Услышав, как по ступеням застучали каблуки Кристалл, я глянула на часы. Уже девять — ого, как пролетело время! Мгновение спустя раздался тихий стук в дверь, и я открыла.

— Ты ведь не сидишь одна в темноте? — спросила Кристалл.

— Сабина спит, — прошептала я. — Я не хочу включать телевизор.

— Ты вполне можешь уютно устроиться в гостиной. Бинни прекрасно побудет часок в одиночестве. А той комнатой никто не пользуется. Там большой телевизор, айпод и полно книг.

Книги? Интересно.

— Можно.

— Я ухожу на работу. — Кристалл кивнула в сторону входной двери. — Увидимся утром. Хотела сказать спасибо за превосходный ужин. — Она потерла живот. — Придется мне начать бегать, пока ты здесь живешь.

— Тебе спасибо. Здорово ты придумала — устроить Сабине праздник.

— Бедная малышка заслужила немного веселья.

— Да.

Не хотелось, чтобы о Сабине говорили как о «бедной малышке», но ей, безусловно, в жизни не хватало легкости — пришла пора это изменить. Я буду каждый день говорить ей, как ее люблю.

Кристалл поцеловала меня в щеку.

— Увидимся, милая. В любом случае желаю тебе хорошо провести остаток вечера.

Она спустилась по ступенькам и закрыла за собой дверь. Джой, наверное, уже у себя, и с Хейденом мы вряд ли пересечемся, если только он не решит поупражняться ночью. Похоже, он очень торопился снова остаться в одиночестве, словно мог провести в компании лишь недолгое время. Теперь я понимала, что имела в виду Кристалл, когда говорила, что он проблемный человек.

Убедившись, что Сабина все еще крепко спит, я вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь. Интересно, можно ли когда-нибудь привыкнуть, что теперь мы живем в этом шикарном доме, — надеюсь, нам позволят остаться здесь надолго. А пока я чувствовала себя незваной гостьей.

Спустившись вниз, я вошла в гостиную. Уже стемнело, и я включила приглушенный свет. В комнате немного прохладно, но камин зажечь я не могла. Для этого нужно спрашивать разрешения, а здесь никого нет.

На стене висел большой телевизор, рядом на полке лежал пульт, но мне пока не хотелось смотреть передачи. Книг тоже было очень много. Их количество просто ошеломляло. Как у человека может быть столько книг? Я могла читать по книге в неделю всю оставшуюся жизнь, и они не закончились бы. Я просматривала названия, пробегая пальцами по корешкам, но не знала, с чего начать. В названиях некоторых из них были слишком длинные и непонятные слова, а я не любила чувствовать себя невежей. Меня привлекли несколько рядов красивых обложек — розовых, желтых, голубых, — ярких и притягательных. Хотелось почитать что-нибудь веселое, не про убийства и преступления. Одна из книг особенно мне понравилась. «Дневник Бриджит Джонс». Может, она поможет мне побольше узнать о том, что значит быть современной женщиной? Я взяла книгу с полки, надеясь, что никто не будет против, и прижала к груди.

Я направилась к дивану с лампой для чтения, теплый свет которой падал на подушки. Прежде чем устроиться с книгой, я осмотрела комнату. С одной стороны стены были покрыты золотыми и серебряными пластинками в рамах — все они предназначались Хейдену Дэниелсу как награда за множество песен и достижений. Еще там висели его портреты с разными знаменитостями — некоторых узнала даже я, а ведь я вела очень замкнутую жизнь.

На рояле стояла фотография красивой девушки со струящимися светлыми волосами и кремово-белой кожей. Интересно, это та самая девушка? Должно быть, он ее очень любил, раз так страдал после ее ухода. Жаль, что Хейден больше не пишет песни. Судя по тому, что я слышала, он вполне заслуживает всех этих почестей.

В плеер вставлен айпод: неплохо было бы послушать музыку. Без дочери я всегда чувствовала себя ужасно одинокой. Просмотрела плейлисты — дома это было для меня недоступной роскошью, и поэтому я толком не знала, что мне нравится.

Я пролистала имена разных артистов, но они были мне не знакомы. Наконец, я наткнулась на список песен Хейдена: «Моя любовь навсегда», «Годы без тебя», «Все о тебе». К собственному стыду должна признать, что я не знала и этих песен.

Нажав на экран, я сделала выбор. Зазвучала мелодия «Моя любовь навсегда». Чарующая баллада. Я сделала потише, чтобы никому не мешать.

