И ведь получилось, как ни странно. Хорошая штука – автопилот. Включаешь его и живешь, и день бежит по часам и минутам, утекает в расписанных по плану делах, как песок сквозь пальцы. Так до пятницы, глядишь, дотянула… И если оглянуться назад – загляденье! На работе все отложенное «на потом» сделано, дом чистотой сверкает, одежда в шкафу отдыхает после химчистки. А субботнее утро отдано походу в консультацию, чтобы все не спеша, чтобы с высоким градусом достоинства.

Пятница, пятница. Как она раньше любила вечер пятницы! Летела домой, весело стуча каблуками. Родю с ужином ждала, с планами на выходные.

Так, стоп, куда тебя понесло! Тпру, родимая. Включаем автопилот. Что у нас на вечер по плану? Какое-то дело есть, забыла уже… В плане каждый вечер подробно расписан. На каждый час есть полезное дело. А вот и родной подъезд…

– Добрый вечер, Арина Игоревна.

Вздрогнула, оглянулась. Женя сидела на скамеечке у подъезда, обхватив себя руками за плечи, будто мерзла. Подняла на Арину темные, заплаканные глаза, жалко улыбнулась.

– Женя? Ты почему здесь сидишь? А Вася где? Что-то случилось? Говори!

– Нет, нет, не волнуйтесь, с Васей ничего не случилось. Просто… Просто он меня бросил, Арина Игоревна. Можно мне с вами поговорить? Мне очень нужно поговорить.

– Идем… Идем, конечно. Да ты дрожишь вся. Сейчас поднимемся в квартиру, я тебе чаю горячего сделаю.

– Он меня бросил, Арина Игоревна. Собрал свои вещи и ушел… Я думала… Вы не знаете, куда он ушел?

– Нет. У меня он тоже не появлялся. Но вчера звонил, и голос такой веселый был! Похвастался, что два экзамена пересдал, чтобы на стипендию вытянуть.

– А про меня что-нибудь сказал?

– Нет… А когда он ушел, Жень?

– Позавчера… Я ждала, думала, что вернется. Думала, к вам уехал.

– Вы поссорились, что ли?

– Нет! В том-то и дело, что нет!

– Но у тебя есть какие-то догадки, где он может быть? Хотя чего я спрашиваю, я сейчас ему позвоню и все узнаю!

– У него телефон отключен. Я все время его набирала, ему надоело, наверное.

Телефон у Васьки и в самом деле был отключен. Арина хмыкнула, с обидой отложила его в сторону, подумав про себя – мог и предупредить мать о переменах. Вот ведь поганец! Мать таковская была, да? Пусть нянчится с осколками его разлетевшейся вдребезги личной жизни, цветочки из нее клеит? Матери не привыкать, да?

– Вы простите меня, Арина Игоревна, что я к вам. Просто мне некуда больше… Если б вы знали, как мне сейчас тяжело!

– Я понимаю, Жень.

– Нет, вы не понимаете.

– Я понимаю. Очень даже хорошо тебя понимаю. А свое горе, знаешь, оно всегда горше, чем у других. Ты пей чай, пей, пока горячий… Тебе согреться надо.

– Да я не от холода дрожу. Просто мне очень плохо… Я ведь беременна, Арина Игоревна.

– Что?!

– Да, я беременна. От Васи. В том-то все и дело.

– А он знает?

– Да… Я ему сказала. Но он все равно ушел. А может, поэтому ушел… Я сказала, что очень хочу от него ребенка.

– Ничего себе, новости!.. Погоди, я сяду, чего-то ноги не держат. И что ты собираешься делать, Жень?

– Я ж вам говорю – я очень хочу этого ребенка. Я буду рожать. Что еще?

– Ну да, ну да… Но ты хорошо подумала?

– Я и не думала. Если он уже есть – о чем еще думать? Вот вы бы на моем месте… Ну, если предположить, допустим, что вы…

– Да не надо ничего предполагать и допускать, Женечка. Потому что я тоже беременна, и тоже буду рожать…

– Вы… Тоже?! Вы это серьезно?

– Конечно. Разве такими вещами шутят?

– Ничего себе!.. Нет, я вас поздравляю, конечно… Но с другой стороны… Уж извините меня, но это как-то…

– Что? В моем возрасте неприлично рожать?

– Нет, не в этом дело.

– А в чем?

– Выходит, вам уже не до внука будет.

– Какого внука?

– А Васин ребенок разве не ваш внук?

– Ой… Что-то я совсем растерялась, Жень, и не сообразила сразу. Конечно же, внук… Да, я поняла, у меня будет внук.

– Или внучка…

– Да, или внучка. Но я должна поговорить с Васей, Женя. Может, он не понял, не осознал до конца… Понимаешь, он еще не созрел для семьи, для детей. Ну что такое двадцать лет? Ему надо просто объяснить… Я поговорю с ним, обещаю! Ведь ты за этим ко мне пришла, правда?

