– Прости, что разочаровал тебя, – усмехнулся Рен.

Она хитро ему улыбнулась:

– Никакое ты не разочарование, Рен Драйден. Но не спрашивай, что Мерри задумал для меня, тебя или для нас, потому что я не знаю.

Интуиция подсказала Рену, что Эмма пользуется темнотой, чтобы что-то от него утаить. Наверняка она, может, и не знала, но у нее определенно имелись подозрения. Рен решил попытаться вызвать ее на откровенность, поделившись своей историей:

– Нашлось множество людей, отговаривавших меня от поездки: мама, друзья. Такое путешествие, говорили они, слишком рискованно и совершенно ненужно. Мне следует остаться дома и получать свою долю прибыли, не ударяя при этом пальцем о палец. Но я почувствовал, что кузен Мерри не одобрил бы, если бы я так поступил. Не знаю, как объяснить по-другому, просто понял – и все. Такое решение представлялось наилучшим в сложившихся обстоятельствах. – Он замолчал и посмотрел на профиль Эммы. Она о чем-то напряженно размышляла. – Ты же не могла не задумываться о том, что для тебя приготовил кузен Мерри? Вы наверняка говорили об этом раньше?

Рен проявлял излишнюю настойчивость, и это насторожило Эмму. Он использовал все имеющиеся в его распоряжении средства воздействия: чувственный эротический опыт днем, юмор за ужином, интимную обстановку и близость их тел ночью. Все вместе создало комфортную атмосферу, располагающую к откровениям. Эмме в самом деле было хорошо с Реном, хоть она и понимала, к чему он клонит. Он соблазнил ее и теперь хотел воспользоваться этим, чтобы получить интересующие его ответы. Что ж, Томпсон Хант применил эту тактику до него, а дважды себя одурачить Эмма не позволит.

У нее имелась собственная стратегия, для претворения которой в жизнь требовалась интимная близость с Реном. Кроме того, она надеялась, что он окажется мужчиной особенным, не похожим на прочих. Узнать наверняка можно, только проверив гипотезу на практике. Сегодня она пойдет на риск, возможно, на очень большой риск. Настало время раскрыть правду касательно Гридли. Набрав в легкие воздуха, Эмма сказала:

– Гридли находился рядом с Мерри до самого конца. Вместе с адвокатом. Последние дни я прожила в страхе, потому что влияние Гридли было столь велико, что он вполне был способен убедить Мерри совершить какую-нибудь глупость.

– Какую, например?

– Что-нибудь средневековое. Например, Мерри принудил бы меня стать женой Гридли ради сохранения «Сахарной земли», или объединить наши плантации. Гридли болтал об этом без остановки.

Эмма говорила будничным голосом, даже умудрилась посмеяться, чтобы показать всю нелепость ситуации. Хоть она и решила рассказать Рену о случившемся, не собиралась показывать, насколько велик был ее страх.

– Однако Мерри заподозрил, что у Гридли не только дружба на уме. Однажды, незадолго до смерти, Мерри поднялся на утес и поделился со мной своими соображениями, – негромко добавила Эмма. – Что бы Мерри для меня ни пророчил, брак с Гридли точно не входил в его планы. Мне было интересно, не записал ли Мерри свои подозрения в личном дневнике наряду с соображениями о картели. – Представилась ли ему такая возможность? Он редко оставался в одиночестве. – Всякий раз, как к нам приходил адвокат, я начинала тревожиться. Пусть мои слова покажутся эгоистичными, но я стала дышать свободнее, когда завещание было обнародовано и мои страхи не подтвердились.

– Я рад, что Мерри знал, – помолчав немного, отозвался Рен. – Мне не по душе мысль, что он так и умер, введенный в заблуждение ложным другом.

Эмма остановилась и посмотрела на Рена. Последняя его реплика должна была успокоить, но возымела противоположное действие, и она не могла оставить ее без внимания. Происходящее не походило на заурядную борьбу за землю или организованную брачную драму. Пришло время развеять питаемые Реном иллюзии на этот счет и раскрыть правду о Гридли. Она сделала глубокий вдох и крепче взяла Рена под руку.

– В конце концов Мерри понял, что Гридли за человек. Он беспомощно лежал на кровати и смотрел, как Гридли кладет подушку ему на лицо и душит.

– Великий боже! – пораженно воскликнул Рен. – Откуда тебе это известно?

– Я видела, как он убирает подушку от лица Мерри, – дрожащим голосом ответила она. На глаза навернулись слезы. Даже несколько простых, лишенных эмоций слов дались ей с большим трудом. Мысленно она снова переживала случившееся.

