«Эмма сделала первый шаг, но именно ты довел дело до логического завершения. Ты затеял пикантную игру «не кричи». Ты прижал ее к стене и пронзал ее лоно до тех пор, пока она не выкрикнула твое имя, – напомнила Рену его совесть. – Ты получал от происходящего слишком большое удовольствие, чтобы теперь просто отмахнуться».

Да, удовольствия и ему, и ей досталось в равной степени. Его оргазм был подобен вышедшей из берегов реке, смывающей все на своем пути, включая здравый смысл и чувство реальности.

А ведь об Эмме Уорд ему известно чертовски мало. Рен лег в постель и, закинув руки за голову, принялся изучать лепнину на потолке. На самом деле он знал о ней лишь то, что видел своими глазами, пока жил на плантации. Она сильная, упрямая, независимая. Но это лишь отдельные характеристики, ничего не говорящие о ее прошлом. Как соотносятся эти черты характера с событиями ее жизни? Следует ли их истолковывать как положительные или отрицательные? Сэр Артур Гридли говорил, что Эмма импульсивна и склонна принимать поспешные решения как в делах, так и в интимной сфере. Гридли полагал, что ее нужно оберегать от этой импульсивности, но можно ли верить такому человеку?

Гридли побагровел бы от злости, узнай он, что произошло между Реном и Эммой. Рен глубоко вдохнул и выдохнул. Мысленно он спорил с самим собой. Он не вторгался на запретную территорию, потому что Эмма ясно дала понять, что отвергает авансы Гридли, хоть тот этого и не принимает. Рен задался вопросом: не воспользовалась ли им Эмма как орудием против Гридли, просто подчинившись влиянию момента?

Ему не хотелось становиться пешкой в междоусобной войне. В одном он не сомневался: сегодня вечером Эмма была напугана. Значит, они с Гридли действительно враждуют, и ставки для нее очень высоки. Рен наблюдал ее во время тушения пожара – она тогда эффективно руководила людьми. Такую женщину непросто запугать.

То, что Гридли это все же удалось, говорило о многом, хотя некоторые моменты по-прежнему оставались Рену непонятны. Не страх ли толкнул ее в его объятия? При мысли о том, что соблазнение было ею заранее спланировано, ему сделалось не по себе. Возможно, она уже давно напугана и решила обольстить его, чтобы обеспечить себе некую защиту?

– Ох, Мерримор, во что ты меня впутал? – подумал Рен, вдруг испытав чувство вины.

Его собственные действия, к каким бы приятным результатам ни привели, были лихорадочны. Осмелился бы он на подобный шаг, будь Мерримор жив? Что бы кузен подумал, узнай он, что Рен согрешил с его подопечной прямо в холле? Такое поведение больше свойственно Китту Шерарду. Не то чтобы Рен не был любовником с воображением – был, и еще каким! – просто предпочитал, чтобы все происходило за закрытыми дверьми, а не в потенциально общественных местах. Великий боже, о чем он только думал? Их же мог застукать любой припозднившийся слуга!

В том-то и дело, что он вообще ни о чем не думал, всем своим существом сосредоточившись лишь на удовлетворении терзавшего его чресла желания. Погоня за удовольствием напрочь лишила его рассудка. Ему даже не хватило терпения заняться любовью в постели в уединении собственной спальни. Но даже если так – лучше от этого не становилось. Факт оставался фактом – он вступил в связь с женщиной, которую почти не знал. Хуже того, не знает он и что теперь с этим делать.

Решив быть полностью откровенным с самим собой, Рен понял, что поступил бы так снова, даже вопреки здравому смыслу. Секс с Эммой Уорд был столь ошеломляющим, что заставил напрочь позабыть о правилах приличия. В интересах Рена было бы лучше воздер жаться. Ему ведь прежде всего нужно учиться управлять плантацией, ради оставшейся в Англии семьи, которая целиком зависит от его умения зарабатывать деньги. Он и сам от этого зависит. Спасаясь бегством от постылого брака с наследницей из Йорка, ему следовало думать головой, а не…

Тут в памяти всплыла фраза, сказанная ранее Гридли: «Не позволяйте девчонке верховодить». Сначала Рен подумал, что речь идет о состоянии плантации и о том, кто ею управляет. Принимая во внимание долгую историю ухаживаний Гридли, теперь Рен усмотрел в его словах двойственный подтекст.

