– У вас голова превосходной формы, – сказала она Корнелии. – Зачем вам прятать ее под такой огромной и нелепой башней, что была у вас на голове? Ваша королева Александра достаточно умна для того, чтобы не скрывать, а подчеркивать свои достоинства. Берите пример с нее.

Наблюдать за действиями Мари доставляло удовольствие, это была работа первоклассного мастера-парикмахера. Горничная зачесала волосы со лба и ушей, разделила их на пробор, а затем уложила локоны естественными волнами. Корнелия никогда прежде не думала о таком стиле прически для себя и теперь с удивлением должна была признать, что законченная прическа выглядит так естественно и так идет ей, что невозможно было не предположить, что это единственное, что сама природа подразумевала на ее голове.

– Как вы умны! – воскликнула Корнелия.

Мари улыбнулась комплименту и на секунду, показалось, стала менее возмущенной недомыслием англичанок.

– Теперь, если вы собираетесь к «Максиму», то ваш муж не узнает вас, – сказала Рене. – Я должна еще кое-какие мелочи проделать с вашим лицом. Я знаю, что в Англии женщины не пользуются косметикой. Но вы в Париже, и если вас увидят в моей компании, то вы покажетесь странной без пудры и губной помады.

– Тетя Лили пользовалась пудрой, – ответила Корнелия, – но она говорила мне, что я не должна пользоваться косметикой до замужества.

– Замужняя женщина имеет свои привилегии, – улыбнулась Рене, – и теперь, когда вы замужем, вы можете поступать так, как вам хочется. Первое и основное – ресницы.

Рене достала маленькую щеточку и черную тушь, чтобы подтемнить ресницы Корнелии. Она положила тонкий слой румян на ее щеки и накрасила ей губы. Когда Корнелия уже было повернулась к зеркалу, чтобы оглядеть себя, Рене остановила ее.

– Погоди! Я не хочу, чтобы ты видела себя прежде, чем я закончу. Мари! Ярко-красное кружевное платье, которое я купила на прошлой неделе.

– Но, мадам! Вы не должны одалживать мне свое новое платье, – запротестовала Корнелия. – Какое-нибудь старое, которое вам надоело, мне вполне подойдет.

– И весь Париж узнает, что ты наряжаешься в мои обноски? – спросила Рене. – Нет, нет, это никуда не годится. У меня есть план. Потерпи, дитя мое, еще немножко, и я тебе все расскажу.

Из гардероба, удобно встроенного в стену так, что Корнелия и не заметила его вначале, Мари достала платье. Это было самое прекрасное платье, какое только Корнелия видела в своей жизни! Яркие, огненно-красные кружева в узких оборках превосходно облегали фигуру. Платье было сильно декольтированно и едва прикрывало грудь; узкое в талии и на бедрах, оно образовывало широкий водоворот кружев вокруг ног.

– Это платье, должно быть, сшито специально для тебя! – в восхищении воскликнула Рене. – У нас с тобой один размер.

– Я не верю в это, мадам, – ответила ей Корнелия. – У вас такая узкая талия.

– Как и твоя, моя дорогая, – улыбнулась Рене.

Из шкатулки с драгоценностями она вынула длинные бриллиантовые серьги в виде капель и вдела их в уши Корнелии.

– Сними свое обручальное кольцо, – велела она. – Сегодня ты не замужем – мадемуазель!

И не успела Корнелия возразить, как Рене уже положила ее кольцо на туалетный столик.

– Черные перчатки, Мари, – приказала она. – А теперь, наконец, моя очаровательная английская подружка, ты можешь взглянуть на себя!

Рене подвела девушку к зеркалу. С секунду Корнелия думала, что она, должно быть, ошиблась – она видела не свое отражение, а отражение незнакомой прелестной молодой женщины. Но затем она поняла, что это она сама и есть. В это было невозможно поверить – такое преображение случается лишь в волшебном сне!

Лицо Корнелии стало неузнаваемым. Исчезла не только несчастная страдалица герцогиня Роухэмптон, но и маленькая Корнелия из Росарилла!

Волнения и мучения последних двух дней, в течение которых Корнелия почти ничего не ела, в результате истончили черты ее лица, и глаза по контрасту казались огромными. Превосходной формы, обрамленные длинными загнутыми ресницами, они напоминали зеленые островки под весенними лучами солнца. Глубокого зеленого цвета с мерцающими золотистыми искорками глаза, казалось, вмещают все чувства и эмоции Корнелии. Теперь же, широко распахнутые от возбуждения, они сверкали так, что невольно приковывали взгляд.

