— Все будет хорошо, — подвела итог я.

Энн поинтересовалась, каким именно образом.

— Ты поговоришь с Ричардом и скажешь ему, что тоскуешь по дому, после чего вы вернетесь, — сказала я, как будто мне ничего не стоило решить проблему подруги.

Ричард всегда мечтал жить в Керри. Ему нравилось уютное и красивое местечко, окруженное озерами и горами. Ему нравились пейзажи, размеренная жизнь, местные жители, бары, в которых было приятно провести время, хорошая еда и тишина. В Керри Ричард обрел мир, но Энн была городской девушкой. Она видела красоту в архитектуре, любила бывать в шумных ресторанах, обожала огни больших городов, театры, музеи, Томаса Брауна и Шельбурн. Ее привлекали шум, толпы народа, очереди и даже пробки на дорогах.

— Ты знаешь, что во всем городе нет ни одного светофора? — почти закричала она. — Как, черт возьми, я могу там жить?

Мы кивнули в знак согласия. В этот момент мы поняли, что жить там было полным безумием. Энн прекрасно понимала, что ее муж никогда не согласится уехать из Керри, и добавила, что сама она уже готова повеситься от такой жизни.

— Почему бы вам обоим не пойти на компромисс? — спросила я. — Почему бы вам не жить в Дублине зимой, а в Керри летом?

Энн задумалась.

— Лето длится всего три месяца.

— Ты права, — усмехнулась Кло.

Энн улыбнулась и добавила, что летом Керри выглядит довольно — таки мило.

— Я бы даже не возражала проводить там рождественские каникулы. Там на самом деле бывает здорово на Рождество, — говорила она, потихоньку расцветая.

— Теперь ты знаешь, что делать, — обратилась я к ней, как будто все уже было решено.

— Еще вина? — предложила Кло, чтобы окончательно уж покончить с этой проблемой.

Улыбку на лице Энн сменило беспокойство. Она не была так уверена, как мы. Верно же говорят, что намного легче решить чужую проблему, чем свою собственную.

Мы выпили. Мы пили за наше здоровье, за свадьбу Кло, за диету Энн, лишний вес является преступлением, в то время как напиваться до смерти вполне допустимо.

После одиннадцати за мной заехал Шон. Энн уснула на кровати, накрывшись простыней прямо с пустым стаканом в руке. Кло пыталась отобрать его, но Энн не хотела выпускать его из рук. Мы попрощались с Кло, и Шон проводил меня к машине. Когда мы приехали домой, он приготовил мне кофе и ванну. Я лежала в ней довольно — таки долго, предаваясь размышлениям. Шон успел даже поменять в ней воду. Он сидел на полу около ванны, как это делал Джон. Он предложил потереть мне спину, как Джон. Шон ухаживал за мной точно так же, как и Джон, и я понимала, что по — настоящему счастлива. Мне было двадцать восемь, и я обитала в съемной квартире. Я работала учителем за абсурдно низкую зарплату. У меня был автомобиль, который приходил в неисправность каждый месяц, и кот, на фоне которого даже Розанна Барр (Розанна Барр, (род. 1952) — американская комедийная актриса и писательница) показалась бы худышкой. Но когда Шон вытирал мои волосы полотенцем, мною овладевало умиротворение.

Позже, в постели, мы обнялись, и я рассказала ему о несчастьях Энн, из-за которых она растолстела.

— Ради тебя я бы переехал и на Луну, — сказал он.

Я рассмеялась.

— Надо думать, не только на Луну, но и в никуда? — поинтересовалась я.

— Видимо, да, — ответил он с ухмылкой.

Он поцеловал меня, и мы занялись любовь, как в первый раз. У нас закончились презервативы, но нас это не смутило. После этого я лежала в темноте и улыбалась.

* * *

Энн вернулась в Керри на следующий день. Ее мучало похмелье, но она была непоколебима. Ричард встретил ее в аэропорту. Он приехал с цветами, и она сказала, что им нужно поговорить. Дело закончилось перебранкой, в результате которой жестоко пострадали цветы. Энн хотела вернуться в Дублин. Ричард желал остаться в Керри. Она ссылалась на то, что тосковала по дому. Он же утверждал, что терпеть не может Дублин. Он спорил с ней, говоря, что она не стремится приспосабливаться к образу жизни в Керри. Ричард завел там множество друзей, но она отказывалась от общения с ними. Он также утверждал, что за прошедший год у них появилась там новая жизнь. Ричард обратил ее внимание на очевидное: у них был дом, они пытались завести детей, и она сама дала согласие на переезд в провинцию. Энн спорила, говоря, что ей сложнее заводить друзей, и когда ей приходится это делать, она не в состоянии объяснить причину своего отношения к новым знакомствам. Она не забыла напомнить ему о том, что у них все еще была квартира в Дублине, равно как и деньги на покупку нового дома. Энн также понимала, что пока детей им не видать, как своих ушей, а кроме того, в Дублине лучшие школы. Они кричали и злились. Ричард расстроился из-за того, что жена сдалась так быстро; она — из-за того, что муж был либо слеп и не видел ее боли, либо ему вообще было наплевать. Ричард привык, что все в жизни выходило так, как нужно ему; Энн привыкла уступать мужу, но больше не находила в себе сил продолжать это.