Он вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Гридли намекал, что Эмма не гнушается соблазнением ради достижения собственных целей и по крайней мере однажды уже прибегала к этому. Ему нужно было проявить осторожность. Умом ведь понимал, что их интерлюдия является огромной ошибкой, но все же с радостью совершил ее при первой удобной возможности.

Тут пришло еще одно неприятное осознание – Эмма проявила инициативу. Значит, планировала так поступить. Именно поэтому, отправляясь на званый ужин, и не надела под платье нижнего белья. В этом угадывался некий умысел. Женщина не пренебрегает предметами интимного туалета каприза ради. Предвидела ли она, что их соитие будет быстрым и яростным, так что не окажется времени снимать лишнюю одежду? Если да, что это означает?

Правда обрушилась на него в темноте спальни, придавив своей тяжестью. Чем больше он над этим размышлял, тем яснее становилось, что он, Рен Драйден, один из самых желанных лондонских любовников, был соблазнен подлинным мастером.

Глава 11

Эмма томно потянулась, наслаждаясь прикосновением утренних солнечных лучей к своей коже. Минувшей ночью она хорошо выспалась – впервые с тех пор, как скончался Мерри, – и теперь чувствовала себя отдохнувшей и душой, и телом. Сразу после пробуждения в ее голове не возник длиннющий список дел, требующих немедленного выполнения. Она еще раз потянулась и вдруг замерла. Что-то неправильно, некое ощущение скованности, как будто ее свободная ночная рубашка вдруг стала сильно мала.

Самое забавное, что Эмма вообще не помнила, как надевала ее. Проведя руками по телу, она почувствовала под ладонями не мягкость хлопка, но гладкость атласа. Опустив глаза, она подтвердила свои худшие подозрения. Она спала прямо в платье. Рен! Окончание вечера стало всплывать в памяти жаркими ослепительными вспышками: коварная игра Рена в экипаже, то, как Рен быстро и жестко овладевает ею прямо в холле. Страсть, которую они подавляли во время каждодневного общения с самого приезда Рена, прошлой ночью вырвалась на свободу к обоюдной радости.

Вчерашняя вспышка страсти была бурной и зрелищной. Не стоило забывать, что Эмма сама ее спровоцировала. Это она стала гладить Рена по бедру, а потом, осмелев, забралась ему на колени. А он не сопротивлялся, наоборот, оказался в полной готовности, когда она нащупала его ширинку.

Вздохнув, Эмма села на кровати и звонком вызвала к себе Хэтти. Ей требовалась помощь, чтобы снять платье. Придется сочинить для Хэтти какую-нибудь историю. И для Рена тоже. Едва ли после подобной интерлюдии их отношения останутся прежними. Нельзя же заниматься диким сексом с гостем, живущим под одной с тобой крышей, а потом ни словом не обмолвиться о случившемся.

Войдя в спальню, Хэтти, как и ожидалось, запричитала над помятым платьем. Эмма пробормотала туманную отговорку о позднем возвращении, усталости и нежелании будить Хэтти.

– Я всего лишь прилегла на минутку… – извиняющимся тоном сообщила Эмма и улыбнулась. – А потом наступило утро.

– Ну, большую часть складок я смогу разгладить.

Хэтти расстегнула крючки на спине, и платье заскользило вниз к ногам Эммы. По хмурому выражению лица горничной нетрудно было понять, что она догадалась о случившемся на самом деле.

Эмма не стала развивать тему. Пока Хэтти расчесывала ей волосы, она мысленно пыталась подобрать разумное объяснение для Рена. Можно свалить вину на Артура Гридли. Нет, тогда она выставит себя слабой и отчаянно нуждающейся в мужчине, который решил бы ее проблемы. Рен сочтет это приглашением для дальнейшего вмешательства в дела плантации.

Можно сослаться на чрезмерное количество выпитого вина. Легкомысленно, зато правдоподобно. Все лучше, чем винить в случившемся собственное любопытство, влечение к Рену и длительное воздержание. Из этого вытекает логический вывод: она хочет, чтобы он остался. Более того, нуждается в нем во всех смыслах, а не только для совместного управления плантацией. Изначально Эмма хотела с помощью физической близости привязать Рена к себе, но это лишь частично объясняло ее развязное поведение прошлой ночью. Имелись и иные, эгоистичные причины, подразумевавшие, что ей захочется продолжения начатого.