Остальные черты лица, миниатюрные и правильные, подчеркивали величину глаз Корнелии, и только рот еще выделялся на ее бледном лице – слегка накрашенные, манящие, трепещущие губы, которые боялись говорить о любви.

Изящная головка, посаженная с гордостью осознания своей неожиданной красоты, была украшена короной роскошных волос, играющих мягким блеском.

И только теперь Корнелия поняла впервые, почему же ее туалеты, приобретенные в Лондоне, были столь ужасны. Яркое пламя кружев подчеркивало белизну ее кожи и утонченность ее красоты.

Как бы угадав мысли Корнелии, Рене произнесла:

– Тебе никогда не следует носить ничего, кроме самых ярких и чистых цветов или черного. Поразительно, но у тебя кожа испанки, того удивительного цвета магнолии, которому все мы, женщины, завидуем. Но белый, бежевый и другие пастельные тона убивают этот цвет и делают его болезненно-желтоватым.

– Я запомню, – просто сказала Корнелия.

– И теперь, Мари, – улыбнулась Рене, – шляпку с перьями и накидку из чернобурой лисы.

– Шляпку? – удивленно переспросила Корнелия.

– Ты сама увидишь, что все посетительницы у «Максима» носят шляпки, – ответила Рене. – В Париже это положено к вечернему туалету. Только англичанки показывают ночью свои плохо причесанные волосы.

Черная бархатная шляпка со струящимися перьями была безусловно к лицу Корнелии и превосходно гармонировала с остальным ее нарядом и особенно с длинными, мерцающими на свету бриллиантовыми серьгами, свисающими вниз из-под полей шляпки. Завершая картину, Рене прикрепила к шляпке изумрудную заколку, которую извлекла из собственной головы. Мари подала меховую накидку, чтобы Корнелия могла накинуть ее на себя в экипаже.

Корнелия была полностью готова.

– Одну секундочку, – сказала Рене, когда девушка уже направилась к дверям спальни. – Важно, чтобы ты кое-что запомнила! Твой муж не ожидает увидеть тебя сегодня ночью, он даже и на мгновенье не сможет вообразить себе, что это обворожительное, красивейшее создание, которое он увидит сегодня в моем обществе, – его собственная жена. Я говорю тебе это для того, чтобы ты держала свою голову высоко, и, если герцог подойдет к нам, смотрела ему прямо в глаза и ничего не боялась. Ты прекрасно говоришь по-французски. Но не забывай про акцент, если тебе придется что-нибудь сказать по-английски.

– Я постараюсь, – сказала Корнелия. – Вы действительно полагаете, что герцог может заговорить со мной? – она испугалась.

– Я знаю твоего мужа не первый год. Если он у «Максима», он непременно подойдет поздороваться со мной. Хватит ли у тебя смелости встретиться с ним лицом к лицу?

Корнелия издала глубокий вздох.

– Я сделаю все, что вы скажете мне, мадам. Вы правы – он не узнает меня.

– Тогда ты должна все время помнить, что должна делать все так, как тот другой человек, которого ты изображаешь сейчас. Вот почему Корнелии, герцогини Роухэмптон, сейчас не существует. Ты моя подруга, я дам тебе новое имя и буду всегда обращаться к тебе с ним. Как бы нам назвать ее, Мари?

– Не трудно придумать новое имя, мадам, – ответила Мари. – Mademoiselle est elegante, desirable!

– Так и назовем! – воскликнула Рене. – Дезире – желание! Превосходное имя, дитя. Как раз для тебя! Помни о том, что сказала Мари – ты желанная женщина, которую все мужчины стремятся узнать и полюбить.

– Я постараюсь привыкнуть к своему новому имени, – покорно согласилась Корнелия. – Спасибо, мадам! Благодарю вас, Мари! Я никогда не надеялась, что что-нибудь подобное может случиться со мной. Я чувствую себя очень странно и взволнованно.

– Это превосходно! – сказала Рене. – А теперь покажись Арчи.

Они прошли обратно по галерее и снова очутились в салоне. Арчи, с удобством расположившись в кресле, читал «Пари Суар». Когда женщины показались в дверях, он вскочил на ноги, и по взгляду, брошенному на нее, Корнелия поняла, что кузен ее не узнал.

– Ну, Арчи, что ты скажешь о моей работе? – спросила Рене.

– Боже милостивый! Уж не хочешь ли ты сказать, что это Корнелия? Я поклялся бы, что это незнакомка. Ей-богу! Я не понимаю, как это возможно.

– Ты в самом деле думаешь, что Дрого не узнает меня? – спросила его Корнелия.