В четыре часа утра она собрала вещи и уехала в Дублин. Проснувшись, Ричард обнаружил, что жены и след простыл, а также записку: «Выбирай».

* * *

Прошло две недели с тех пор, как Энн ушла от Ричарда. За это время она похудела на целый размер. Кло мало помогла ей, сказав, что нет худа без добра. Я была обеспокоена. Не так давно Энн уплетала все подряд, а теперь не могла одолеть и тарелки супа. Она жила в их пентхаусе в Дублине. Мой чертов дом и в сравнение не шел с ее жилищем, однако Энн чувствовала себя там так, словно попала в трущобы. Каждый день она ждала звонка от Ричарда, но тот не звонил, и она страдала. Энн звонила мне и так громко рыдала, что оставаться равнодушной к ее боли было невозможно.

— Я уехала, а ему и дела до этого нет! — вопила она.

Я попыталась настроить ее на положительный лад, но ее слова нельзя была назвать ложью.

— Он эгоистичный ублюдок! — ревела она.

Я посочувствовала ей, не забывая про осторожность и не согласившись с ее утверждением. Ведь я понимала, что, если когда-нибудь они снова сойдутся, она использует мои слова против меня. Да, женщины такие.

— Где он, Эмма? — жалобно кричала она.

«Хороший вопрос».

— Почему он хотя бы частично не идет мне навстречу?

«Этот вопрос получше».

— Он хотя бы любит меня?

«Страшный вопрос».

Я хотела, чтобы она побыла у нас с Шоном, но она отказывалась, так как боялась пропустить звонок Ричарда. Она пребывала в депрессии, и это пугало меня.

Однажды ночью я попыталась дозвониться до нее. Энн не брала трубку. Она не выходила из квартиры уже две недели и в течение того дня была особенно подавлена. Ее могло не быть дома, но в глубине души я знала, что она не могла уйти. Я снова позвонила. Ответа опять не последовало. Я занервничала. Что — то было не так. Страх закрадывался в мою душу. Я села в машину, которая конечно же не завелась, и поскольку Шона не было дома, я вызвала такси. На такси я могла добраться до нее не раньше, чем через час. У меня не было столько времени. Прямой автобус в тот район не ходил, поэтому я отправилась к Дориан.

Дориан была медсестрой. Я попросила ее взять аптечку. Мы оказались у квартиры Энн через полчаса после моего первого не отвеченного звонка. Основную дверь нам не открывали, и мы проскочили вместе с разносчиком пиццы. Он не заметил нас, а если бы и заметил, то ему было бы все равно. Мы сели в лифт, доехали до последнего этажа и позвонили в дверь. Ничего.

— Эмма, это глупо. Возможно, она с родителями, — сказала Дориан, прислоняясь к стене.

Я снова позвонила и приложила ухо к двери.

— Дориан, я уверена, что слышала сейчас шум.

Дориан тоже приникла к двери и посмотрела на меня.

— Телевизор? — спросила она.

Теперь мы обе обратились вслух. Мимо прошел мужчина и остановился.

— Вам помочь? — спросил он.

— Нет, спасибо, — беззаботно ответила я, пытаясь говорить как нормальный человек.

— Я местный сторож, так что могу помочь.

— Да, вообще — то нам нужно проникнуть туда. У вас есть ключ? — спросила Дориан таким властным тоном, будто владела этим домом.

Ее отвага вызвала на лице мужчины улыбку.

— Да, ключ у меня есть, но я не могу его выдавать, вы же понимаете.

Я снова приложила ухо к двери.

— Цыц! — сказала я торопливо. — Я что — то слышу. Это она. Я слышу ее. До меня доносилось еле слышное «помогите». Дориан тоже стала слушать. Мужчина приблизился к нам, чтобы тоже послушать.

Дориан теряла терпение.