Рен подвел Эмму к ближайшей каменной скамье и заставил сесть. Сам он пристроился рядом и, обняв рукой за плечи, привлек к себе.

– Тебе не обязательно рассказывать мне об этом, – прошептал он.

– Нет, обязательно. Ты должен знать, кто твой враг. Гридли – самый настоящий монстр. – Эмме с трудом удавалось превращать свои мысли в связные предложения. – Адвокат спустился вниз и минут пять занимал меня беседой, после чего я поднялась наверх повидать Мерри. Ему было пора принимать лекарства, – добавила она, хотя это не имело никакого значения. – Я вошла в его спальню без стука и увидела Гридли. Было ясно, что он натворил, и он не отрицал. – Голос ее сорвался, она с трудом сглотнула. – Он посмотрел на меня и сказал: «Старик так и так преставился бы со дня на день, отчего бы не сегодня?» Потом он подмигнул мне и добавил: «Это будет нашим маленьким секретом. Негоже, чтобы люди думали, будто это сделали вы». Как будто брал на себя мою вину!

Эмма почувствовала, что объятие Рена стало крепче. Она поступила правильно, признавшись ему.

– Бедная моя девочка, ты, должно быть, до смерти перепугалась. Неудивительно, что, войдя в спальню Мерри сегодня утром, ты побледнела как мел.

– Я будто оцепенела, – призналась Эмма. – А Гридли просто вышел из комнаты и уехал домой как ни в чем не бывало.

Она слышала, как изменилось дыхание Рена. Он глубоко задумался. Она не сомневалась, каким будет его следующий вопрос.

– Ты рассказала кому-нибудь?

Она покачала головой, не отрывая лица от его плеча.

– Это был первый и единственный раз, когда я сделала, как велел Гридли. Как я могла поступить иначе? Я же одна, меня некому защитить, а угрозы Гридли – не пустые слова. Мое слово против слова Гридли. Вот я и оставила все как есть.

– И тем самым дала Гридли прекрасный повод шантажировать тебя, – подытожил Рен. – Почему он не воспользовался этим, чтобы добиться твоей руки? Брак с ним и «Сахарная земля» взамен на его молчание и непривлечение тебя к суду.

– Ну, это же совсем просто, Рен, – пробормотала Эмма. – Дело во времени и в тебе. Ему пришлось дожидаться оглашения завещания. Он искренне считал, что оно будет изменено, что в последний день они с Мерри пришли к соглашению. Поэтому он и поспешил избавиться от Мерри, пока тот снова все не поменял. Но тут Гридли ошибся. Адвокат с Мерри его перехитрили. К тому же Гридли во всеуслышание заявил о том, что Мерри просил его «присмотреть» за мной. Следовательно, ради соблюдения приличий ему придется некоторое время подождать, прежде чем делать мне официальное предложение. Публичности он боится, потому что я способна, по крайней мере, подмочить его репутацию, рассказав всем, что он убийца. В суде я, конечно, дело проиграю, и меня повесят, но и Гридли в прибыли не останется. А под конец появился ты и еще сильнее осложнил ситуацию. Шантажом призвать меня к повиновению для Гридли больше недостаточно, ведь пятьдесят один процент сосредоточен в твоих руках.

Рен принялся поглаживать Эмму рукой по плечу, успокаивая. Он напрягся всем телом, и, когда заговорил, голос звучал скованно:

– Так вот почему ты спала со мной?

Даже ударь он ее в живот, не добился бы столь оглушительного эффекта. Эмма поняла, что настал поворотный момент. Она может его потерять! Только не теперь, когда она отдала всю себя – физически и эмоционально, – чтобы привязать Рена к себе и к своему будущему. Убрав его руку со своего плеча, она встала со скамьи и дала единственный ответ, который могла, основанный на искусном сплетении правды и лжи:

– Я спала с тобой, потому что мне этого хотелось.

Крепко сжатые челюсти Рена расслабились. Эмма разыграла свой главный козырь, потому что, несмотря на дурные предчувствия, он не мог ей сопротивляться. Эмма протянула ему руку, решив немедленно проверить, принял ли он ее ответ.

– И хочу сделать это снова, но сегодня мне интересно попробовать кое-что новое.

В глазах Рена медленно разгоралось пламя страсти. Кризис миновал. Когда он взял ее за руку, Эмма возликовала.

– И что же это будет, Эмма?

Лукаво улыбнувшись, она потянула его к дому:

– Постель.

Глава 15

Постель все меняла. У Рена вскипела кровь при мысли о том, чтобы уложить женщину в постель, наблюдать за тем, как она раздевается, и самому раздеться для нее. Возбуждение его достигало невероятной остроты. В искусстве секса в спальне заключалась особая, щекочущая нервы интимность, отсутствующая при более жарких спонтанных совокуплениях, которыми они с Эммой перебивались до настоящего момента.