Голос Хейдена волновал и околдовывал. От горько-сладких стихов у меня на глазах проступили слезы, и я начала скользить и покачиваться в такт. В возрасте Сабины я любила танцевать, но не помню, когда делала это в последний раз. Тело казалось окостеневшим, оно скорее боролось с ритмом, чем ему поддавалось. Мускулы и душа были зажаты в тиски. Мне хотелось почувствовать, как ноты бегут по венам, но получилось это не сразу. Я отложила книгу и принялась двигать руками в такт музыке. Закрыв глаза, откинула голову назад и попыталась погрузиться в звуки. Решившись покружиться, я наконец начала расслабляться, движения смягчались. Приятное ощущение. Очень приятное. Нужно добавить новую задачу в список обязательных дел моей новой жизни — больше танцевать.

Глава 20

Повернувшись, Хейден принялся ощупывать кровать в поисках Лоры, но другая сторона, как всегда, оказалась пустой, и он проснулся. Хейден сел и провел рукой по растрепанным волосам. Сухость во рту, влажная подушка — опять он кричал во сне. Должно быть, он задремал, но, когда проснулся, все еще продолжал думать о Лоре.

Почти каждый раз, когда он закрывал глаза, ему приходилось переживать все заново. Он так и не научился справляться с этим. Сам того не желая, он вновь и вновь прокручивал каждую секунду того рокового дня.

Они с Лорой весело выходят из дома, держась за руки. Ее светлые волосы переливаются на солнце, она смеется. Она захотела сесть за руль — как всегда, проявив заботу. Предыдущим вечером Хейд допоздна просидел в студии звукозаписи, и ей показалось, что он выглядит усталым. Он же вовсе не устал, а пребывал в состоянии восторженного предвкушения. Ему не терпелось сделать предложение любимой женщине. До ресторана было недалеко, минут десять, поэтому он послушался Лору и устроился на пассажирском сиденье.

Они надели темные очки, приготовившись к выезду на улицу, и Хейден натянул привычную шерстяную шляпу. Кольцо лежало в кармане, и он испытывал приятное волнение при мысли о реакции Лоры. Ей понравится, что он провернул все так хитро и устроил сюрприз. Ведь его могли запросто увидеть и заснять, пока он выходил из «Тиффани». Он себе улыбнулся.

— Чему улыбаешься? — спросила она, сжав его колено.

— Увидишь, — самодовольно пообещал он.

Но судьба распорядилась иначе. Когда они выехали из ворот и повернули в сторону Хампстеда, два папарацци запрыгнули на скутер и пустились в погоню. Они следовали прямо за автомобилем, Хейден отчетливо видел их глаза.

— Идиоты! — воскликнула Лора. — Если мне придется резко затормозить, они перелетят через машину.

Несколько секунд спустя они возникли слева от автомобиля, совершив опасный маневр, и один из парней направил камеру в окно машины. Хейден отвернулся и закрыл лицо рукой.

— Я не могу от них избавиться, — пожаловалась Лора.

Дорога сужалась, и она сбавила скорость. Скутер выскочил перед ними и резко затормозил, чтобы сидящий сзади фотограф успел сделать снимок.

— Они ужасно достали, — пробормотала она.

Лоре пришлось свернуть, чтобы не врезаться в вихляющий перед автомобилем скутер.

— Осторожнее! — закричал Хейден. Иногда он до сих пор выкрикивал это слово во сне.

Он попытался перехватить руль. Но, рванувшись в сторону, чтобы не снести скутер, Лора под опасным углом врезалась в придорожный столб. Прежде чем он понял, что происходит, машина перевернулась на бок. Переднее стекло разбилось, посыпались осколки. Послышался ужасный скрежет металла и рев гудка. Хейден согнулся, закрыв голову руками. На них летел фургон — ему тоже пришлось свернуть, чтобы не врезаться в скутер. Он видел испуганные глаза водителя, пытавшегося удержать управление. Но было слишком поздно. Словно в замедленной съемке, фургон налетел прямо на них. Раздался ужасный шум, словно взорвалась бомба. В ушах у Хейдена зазвенело, он почувствовал тяжелый удар в грудь — раскрылась подушка безопасности, и у него перехватило дыхание.

Лоре повезло меньше. Ее подушка не раскрылась, и он услышал душераздирающий крик, когда ее подбросило вперед и со всех сил швырнуло на руль. Потом, когда скрежет металла прекратился, наступила тишина. Ужасное, зловещее молчание.

На какое-то время он отрубился. Фотографы моментально исчезли, предоставив раненому водителю фургона самостоятельно вызывать «Скорую». Хейден бережно держал Лору. Из зияющей раны на ее груди струилась кровь. Она залила его руки, ее одежду, пол в машине. Похоже, «Скорая» ехала целую вечность — каждый раз, когда он спрашивал о ней, водитель фургона отвечал, что машина еще в пути. Хейден все время говорил с Лорой и прижимал ее к себе.