При мысли о еще одной ночи с Реном по телу Эммы прошла дрожь. Нужно ли ей это на самом деле? Он несравненный любовник, давший ей именно то, что она ожидала получить – бурное порывистое совокупление. И Эмма пропала. Хоть она и сделала первый шаг, Рен практически сразу перехватил инициативу, и, вместо того чтобы удовлетворить любопытство, их близость лишь разожгла ее аппетит, заставив желать большего. Каково это – лежать в одной постели с Реном, касаться его обнаженной кожи, любить его не спеша, наслаждаясь каждой минутой?

– Мисс Эмма, с вами все в порядке? – спросила Хэтти, пристально глядя на ее отражение в зеркале.

Эмма стряхнула оцепенение и со смущением увидела разлившийся по щекам яркий румянец.

– Да. – Эмма встала из-за туалетного столика. – Просто проголодалась.

Бросив на нее задумчивый взгляд, Хэтти кивнула.

– Завтрак на столе. Мистер Драйден уже поел. У него сегодня утром тоже зверский аппетит пробудился.

Эмма порадовалась, что встреча с Реном откладывается.

– А где он сейчас? – поинтересовалась она, удивляясь, что он так рано встал после бурной ночи.

– Сказал, что хочет посмотреть какие-то личные вещи кузена. Майкл показал ему, где находится комната Мерримора. – Хэтти выдержала паузу. – Надеюсь, вы не возражаете?

После смерти Мерри его спальню закрыли. Поначалу Эмма не могла заставить себя переступить порог этой комнаты, а потом у нее просто не находилось времени. По крайней мере, именно так она себя убеждала. Возможно, она до сих пор не готова посмотреть правде в лицо, но все же придется, раз Рен сделал первый шаг.

Эмма улыбнулась Хэтти, желая развеять и ее беспокойство, и свое собственное. Она не собиралась сегодня тревожить этого конкретного льва в его логове.

– Хорошо. Тогда пойду узнаю, не нужно ли ему чего.

Шагая по коридору, Эмма пыталась придумать, как себя вести с Реном после вчерашней ночи. Спишет ли она все на временное помутнение рассудка и падение морали или продолжит развивать первоначальную задумку соблазнения Рена, чтобы привязать его к себе?

Эта идея зародилась в ее голове до того, как она поняла, во что ввязалась, до того, как он овладел ею в холле, в потом отнес на руках наверх и уложил в постель. Прошлой ночью ее замысел представлялся предельно ясным, но в конце концов она перестала понимать, кто же кого соблазнил? Не стоит забывать, что у Рена в этой игре свой интерес. Если она продолжит чувственные игры с ним, то и он будет аналогично поступать по отношению к ней.

Дверь в комнату Мерри была приоткрыта, показывая, что внутри кто-то есть. Эмма малодушно надеялась, что Рен разберется с делами и уйдет до того, как она появится. Она широко распахнула дверь и, набрав в легкие побольше воздуха, вошла, но не сумела заставить себя продвинуться дальше порога.

В целом комната осталась такой, какой она ее помнила, за исключением нескольких деталей. Большая кровать была застелена покрывалом. На бюро и письменном столе не осталось никаких бумаг. Исчезли и многочисленные пузырьки с лекарствами, вечные спутники последних месяцев жизни Мерри. Но его расчески и прочие личные вещи по-прежнему оставались в комнате. Через большое окно внутрь лился солнечный свет, в котором кружились пылинки. Открой Эмма гардероб и выдвини ящички комода, нашла бы его вещи вычищенными и отглаженными. Комната как будто ждала возвращения хозяина. Но этого никогда не случится. Здесь не просто умер человек, но был хладнокровно убит.

Эмма заметила Рена сидящим за маленьким секретером у окна. Он просматривал книгу. Чтобы подойти к нему, ей придется пересечь комнату. Эмма предпочла окликнуть Рена, не сходя с места.

– Доброе утро. Слышала, вы рано встали сегодня. – Она пыталась говорить бодрым беспечным голосом.

Рен поднял голову от чтения. При виде ее на его лице расцвела улыбка, а на щеках появились ямочки. Он совсем не нервничал. Должно быть, у него большой опыт утренних встреч после ночи любви. Да и комната эта ничего для него не значит, в отличие от нее.

Рен показал ей книгу в коричневом кожаном переплете, которую читал. Это оказался личный дневник Мерри.

– Я искал ответы и, похоже, кое-что нашел.

Эмма снова разволновалась, но уже по другому поводу. Она никогда не читала дневников Мерри. Пока он был жив, она полагала это грубым нарушением личных границ, а после его смерти ей недостало духу. Написал ли он что-нибудь о ней? Если да, то что? У нее имелись секреты, которые она не собиралась обнародовать.