– Счастливый брак, так надо понимать?

– Да, я была очень счастлива. И сейчас не вполне понимаю, что происходит. Как всякий человек, у которого земля под ногами разверзлась, и он летит в пропасть, и тоже в первые секунды не ощущает, что с ним происходит. Просто летит, и все.

– Хм… Вы, наверное, в школе хорошо писали сочинения на свободную тему. А может, и стихами баловались, да? Вы романтическая натура, Арина?

– Да при чем тут!.. Это что, нонсенс, по-вашему, если женщина двадцать лет счастлива в браке? Если любит все двадцать лет одного мужчину? Любит, как в первый и последний раз… Сердцем, душой… Телом, в конце концов… Нонсенс, да?

– Нет, почему же… Ради бога. Извините, если я вас обидел.

– Да ладно… Это вы меня извините. Разбежалась вдруг с идиотскими откровениями.

– Да можете и дальше бежать, я вам не чужой в некотором смысле. Если формально, то я и впрямь прихожусь вам товарищем по несчастью. Меня тоже девушка бросила ради вашего мужа. Правда, я не имел долгого счастья и долгой любви… Как вы давеча выразились? Сердцем, душой и телом? Да, очень забавное сочетание… Жаль, я не могу так же похвастаться. Даже не знаю, был ли мальчик-то. Может, никакого мальчика и не было, показалось мне…

– Вы ее не любили?

– Почему же, любил. Насчет сердца и души отвечать не берусь, но телом – точно. Вот, один компонент в списке присутствует.

– Вы издеваетесь надо мной, Иван?

– Да бог с вами! Ничуть… скорее, завидую…

– Но сочувствуете?

– Нет.

– А почему?

– Я же сказал – завидую. А сочувствие и зависть – вещи несовместимые. Уж лучше я буду тайно злорадствовать, можно?

– Можно… – тихо рассмеялась Арина. – А вы забавный, Иван. С одной стороны, вроде как нахамили, а с другой – градус достоинства подняли. Как это у вас получается, интересно?

– Не скажу. Секрет. Теперь ваша очередь.

– Не поняла? Какая очередь?

– Теперь вы моими градусами займитесь. Только я в дополнительном достоинстве не нуждаюсь, мне бы другие градусы поднять… Я бы от хорошей порции виски не отказался, к примеру. И от бутерброда с рыбкой. Идемте на террасу? Я видел, там красивые бутерброды дают… М-м-м… Рыбка малосольная, розовая лососина, сверху лучком посыпана.

– Боже, как вы вкусно рассказываете! Что ж, идемте! Я тоже рыбки хочу! С лучком!

Он смешно подставил ей локоть кренделем и повел по дорожке, старательно изображая угодливого кавалера. И это у него получалось тоже смешно… И вообще, она как-то расслабилась. Ушло напряжение, даже тошнота отступила. И есть захотелось.

Наверное, эта временная расслабленность и сыграла с ней злую шутку. Наверное, с напряжением было бы лучше, не потеряла бы контроль над собой…

На террасе было много гостей, в том числе Родион с Лерой. Арина сначала увидела его, потом Леру. Вернее, ее руку, по-хозяйски расположившуюся на Родином плече, как жест демонстрации – смотрите, это мой мужчина. И взгляд, приглашающий к оценке – как он вам? Красив? Молод? Сексуален? И как хорошо сложен, посмотрите… И оцените моего нового мужчину по достоинству!

Да, именно этот взгляд радостной собственницы ее и добил. Потому что Родя не вещь, чтобы его оценивать. Не новая шуба, не новая машина. Он человек. Он ее муж, в котором живет ее сердце, ее душа… И тело, в конце концов…

Вдруг сделалось так больно внутри, что стало трудно дышать. Боль росла с каждой секундой, горячо обволакивая голову, пульсировала вместе с толчками крови. Боль-негодование, боль-отчаяние, боль-ярость. И уже не понимала, что делает, не отдавала себе отчета… Шагнула к нему, сбросила с плеча эту чужеродную руку, проговорила резко:

– Пойдем, нам надо поговорить.

– Арина, прекрати. Мы уже поговорили, я все решил. Зачем ты пришла, Арина? Ты что, скандал хочешь устроить? Не надо, прошу тебя, – в тихом ужасе лепетал Родя.

– Я всего лишь хочу поговорить. Идем, – тянула она его за рукав к выходу.

– Постой, Арин… Я никуда не пойду. Да опомнись ты, ради бога, люди же смотрят. Ну что, что ты от меня хочешь?

– Чего я хочу? Я ничего не хочу… Но ты не можешь… Ты не можешь со мной так поступить! Со мной и с нашим ребенком!

– Да с каким ребенком, опомнись, Арина!.. – услышала она злой Лерин голос. – Отпусти его, слышишь? Чего вцепилась? И правда решила скандал устроить?

– Нет! Я просто хочу поговорить с мужем!