– Ну, если он узнает, тогда он чертовски проницателен. Рене, ты гений!

– Материал оказался подходящий, – ответила Рене. – Она очень привлекательна, твоя маленькая кузина.

– Я ужасно рад, что это так! – воскликнул Арчи. – Но я не замечал этого раньше.

– А теперь я должна сказать тебе, Арчи, то, о чем я уже предупредила твою кузину. С этого момента напрочь забудь о герцогине Роухэмптон. Это моя подруга… Дезире. Дезире Сент-Клауд, которая приехала ко мне погостить в Париж.

– Я понимаю, – улыбнулся Арчи. – А теперь к «Максиму»!

– Мы не попадем туда слишком поздно? – забеспокоилась Корнелия.

– Поздно?

Рене и Арчи засмеялись, глядя на нее.

– Веселье у «Максима» продолжается всю ночь, и как раз середина ночи – самое лучшее время для визита. Даже немного рано.

Корнелия замолчала и больше не задавала вопросов, но всю дорогу терзалась беспокойством, действительно ли герцог все еще там.

Когда наемный экипаж остановился напротив неброского входа в ресторан, Корнелия почувствовала себя слегка разочарованной. Она ожидала чего-то необычного, даже фантастического.

Но когда она ступила внутрь, то атмосфера самого знаменитого ресторана Парижа заворожила ее. Квадратный зал с малиновой и золоченой обивкой и зеркалами, искрящимися, как бокалы с шампанским, от поднимающихся со дна сверкающих пузырьков, ослепил Корнелию в первый момент. Сам воздух здесь, казалось, возбуждал и пьянил. Быстрая музыка горячила кровь, и танцующие пары двигались в Такт этому зажигательному веселью. Красивые женщины были одеты в вечерние туалеты и шляпки с перьями. На них было множество сверкающих украшений, которые тем не менее блистали не ярче, чем их горящие глаза и улыбающиеся красные губы.

Единственное, что поняла Корнелия сразу, увидев этих женщин, как не глубока была ее неискушенность, что они относятся к другому обществу, не соприкасающемуся с тем, которое она узнала в Лондоне. Они не были леди в том понимании этого слова, с которым Корнелию познакомили в Англии, хотя в этих женщинах не было ничего вульгарного или неприличного. Они были красивы и ярки, как цветы, непосредственны и живы, как дети, наслаждающиеся своим участием в общем веселье.

У «Максима», как потом позднее узнала Корнелия, собирались сливки полусвета, и Хьюго, метрдотель заведения, строго следил за тем, чтобы не нарушить тот высокий стандарт, который сделал ресторан самым популярным местом развлечений во всей Европе.

Здесь собирались аристократы всех национальностей – цвет французского дворянства, вельможи европейских дворов и многих других стран.

Метрдотель проводил Рене к столику, который держали для нее постоянно. «Королевская ложа», как кто-то шутливо назвал его, и это было не очень далеко от истины, ведь Рене, без сомнения, являлась королевой в своем собственном мире.

Глаза Корнелии все время выискивали одно лицо, одного человека среди толпы смеющихся, веселящихся людей.

Когда маленькая компания уселась, Арчи заказал икру и бутылку шампанского, которую подали в серебряном ведерке, обложенную льдом.

– Не смотри так пристально, Дезире, – приказала Рене.

И в этот момент Корнелия увидела его! Герцог сидел на другом конце зала, и она разглядела его и сидящих с ним рядом женщин. На секунду все, казалось, поплыло перед глазами Корнелии так, что она ничего не могла различить.

– Выпей немного шампанского, – спокойно произнес Арчи, – тебе станет лучше.

Корнелия залпом выпила бокал, предложенный ей Арчи, и он придал ей сил снова взглянуть на мужа. Кто-то засмеялся за тем столом, и теперь он поднял свой бокал, чокаясь с хорошенькой ярко-рыжей девушкой в нарядном платье, обшитом блестками.

Заиграла новая музыка, и пары закружились по залу. Герцог был среди них. Его партнершей оказалась не рыжеволосая девушка, а блондинка с голубыми глазами, которая слегка напоминала Лили Бедлингтон. Корнелия старалась не глядеть на танцующую пару, опуская глаза к столу, но наблюдала за ними из-под полуопущенных ресниц. Она поняла, что герцог заметил Рене, и, как только закончилась музыка, он отвел свою партнершу обратно к столику и приблизился к их компании.

– Я весь вечер надеялся на то, что вы появитесь сегодня, – донеслось до Корнелии.

Герцог взял руку Рене и поднес ее к своим губам.

– Как приятно увидеть вас здесь снова, – заметила Рене.