— Там находится молодая женщина, и нам кажется, что ей необходима помощь. Так что ноги в руки — и за ключом, а если мы окажемся не правы, мы извинимся и любезно пожелаем вам спокойной ночи. Однако, если все окажется, как мы предполагаем, вы станете героем.

Мгновение сторож пребывал в раздумьях.

— Буду через минуту, — сказал он и убежал.

К моменту его возвращения у нас не было сомнений в том, что за дверью просят о помощи, поэтому я кричала в деревянную дверь, что все будет хорошо. Он впустил нас и вошел сам. В гостиной никого не было, работал телевизор. В кухне и спальне — тоже никого. Мы с Дориан прошли через холл в ванную. Незнакомец осторожно следовал за нами по пятам.

Я попыталась открыть дверь. Та была заперта.

— Энн! выкрикнула я.

— Эм! — послышался за дверью тихий голос.

— Энн, впусти меня!

— Не могу! — ответила она.

— Почему? — спросила я, глядя на людей за своей спиной.

— Я вывихнула спину! Не могу двигаться.

Я толкнула дверь.

— Стой! — закричала она. — Я голая!

— Боже, — пробормотал сторож. Полагаю, он ожидал спокойную ночь, и голая раненая женщина определенно не входила в его планы.

— Успокойся, милая. С нами сторож. Он откроет дверь, — сказала Дориан, делая жест сторожу.

— Дориан? — простонала Энн.

— Да, это я, хорошая моя. Все будет в порядке.

— Я голая, — напомнила нам Энн.

— Ничего страшного. Я закрою ему… как вас зовут? — Она посмотрела на сторожа.

— Джим.

— Я закрою Джиму глаза, когда он снесет дверь.

Джим нервничал. Я слышала, как Энн бормочет что-что о Боге. Джим исчез, отправившись за инструментами. Мы с Дориан продолжали общение с Энн. Как выяснялось, она не ела целый день, и, видимо, упала в обморок, принимая душ. Сначала она стояла под горячей водой, затем проснулась на полу, уже будучи не в состоянии пошевелиться. Я попыталась успокоить ее, но она и слушать не хотела. И я понимала, что это серьезный несчастный случай, а серьезный несчастный случай, да еще и нагишом вообще кошмар.

Дориан оставалась непоколебимой.

— Ты уверена, что это не стоит того, чтобы рассказать потом своим внукам? — Она улыбалась мне, веря в то, что эти слова успокоят нашу жертву, но мне все-таки было виднее. Когда Энн заплакала, Дориан тоже не сдержала слез.

Джим вернулся и принялся откручивать дверные петли.

— Почему бы вам просто не выбить ее? — спросила я.

— Вы хотите, чтобы я выбил дверь из цельного красного дерева? — В его голосе прозвучал сарказм. — Ну да, — ответила я.

Энн закричала, что он не посмеет выбить дверь. Она вовсе не хотела, чтобы та огрела ее по голове, и уж ей совсем было ни к чему, чтобы на не свалился еще этот умелец. Дориан напомнила Энн, что надо сохранять спокойствие. Когда оставалось открутить лишь одну петлю, я сменила Джима. Как-то слишком легко он уступил мне, и я задумалась, не голубой ли он. Когда он разобрался с последней петлей, я оповестила свою голую подругу, что собираюсь войти.

— Подожди! — закричала Энн.

Мы все застыли.

— Джим? — выкрикнула она.

— Да? — нерешительно отозвался он.

— Можете теперь идти. Спасибо за помощь, — сказала, она, лежа на полу.

— Как скажете, — улыбнулся он и почти побежал

Дориан вздохнула.

— Мужчины. Что с них взять?

Я отставила дверь в сторону, и увидела бедняжку Энн не в самой естественной позе.

— Удачно припарковалась, — рассмеялась Дориан.

Она была права. Я ожидала, что Энн будет лежать пластом, а не стоять на коленях, склонившись вперед. Ее позу можно было назвать неловкой, и мне стало интересно, как она ухитрилась ее принять.

— Да, спасибо, Дориан, — заметила Энн, которой было совсем до смеха.

Я накинула на нее банное полотенце и последовала распоряжениям Дориан. Мы подняли ее на ноги. Энн так и не разогнулась, и Дориан опасалась, что у нее произошло смещение диска.

Мы вызвали «скорую», когда наконец четко поняли, что Энн не сможет нормально сесть. Я одевала ее, а Дориан рассказывала оператору маршрут. Когда мы ждали машину Дориан расспросила Энн о причине произошедшего.