– Нет… Я не знаю, зачем я пришла, Арина Игоревна. Просто мне очень одиноко… И обидно. И горько. И когда все это вместе – просто невыносимо. А еще я есть хочу. Можно я съем чего-нибудь, Арина Игоревна?

– Да, конечно… Рассольник будешь, я вчера варила? Котлеты куриные еще есть… Да у меня полный холодильник еды, я каждый вечер готовлю!

– Зачем?

– Чтобы себя занять, по плану… Да это не важно, в общем. Что ты будешь есть, рассольник или котлеты? А еще салат крабовый есть…

– Я все буду. Я со вчерашнего дня ничего не ела. А с вами поговорила, и будто меня отпустило. Ему ведь тоже надо много есть, правда?

– Кому?

– Ребеночку…

– А, ну да… Что-то глупею с бешеной скоростью, аж голова закружилась. Так что мы хотели сделать? Ах, да… Сейчас мы с тобой будем ужинать… Включаем автопилот…

– Что?

– Да это я так, сама себе бормочу, не обращай внимания. Растерялась от твоих новостей. Сейчас, сейчас все будет.

Пока Арина хлопотала с ужином, Женя сидела за столом, глядела в окно. Лицо ее было рассеянным и в то же время сосредоточенным, глаза блестели темным огнем. А когда Арина поставила перед ней тарелку с рассольником, вдруг произнесла тихо:

– Я ведь очень Васю люблю, очень… Вы не думайте…

– Я поняла, Жень. Я обязательно с ним поговорю. Ешь суп. Сейчас еще котлеты разогрею. Я в них тыкву добавила, вкусно получилось. И полезно.

– Ему какая-то девчонка в последнее время часто названивала… Он говорил – однокурсница. Обманывал, наверное.

– Ешь, остынет…

– Да, я сейчас. Какая вы хорошая, Арина Игоревна… Добрая… Другая бы погнала меня из квартиры в три шеи. Вы не переживайте, я сейчас поем и уйду…

– Ты на машине сюда приехала?

– Ага. Думала, не доеду, сильно руки дрожали.

– А как обратно поедешь?

– Да нормально уже… Мне легче стало. Правда.

– Может, останешься? Я тебе на диване в гостиной постелю.

– Нет, я домой… Вдруг Вася вернется?

– А он… Просто ушел или с вещами ушел?

– С вещами. Без меня собирался, я на работе была. Ушел, ключи в почтовый ящик бросил… Потом позвонил и сказал…

– Погоди… Ты что, по телефону ему про свое интересное положение сообщила? Постфактум?

– Нет, еще до того… Я вечером сказала, а на следующий день он ушел.

– Значит, просто испугался. Он ничего не понял и не осознал. Просто испугался, и все. Такое бывает с мужчинами, особенно с молодыми. Но пройдет какое-то время… Ладно, не будем загадывать. Поживем, увидим… Ах, Васька, Васька!

– Да вы не расстраивайтесь, Арина Игоревна. Вам нельзя. Такое чувство, будто вы за него извиняетесь… У вас очень хороший сын, правда. Наверное, я сама виновата. Как-то по-другому надо было.

– Не знаю, что тебе и сказать, Жень.

– Да ничего не говорите. Ладно, мне ехать пора. Спасибо за ужин, все было очень вкусно, особенно котлеты с тыквой.

– Да ты же не съела ничего!

– Я больше не хочу, спасибо. Мне уже лучше, правда.

– Я тебе обязательно позвоню, Жень. Завтра. Или послезавтра…

– Ладно. Или я вам позвоню.

– Или ты.

– Не провожайте меня, я дверь захлопну.

– Пока, Жень. Езжай осторожно. Береги себя.

Женя ушла, а Арина осталась сидеть за столом: новая информация с трудом укладывалась в голове. Внук, значит, у нее будет. Или внучка. А еще – сынок. Или дочка. Все по закону сохранения, ни убавить, ни прибавить. В одном месте убыло, в другом прибыло. Но Васька… Васька каков! Сбежал, нет его в зоне доступа!

Возмущение в сторону сына хоть и присутствовало, но было каким-то ненастоящим, будто Арина сама себя уговаривала, что надо бы возмутиться. Оно и понятно, материнский инстинкт волевым решением не отменишь. А если уж совсем быть честной – жалко было Ваську. Ну какое отцовство может быть в двадцать лет? Нет, если оно желанное и осознанное, какое было у Родиона, когда они…

Так, опять она за старое. Все, нет никакого Родиона. И не было. Есть Василий Родионович, который вляпался в трудную ситуацию, и надо помочь ему из этой ситуации как-то вырулить. И девушка Женя есть. Ежик беременный. Внука ей родит. Или внучку.

Арина снова потянулась к телефону, кликнула Васькин номер.

