другу.

— Да, до скорого.

Казалось, Шон не в состоянии даже выдавить улыбку. Фрэнки пребывала в ужасе. Я ухмыльнулась ей, а она надула губы и отвела взгляд, готовая разорвать меня на части. Мы с Пьером вышли из зала. Я притворилась, что не замечаю девушек, которые таращились на него и показывали пальцем, они даже пытались прикоснуться к Пьеру и ухватиться за него, когда он проходил мимо.

«А это с какой стати?»

На улицу нас сопроводила клубная охрана. Там нас ожидала машина и ее сонный водитель.

— Rue Boisir.

— Qui, Monsieur Dulac, tour droit.

Мы уселись на заднее сиденье. Он обхватил меня рукой.

— Не беспокойся. Я не кусаюсь. Если только сама не попросишь.

— Я не попрошу.

Он усмехнулся.

— Может да, а может, и нет.

— Ты так уверен в себе?

— А ты нет.

Черт возьми. Гейм, сет — и вот нашла коса на камень. Я ухмыльнулась. Водитель несся по Парижу на ошеломляющей скорости, такой, что в какой — то момент я чуть не закричала.

— Сбавь скорость, ты, сумасшедший!

Я раздражалась, но для Пьера это была очередная ночь. Я заставила себя расслабиться. Когда машина остановилась, я облегченно вздохнула.

— Пошли. — Он взял меня за руку и помог выйти из машины.

Мы оказались в его доме до того, как у меня успело спереть дыхание. Он привык к быстрым исчезновениям.

В фойе мне показалось, что мы попали в гостиницу двадцатых годов. В интерьере преобладала медь. Темно — красные стены украшали современные картины. Мы зашли в отделанный все той же медью лифт — опять в нем едва можно было развернуться.

«И почему у французов такое пристрастие к крошечным лифтам?»

Я смотрела в пол, давая понять, что у меня не было амбиций заняться сексом в замкнутом пространстве. Пьер продолжал ухмыляться, словно кот, которому достались сливки или, как в случае Леонарда, все содержимое фургона с мороженым. Очутившись в его квартире, я начала размышлять над своей тактикой. Обстановка начала накаляться. Я понятия не имела о своем местонахождении и планах. Он отвел меня к дивану и усадил на него. Диван оказался красной кушеткой, внушающей страх. Он включил музыку. Она показалась мне незнакомой, играл французский джаз. Пьер наполнил бокалы, взяв напитки в баре, занимавшем угол комнаты. Он протяну мне водку с каплей колы. Я бы осилила и большее количество колы, но жаловаться не стала. Он приблизился ко мне, и мое сердце бешено заколотилось. Мы вот — вот собирались поцеловаться, но случилась страннейшая вещь. Мы заговорили. То есть стали действительно беседовать. Он расспросил о Джоне, и я рассказала. Я открыла ему такое, о чем не поведала даже Кло. Пьер же рассказал мне о девушке, которая разбила ему сердце, уехав в Америку. Она так и не вернулась. Через несколько лет после их разрыва она погибла во время пожара. Он не сравнивал, кому из нас было больнее, мы не соревновались.

Потом мы много смеялись. У нас оказались одинаковые взгляды на жизнь, чувство юмора, идеи. Наблюдались также и различия. Он был богом хип-хопа, а я учительницей. Ему нравилось спать со всеми подряд; мне же такое было несвойственно. Он был высокомерен, а я застенчива. Но нам было весело. Он рассказывал мне о своих сексуальных похождениях, а я притворялась более шокированной, чем было на самом деле, лишь потому, что он испытывал от моего ужаса слишком большое удовольствие, и мне не хотелось обкрадывать его. Мы выпивали до самого рассвета и вместе заснули на покрывале. Я проснулась пару часов спустя. Пьер не спал, он смотрел на меня.

— Привет, — сказал он улыбаясь.

— Эй, — пробормотала я, пытаясь прикрыть рот.

Я чувствовала мятную свежесть его дыхания. Очевидно, пока я спала, он почистил зубы.

— Где туалет?

Он указал. Я вошла в ванную, совмещенную с туалетом, и выдавила зубную пасту на палец. Я почистила зубы, насколько это было возможно, сбрызнула лицо водой и вернулась в комнату. Он ждал, зная, что я готовлюсь к занятию, несколько отличающемуся от простого ухода домой. Пьер лежал под одеялом. Я подошла к нему, он приподнял одеяло, помогая мне забраться в постель. Я послушалась, и вот мы уже целовались по-французски.

Что последовало далее? Что ж, могу сказать лишь одно: если он пел так же, как занимался любовью, то божественный статус был присвоен ему вполне заслуженно. Не мог не порадовать также и тот факт, что, когда все кончилось, я не плакала. Спустя несколько часов он поцеловал меня на прощание, затем дал указания отвезти меня в квартиру Шона.

— Мы еще увидимся? — спросил он.

— Нет, — усмехнулась я.

Пьер кивнул.

— Грустно. — Он улыбнулся.

— Спасибо, — сказала я от души. Мне действительно нужен был мужчина.

— Пожалуйста.

Он похлопал по крыше машины, и водитель отъехал.

Я не стала оглядываться. Я знала, что он и не смотрит.

* * *

Кло с Томом еще валялись в постели. Энн и Ричард ушли несколькими часами раньше, не желая терять ни одной драгоценной минуты. Я рылась на кухне, пытаясь отыскать кофе. Я почувствовала, что кто — то вошел. Шон, в пижамных штанах, только и всего. Я усмехнулась, но он был слишком сердит, чтобы ответить мне тем же.