– А я не хочу! И он тоже не хочет! Все, Арина, все! Смирись, у тебя больше нет мужа. Да отцепись ты, наконец… Не драться же мне с тобой – здесь и сейчас.

Лера придвинула к ней злое лицо, проговорила насмешливо:

– Нет, я могу тебе по щекам дать, это пожалуйста, если просишь. Да нельзя здесь, слышь, ты? Подруга? Может, не будем Ольге праздник портить? Остынь, а. Еще и ребенка приплела, надо же! Да твой сынок скоро своих детей заделает, вот и будешь с внуками нянчиться! Отпусти его, слышишь?

– Родион, скажи ей… Скажи, что у нас будет ребенок! Что я беременна! Почему ты ей не сказал? – чувствуя, как иссякает гневный слепой порыв, отчаянно выкрикнула Арина.

– Да тихо ты… Замолчи… Я же тебе сказал – не мне объяснять, что делают в таких случаях.

Арина вдруг встала соляным столбом, пропустив через себя его злобный голос. Она смотрела ему в глаза – чужие, серые, злые.

– Арина, прошу вас, не надо… Кто-нибудь, позовите сюда Ольгу… – услышала она рядом голос Ивана.

– Да отцепись от него, наконец! – снова мелькнула перед глазами рыжая Лерина грива.

Арина вдруг обнаружила, что изо всех сил тянет Родиона к себе, уцепившись не за рукав, а за лацканы пиджака. Когда успела перехватить, и не вспомнить… Пиджак был незнакомый, новый, наверное. Из дорогих. Из тех, которые хорошо смотрятся на фоне зеленой лужайки и большого окна во всю стену. Значит, Лера уже и приодеть успела… Обиходить и приспособить к себе новую вещь.

Арине вдруг стало ужасно стыдно за себя. Нет, как так получилось? Уж чего меньше всего хотелось, так это скандала. И не собиралась вовсе. Первый раз в жизни устроила публичный скандал! Сама себя не помнила!

Разлепила пальцы, опустила руки, глянула еще раз на мужа. Теперь уже точно – бывшего. И произнесла четко, только ему одному:

– Знаешь что, Родя? Мне плевать, что делают в подобных случаях. Я знать этого не хочу. Я рожу этого ребенка. Это будет мой ребенок, только мой. Не твой. Освобождаю тебя, живи.

Развернулась, пошла куда-то, сама не понимая, куда. Кто-то из гостей шарахнулся в сторону, кто-то уронил бокал, и тот разбился со звоном. Рука нащупала гладкое дерево, потом какие-то листья… Наконец, услышала рядом спасительный голос Ольги:

– Арин, сюда… Иди сюда. С тобой все в порядке? Идем, я тебя провожу, такси я уже вызвала.

Впрочем, не таким он был и спасительным. Что-то было чужое в Ольгином голосе, похожее на недовольство. Ах, да, она же ей праздник испортила. Но она не хотела, видит бог…

– Оль, извини… Сама не знаю, как вышло. Я их увидела, во мне будто сознание отключилось. Никогда раньше такого не было, ты же знаешь.

– Да знаю, знаю. Идем… Если честно, не ожидала от тебя.

– Я и сама от себя не ожидала!

– Но мы же договаривались вроде… Все заранее обсудили, все решили… Я не понимаю, Арина. Я хотела, как лучше для тебя. А ты…

– А я тебя подвела.

– Да, ты меня подвела. Могла бы в себе гневные эмоции удержать, куда тебя понесло?

– Не знаю… Не могу объяснить. Прости, Оль.

– Да мне что, я-то как раз могу понять… А как Алексею объяснить, не представляю. Ты же знаешь, он терпеть не может скандалов в доме. Ладно, поезжай домой, Арин… Да где это чертово такси?!

– Не надо такси, я ее отвезу.

Они обернулись вместе на голос Ивана, и Ольга проговорила слегка раздраженно:

– Иван, а ты куда смотрел? Я же просила тебя. Просто быть рядом, просто поддержать.

– Он не виноват, Оль. Он поддерживал. Это я… Не справилась… Извини.

– Да хватит вам извиняться, Арина, – тихо, но сердито проговорил Иван, исподлобья глядя на Ольгу. – Вы ничего плохого не сделали, в конце концов. Здесь ведь не прием в Букингемском дворце. И ты, Оля, не королева Елизавета, правда?

Ольга ничего не ответила, резко развернулась, пошла прочь.

– Обиделась… – сказала Арина, вздохнув.

– На обиженных воду возят. Знаете такую поговорку? Идемте в машину, она за воротами.

Иван почти грубо схватил Арину за локоть, поволок по дорожке, не оглядываясь и продолжая бормотать себе под нос:

– Терпеть не могу, когда лежачего добивают. И вы тоже хороши – вас добивают, а вы все извините да простите, я вам праздник испортила! Ничего вы никому не испортили. В конце концов, так этим сытым мордам и надо. Садитесь в машину. И говорите, куда вас везти. И ремень пристегните. Хорошо, что я не успел выпить.