Не отвечает… Где ты, сынок, отзовись! В какую норку заполз, куда спрятался? Страшно тебе, да? Не хочется во взрослую жизнь? А мы с твоим отцом в свое время не испугались, шагнули смело. И были счастливы…

Нельзя, нельзя без дела сидеть, иначе от прошлого не отмахнешься. Накроет с головой, задушит слезами, выбьет из колеи. Надо встать из-за стола и заняться чем-нибудь. Жить надо. Вон, посуду после ужина помыть. И вообще, где расписанный по дням и часам план полезных дел? Надо встать и заняться делами…

Но встать Арина не успела – телефон в ладони вдруг ожил, и она с надеждой глянула на дисплей… Нет, не Васька. Отец звонит. Надо же, вспомнил вдруг…

– Да, пап, слушаю!

– Привет, Ариш. Да, это я.

– Уже твой голос забыла, правда! Куда так надолго пропал? Звоню, а ты не отвечаешь…

– Дела были, доченька. Много дел. Но видишь, я появился! Давай, докладывай, как живешь? Как дела?

– Ну как, как… Тебе стандартно ответить или в занудных подробностях?

– Если хочешь, можешь и в подробностях. И даже в занудных. С удовольствием послушаю.

– Нет, не хочу.

– Чего тогда спрашиваешь? А у меня, Ариш, новости… Я опять женился.

– Ух ты, поздравляю… Жена молодая, надеюсь?

– А то. У меня все по мужскому стандарту – чем старше становлюсь, тем новая жена моложе предыдущей.

– А какая она по счету?

– Не считай моих жен, детка. Лучше считай своих мужей.

– Так у меня один… Вернее, уже ни одного…

– Это как же?

– Да вот так, пап.

– Судя по трагической интонации, он тебя оставил?

– Да… И не спрашивай меня больше ни о чем! Иначе реветь начну…

– Да брось, Ариш… Ты женщина красивая, другого найдешь. И чем быстрее, тем лучше. Не вздумай драматизировать, слышишь? Легкомыслие спасает нашу жизнь, детка. Только легкомыслие.

– Не получится, пап… Я беременна.

– И что, будешь рожать?

– Да. Ты снова будешь дедушкой, пап. А еще ты будешь прадедушкой. А я бабушкой.

– Погоди, не так споро… Насчет дедушки я понял, да. А про остальное с трудом. Объясни, будь добра.

– Да что объяснять, пап… Женя беременна. Это Васина подруга. Я тебе про нее рассказывала, помнишь?

– Если честно, не помню… Мало ли у Васьки подружек было… А что, он жениться собрался? В таком юном возрасте?

– Нет. Он от нее сбежал.

– А чего ж она?.. Эта Женя?..

– А Женя решила рожать.

– Сумасшедшая девка.

– Ну почему же? От меня, например, тоже муж сбежал, и я тоже решила рожать. Но, скорее всего, ты прав. Мы обе с Женей сумасшедшие. Растить ребенка одной – удовольствие по нынешним временам дорогое.

– Это ты сейчас на что намекаешь? Денег, поди, станешь просить? Учти, я много не дам. У меня жена молодая, сама понимаешь. Может, чуть позже.

– Пап, ну о чем ты?.. Я уже большая девочка, мне тридцать восемь лет. И вообще, я хоть раз… Хоть когда-нибудь… Просила у тебя денег?

– Да ладно, не обижайся. И не хвались. Просила, не просила… Могла бы и попросить, не переломилась бы!

– Вот весь ты в этом, пап… Иногда и хочется на тебя обидеться, но не получается. Наверное, потому что я тебя очень люблю. Такого люблю, какой есть.

– И я тебя люблю, Ариш… Но ты все равно не думай, что я законченный эгоист. Потому что я не законченный. Я тебя в завещание вписал, имей в виду. Так-то вот.

– В завещание? Ух ты, как мило с твоей стороны…

– Да, в завещание. И оставь, пожалуйста, свою насмешливую интонацию, ты же не в курсе…

– Не в курсе – чего?

– Вот когда помру, тогда и узнаешь. Тогда и будет тебе сюрприз.

– Пап, ну какой сюрприз?.. Ты лучше не умирай, пожалуйста, живи долго и счастливо. Не надо мне сюрпризов. И вообще, что за глупый разговор.

– Ничуть не глупый. Все мы смертны, доченька. Мне уже за шестьдесят перевалило, а грешные мужики на этой грешной земле долго не задерживаются. Но это я так, к слову… И конечно, я тебе помогу, если одной трудно придется. Я ж тебе отец, а не ехидна, правда?

– Правда, пап… Спасибо на добром слове. Мне приятно.

– Да ладно… Я ведь раньше не помогал, потому что не мог. А теперь могу и старые грехи компенсировать. Авось, мне на том свете зачтется.

– Пап, ну что ты опять.

– Да сам не знаю. Хотя… Чего не знаю-то? Вон, третьего дня так сердце прихватило, едва отдышался.

– С сердцем не шутят, пап. Сходи к врачу.