— Держись, милая, — мягко нашептывал он. — Осталось недолго.

Он погладил ее по лицу, по волосам, вытер с глаз слезы.

— Я ухожу, — сказала она.

— Нет, нет, не уходишь, — возразил он. — Ты будешь со мной. Оставайся со мной. Всегда.

Он отчаянно пытался ее удержать, но она бледнела и бледнела. Ее взгляд померк и затуманился. В дыхании послышалось бульканье, а губы посинели.

— Я тебя люблю, — прошептал Хейден, — не оставляй меня. У нас впереди такая долгая и счастливая жизнь.

Когда он услышал приближение сирен «Скорой помощи», Лора повернулась к нему. Сознание вернулось в ее глаза. Она приоткрыла рот, но словно никак не могла подобрать слов. Он приблизил к ней лицо.

— Прости, — чуть слышно прошептала она. Ее рука прикоснулась к его лицу, и он крепко прижал ее своей. — Я люблю тебя.

А потом она ушла. Он смотрел, как жизнь покидает любовь всей его жизни, и ничего не мог сделать. Ее не могли вернуть в мир живых все деньги мира. Он отдал бы все — все свои ценности, деньги, славу — за еще один час, проведенный с ней. Теперь все это было ему не нужно.

Хейден прогнал воспоминания, и на него нахлынула суровая реальность. Зияющая пустота и черное одиночество. Он закрыл лицо руками и почувствовал, что оно мокрое от слез. Боль минут безвозвратной потери не уходила. Она точила сердце, словно прожорливый паразит. В тот день свет его жизни померк. Он отвернулся от мира музыки, не сыграл и не спел ни единой ноты. Вдохновение ушло. Лора ушла. Она никогда не вернется, и ничто не сможет этого изменить.

Он похоронил смысл своей жизни в темной сырой могиле неуместно солнечным днем. Хейден надел на холодный палец красивое кольцо, о котором она так и не узнала.

Спровоцировавшие аварию папарацци легко отделались. Когда их в итоге нашла полиция, фотографа, который сидел сзади, ни в чем не обвинили. Того, кто управлял скутером, обвинили в причинении смерти из-за неосторожного вождения. Он признал себя виновным, и его приговорили лишь к году тюрьмы и двухлетнему лишению прав. Он оказался на свободе уже через шесть месяцев и снова начал изводить знаменитостей. Не слишком серьезное наказание для того, кто похитил чужую жизнь, — от этого Хейдену было еще больнее. Интересно, кто-нибудь из виновных в этом происшествии просыпался по ночам в холодном поту, вспомнив во сне аварию?

Вопрос «Что, если бы?..» преследовал Хейдена днем и ночью. Что, если бы они направились куда-нибудь еще? Что, если бы за рулем сидел он? Выжила бы Лора? Что, если бы он не отпустил охрану? Приняли бы они удар на себя? Если повернуть время вспять, смог бы он все это предотвратить?

Он вылез из кровати и отправился в примыкающую к комнате ванную, чтобы смыть слезы. Если бы только можно было также смыть слезы с сердца.

Из зеркала на него смотрело худое бледное лицо. Лора рассердилась бы на него, если бы узнала, как он себя ведет. Он знал. Но ничего не мог поделать. Она бы хотела, чтобы он дальше жил своей жизнью. До этого вечера он думал, что сможет провести в этой комнате остаток жизни. А теперь? Сегодня у него внутри что-то переключилось.

Может, дело в простой песенке «С днем рождения»? В проблеске надежды? Раньше, когда он пытался петь, слова застревали в горле. Но сегодня звук наполнил его грудь — он думал, это чувство давно ушло навсегда. Хейден ощутил, как ноты резонировали у него в крови, в мускулах, в сердце. И это — из-за нескольких строк самой дурацкой и примитивной песенки на планете. Он представил, что было бы, если бы он попытался снова спеть целую песню, что-нибудь из любимого. Одну из своих песен. Получится? За последнее время он так отвык разговаривать с людьми, что его нередко утомляла даже недлинная беседа. Сможет ли он спеть целую песню? Мысль пугала и волновала одновременно.

А эта новая квартирантка? Аиша Рашид. Вчера он не обратил на нее особого внимания. Сбросил со счетов, как обычную серую мышку. Но сегодня… Что произошло? Она так изменилась. Словно тусклый высохший мотылек преобразился в яркую красивую бабочку.