Арина точно во сне назвала адрес, пристегнула ремень. Пока Иван устраивался на водительском сиденье, она сидела тихо, как мышка. И всю дорогу они ехали молча, Иван в ее сторону не глядел, будто забыл о ней. Арина успокоилась. Вздохнула пару раз глубоко и не смогла сдержать слез.

Она старалась плакать потихоньку, чтобы Иван не слышал. Но получалось плохо, потому что слез было много, словно плотину прорвало, только успевай со щек смахивать. Однако это были уже другие слезы, из другой жизни. Из той, в которой больше нет Роди. И никогда не будет. Если даже на коленях приползет – все равно не будет. Вот сейчас, сию минуту она оплачет прошлую жизнь, и все. И будет жить в новой жизни. Может, несчастливой, может, очень трудной, но другой. Отдельной. Без Роди. Все, все…

– Сейчас куда? Налево? – тихо спросил Иван.

– Да… Можете у супермаркета остановиться, чтоб во дворы не заезжать. Там всегда машин много.

– Нет уж, я до подъезда довезу. А то пойдете зареванная вся, людей пугать.

– Спасибо… Тогда мимо этой пятиэтажки и сразу направо. Да, приехали. Сколько я вам должна?

– Я не извозчик. Тем более не беру денег с плачущих женщин.

– Но я больше не плачу. Я успокоилась уже.

– И правильно. И не надо плакать. Хотя кто его знает, что правильно и как правильно. В любом случае – удачи вам, Арина.

– Спасибо, Иван. И вам тоже – удачи.

– Да, вот еще что… Возьмите-ка на всякий случай, – протянул он ей плотный прямоугольник визитки.

Арина взяла визитку, медленно начала читать:

– Частное детективное агентство… Лунин Иван Борисович… Это вы, что ли, Лунин Иван Борисович?

– Да, я. Вдруг вам понадобится моя помощь. Когда-нибудь, мало ли.

– Мне не понадобится ваша помощь, Иван Борисович. Ну чем вы можете мне помочь? За мужем проследить? В частные агентства в основном по таким делам обращаются, да?

– Нет. Не только.

– Да не важно, в общем. Все равно мне за мужем следить не надо, у меня нет мужа. Вот если бы раньше. Да и то я бы к вам не пошла, в любом случае. Господи, что я несу, сама не знаю! Не обращайте внимания.

Арина снова смахнула со щеки слезу, открыла дверцу машины, собираясь выйти. Иван проговорил ей в спину тихо, вполне доброжелательно:

– Арина, успокойтесь, правда… Не плачьте больше.

– Да это ничего, это нормально, что вы. Это бывает с беременными женщинами. Гормоны, знаете ли… Ну все, прощайте, Иван. Еще раз спасибо…

Пошла к подъезду, не оглядываясь. Слышала, как зафырчал за спиной мотор машины, как зашуршали колеса по асфальту. Открыла дверь подъезда, поднялась по лесенкам к лифту. И только сейчас обнаружила, что все еще сжимает в ладони визитку. Глянула еще раз – Лунин Иван Борисович. Адрес, телефоны… И лифт подошел. Не выбрасывать же ее в лифте… Ладно, пусть в сумке болтается, много места не займет. Спасибо тебе, Иван Борисович, что пожалел беременную женщину, до дому подвез. Удачи тебе и твоему частному детективному агентству.

* * *

Дома опять дала волю слезам, решив для себя, что плачет в последний раз. И потому надо выплакаться основательно, с чувством, с толком, с расстановкой, чтоб ни одной слезинки не осталось.

Трудно? Да, трудно. Невыполнимо? Да отчего ж… Если начать правильно выкарабкиваться, если не бежать впереди паровоза, то можно все пережить, даже то, что с ней случилось. А что? Если со стороны посмотреть – ситуация вполне житейская. Подумаешь, муж бросил…

Ну, любила. Когда сильно любишь, пережить трудно, кто спорит. Но ведь ребенок будет. Не ляжешь и не умрешь вместе с ним, в этом собака и зарыта, что надо продолжать жить. Вставать по утрам, идти на работу. Всякие домашние дела делать. Кормить себя правильной едой, полезной для малыша. В женскую консультацию сходить, в очереди посидеть. Дел много! Главное – их делать…

А в первые дни можно автопилот включить, если уж совсем невмоготу. Вот завтра, например, понедельник… С утра у шефа оперативка. Нужно себя в порядок приводить. А у нее лицо такое… Как поднявшееся на опаре тесто, все распухло от слез.

А про автопилот – хорошая мысль… Надо составить план дел на неделю и автоматически эти дела исполнять, не отклоняясь от курса. Шаг вправо, шаг влево – расстрел. Чтоб руки были заняты и голова тоже. Чтоб ни одной мысли о муже-предателе, ни капли отчаянного удивления, ни секунды уничижительного самоанализа… Много, много дел надо придумать!