Подобные жгучие вспышки Рену тоже очень нравились, так как не требовали размышлений, а только действий под влиянием страсти. Можно позволить себе потерять голову, а потом отговориться этой самой спонтанностью, чтобы позднее объяснить совершенную ошибку. Интимные отношения в спальне являются результатом тщательных размышлений и подобной легкомысленностью не извиняются. Впоследствии придется быть честным с самим собой.

Спальня Эммы освещалась одной-единственной лампой, пригоршнями разбрасывающей розовато-золотистый свет. Стены здесь, как и во всем доме, были оштукатурены и выкрашены белой краской, так как обои во влажном климате не держатся. Остальные предметы обстановки добавляли цвета. На полированном дощатом полу лежал плетеный коврик оранжево-розово-красной расцветки, а в изножье кровати – сложенное лоскутное покрывало тех же оттенков.

А кровать! Выполненное из тикового дерева огромное чудо с пологом на четырех столбиках было застелено белоснежным одеялом, отвернутый краешек которого демонстрировал без единой складочки простыню. В изголовье имелись две пухлые подушки. Больше всего Рена поразило то, какие высокие у кровати ножки, за счет чего она сильно возвышается над полом в полном соответствии с так называемым карибским стилем. Его собственная кровать в garçonnière также чуть ли не парила в воздухе. Майкл объяснил, что это необходимая мера предосторожности против ползучих гадов: скорпионов, змей, жалящих жуков. Рен с сожалением понял, что придется забыть о романтическом жесте отнести Эмму в кровать на руках, потому что, чтобы туда забраться, требовалась приставная лесенка. С его губ сорвался смешок.

– Что смешного? – спросила Эмма, также осознавшая, с какими трудностями сопряжено занятие любовью в постели.

Рен кивнул на лестницу, стоящую у кровати.

– Просто подумал, что, прежде чем покорять одну крепость, нужно покорить другую.

– Какие грешные у тебя мысли, Рен Драйден! – воскликнула она, бросив на него жаркий взгляд.

– Становится все интереснее, – отозвался Рен, дергая за край шейного платка и позволяя ткани соскользнуть с шеи. Тем самым предупреждая Эмму, что за этим последует. Он бросил платок в изножье кровати, думая о том, какое еще применение ему можно найти.

Поняв намек, Эмма опустилась в мягкое дамское кресло у окна, чинно расправила юбки, и приготовилась смотреть, как Рен раздевается.

Рен заставил Эмму ждать, снимая цепочку карманных часов и запонки и кладя их на специальную тарелочку на прикроватном столике. Потом расстегнул пуговицы жилета с узором «пейсли», вытянул полы рубашки из-за пояса и стал разъединять крючки. Когда он, наконец, обнажил торс, Эмма ахнула от восхищения.


Он великолепен! Спрятанные в складках платья руки Эммы сами собой сжались в кулаки, дыхание перехватило. Есть что-то глубоко эротичное в первом раздевании любовника! Как будто разворачиваешь красиво упакованный подарок. Одетый Рен Драйден был невероятно привлекательным мужчиной, а раздетый так красив, что и вовсе не описать словами.

В полумраке пещеры Эмме не удалось его рассмотреть. Как, впрочем, и ночью после званого ужина во время их жаркого слияния. Они тогда даже одежду толком не сняли! Сейчас перед ней стоял мускулистый широкоплечий мужчина, точно знающий, как о себе позаботиться. На это плечо она клала голову на скамье, эти руки удерживали ее прижатой к стене, а потом несли наверх, в спальню.

Не отрывая от Эммы глаз, Рен положил пальцы на ремень брюк. То был вуайеризм в чистом виде – он смотрел на нее, смотрящую на него. На губах его медленно расцвела улыбка.

– Не отводи взгляда, Эм.

Она не смогла бы этого сделать, даже если бы очень захотела. От предвкушения у нее пересохло во рту, глаза неотрывно следили за его руками, за каждым мельчайшим движением длинных пальцев, расстегивающих клапан на брюках, спускающих брюки по узким мускулистым бедрам к красиво очерченным икрам. Эмма не помнила, когда Рен успел снять сапоги, да это и не имело значения, ведь на ее глазах разворачивается столь увлекательное действо. Она не могла отвести взгляд от стержня его мужественности, гордо выпрямившегося в окружении черных волос. К счастью, ей не требовалось строить из себя скромницу, потому что Рен специально для нее разыгрывал представление с раздеванием. В душе Эммы всколыхнулось исконно женское чувство собственничества. Ее любовник бесподобен.