— Где, черт возьми, ты была? — Он тыкал пальцем, который немного трясся.

— Извини? — сказала я, защищаясь.

— Это еще что такое? Я полночи не спал, беспокоился за тебя.

Его палец опустился, но на лице сохранилось прежнее сердитое выражение.

— Ты знаешь, где я была. Прекрати вести себя, как долбанный козел! — Я говорила его же тоном. — Ты мне не отец.

— Нет, Эмма, я знал, с кем ты была, и, судя по увиденному на этой неделе, это могло означать все, что угодно. Откуда мне было знать, что ты не надоешь ему через час? Ты же не знаёшь его.

Вся радость, которую я почувствовала, прощаясь с романтической ночью, испарилась. Хрупкой свободы из-за чувства вины не стало. Он все испортил и очернил.

Шон говорил, что я была одной женщиной из массы, с которой переспал Пьер, ничтожеством, и посему я должна чувствовать себя не лучшим образом.

«Я не заплачу».

Слезы ужалили мои глаза, но я решительно не собиралась давать им волю. Гнев переполнял меня, а голос боролся с ним.

— Ты лицемерный ублюдок! Ты можешь спать со всем, что движется, а мне нельзя развлечься и одну ночь. Твоя французская проститутка виснет на тебе весь вечер напролет, и это нормально. Ты ведь жеребец как-никак, а я всего лишь несчастная старая кляча. Не теряй времени, беспокоясь за меня, Шон. Ты мне не нужен, отвали!

Он побледнел. Раньше я и не видела, чтобы люди настолько бледнели. В мгновение ока его лицо утратило весь цвет, будто я нажала на выключатель.

— Я не так выразился. Я не нарочно… Прости. Я лишь переживал. — Я не понимала причины, по которой он принимал происходящее так близко к сердцу.

«Лжец». Он все разрушил.

— А что же ты тогда хотел сказать? — заорала я.

— Мы же друзья, — пробормотал он.

— О, так все остальные друзья тоже придут сейчас и накричат на меня?

— Нет. — Он тряс головой и искал ответ.

— Так в чем тогда дело, Шон? — Мой голос прозвучал устало. Сдерживать слезы становилось все труднее. — Я… — Он остановился и стал что — то искать.

Я ждала.

— Я… — Он снова остановился.

«Да что с ним творится, черт возьми?»

— Прости, — сказал он и вышел, а я осталась стоять одна, держа в руке полуоткрытый пакет кофе и плача. «Черт возьми».

Я еще плакала, склонившись над своим эспрессо, когда из своей комнаты показалась Кло. Я стояла к ней спиной, когда она вошла. Она аплодировала. Я почувствовала на плечах ее руки.

— Ты такая темная лошадка. Пьер Дюлак! То есть притом, что я не слышала о нем ровным счетом ничего, но кто мы, черт возьми? Ей-богу, если ты делаешь, то делаешь это стильно! — Ее голос переполняло возбуждение.

Я подняла на нее голову, и улыбки на ее лице как не бывало.

— Что случилось? Он обидел тебя?

Мое заплаканное лицо никак не вязалось с правдой о романтической ночи.

— Нет, — вздохнула я. — Прошлая ночь была просто идеальной, впрочем, как и утро, то есть пока я не приехала сюда.

Она уперлась руками в бока — Кло часто так делала, когда приходила в замешательство.

— Я что — то не понимаю.

— Шон, — пробормотала я.

— Шон? — осторожно переспросила она.

— Шон, кажется, думает, что этой ночью я совершила что — то дурное.

— Он что? То есть? — Она притянула стул и села рядом со мной, упершись щекой в руку, которую поставила на стол.

Я посмотрела на нее и пожала плечами, давая понять, что сама сбита с толку.

— Он наорал на меня. — Я снова плакала. Мне не верилось, я чувствовала себя паршиво. Такая несправедливость. — Не обращай на него внимания. Он ведет себя как урод. Отправляйся в душ и переоденься. Мы выберемся отсюда, немного осмотрим город, потом пообедаем, и ты расскажешь о прошлой ночи.

Кло снова улыбалась. Я чувствовала себя немного лучше. Я провела великолепную ночь, и передо мной стоял выбор: позволить Шону испортить впечатление или нет. Я выбрала последнее.

Шон закрылся в спальне с Фрэнки, когда мы уходили. Мы не оставили даже записки. Том отправился на встречу с Энн и Ричардом; отдавая дань ранее существовавшей договоренности о встрече с ними и совместной поездке по Сене. Клода объяснила, что нам с ней нужно побыть наедине, а он был рад повиноваться. Мы взяли карту метро и были таковы. Первая остановка в гостинице «Отель де Вий» на чашечку кофе. Мы сидели в баре на первом этаже, пили кофе и курили, хотя часы показывал лишь десять утра, а я обычно не курю раньше одного часа дня, но, как говорится, в Париже…

Клода заказала круассаны, которые я принялась жадно поглощать, внезапно осознав, что голодна. Она терпеливо улыбалась, ожидая рассказа о сексе со звездой, но не желая давить на меня. Ее лицо вдруг озарилось, будто в ее голову вкрутили лампочку.

— Я знаю! Давай поиграем. Я расскажу тебе что-нибудь интимное, если расскажешь и ты.

Я засмеялась — она была в своем репертуаре.

— Хорошо. Ты первая.

Она кивнула.

— Так. Том разведен.

У меня вытянулось лицо. Я ожидала, что она произнесет какую-нибудь глупость, чтобы я заговорила. — Я думала, он не был женат.