Рен устроился поудобнее, ожидая бритья. Он закрыл глаза, пока Майкл умывал его теплой водой. Этот повседневный утренний ритуал помогал ему собраться с мыслями. Гридли – не единственная отчаявшаяся сторона. Не стоит забывать и об Эмме, которая пытается защитить свой дом от Гридли. Определенно она в этой игре – пострадавшая. Она никого не убила и не поставила в невыносимые условия. Вопрос в том, на что она готова была пойти от отчаяния? Когда он спросил ее об этом во время вчерашней прогулки в саду, она не удостоила его ответом.

После ночи безудержной любви было неприятно просыпаться с мыслями о том, что им манипулировали и воспользовались в своих целях, употребив сети любви. Однако совсем отмахнуться от этой идеи Рен не мог. У Эммы имеется мотив. «Но она хотела тебя, – поспешно напомнило его мужское самолюбие. – Подобную страсть невозможно изображать снова и снова».

Зачем? Рену оставалось надеяться, что причина ему пока неизвестна. Эмма ведь не от отчаяния его соблазнила? Он резко остановился посреди коридора, чтобы осмыслить пришедшую в голову мысль. Он хотел заниматься с Эммой любовью, потому что это имеет для него значение, и полагал, что и для нее тоже. Подходя к утренней гостиной, Рен все прочнее утверждался в мысли, что творится что-то еще, невидимое глазу, и что Эмма балансирует на грани пропасти куда более опасной, чем Гридли со своей сахарной картелью.

– А, Драйден, вот и вы. Я весь позеленел от зависти. Ваша кухарка готовит идеальный английский завтрак! – Стоило Рену войти в гостиную, как он услышал рокочущий голос Гридли.

Обычно Рен принимал добродушие Гридли за чистую монету, но теперь, вооруженный новыми сведениями, он испытал острое желание съездить мерзавцу по физиономии и вышвырнуть его вон.

– Рад, что вам пришлось по душе гостеприимство этого дома.

Рен сдержал эмоциональный порыв, решив разыграть хлебосольного хозяина. Как Эмме удавалось так долго терпеть этого человека? Неудивительно, что она носит на бедре кинжал. Окажись сейчас у Рена под рукой нож, он бы наверное вонзил его прямо в черное сердце Гридли. Ему было невмоготу находиться в одной комнате с убийцей своего кузена.

При виде Гридли, с аппетитом уписывающего его еду, Рен в бессильной злобе сжимал и разжимал кулаки, понимая, что не может позволить эмоциям овладеть собой. Нельзя ни словом, ни жестом показать, что Эмма все ему рассказала. Он понимал, что в таком случае подвергнет ее смертельной опасности. С трудом подавляя ярость, Рен взял тарелку и сел за один стол с убийцей Мерримора.

– Что привело вас сюда в такую рань?

Не помешает указать на неурочный час, напомнив тем самым, что Гридли явился без предварительной договоренности.

– Рань? – Гридли изумленно поднял свои песочного цвета брови. – Уже одиннадцать часов. – Он подался вперед и спросил со смешком: – Похоже, ваши ночи куда более захватывающие, чем у всех остальных, а?

– Вы оскорбляете меня своим неподобающим намеком! – возмутился Рен.

Гридли не только взял в привычку являться без приглашения, но и клеветать на Эмму в ее собственном доме. Именно такое намерение скрывалось за его расспросами, по сравнению с которым все прочие грехи выглядели незначительными.

Нимало не смутившись, Гридли махнул рукой:

– Ох, да перестаньте, Драйден. Мы же с вами мужчины и можем говорить откровенно. Эмма Уорд далеко не невинная девица, и редкостная красавица к тому же. Какой мужчина из плоти и крови не обратит внимания на ее походку, покачивание бедер, на ее глаза и губы. Со мной вам не нужно притворяться. – Он кивком указал на тарелку Рена. – Вы закончили? Раз завтрак вам не по вкусу, не перейти ли нам в библиотеку? Мне нужно обсудить с вами некоторые вопросы с глазу на глаз.

Рен не мог упустить возможность защитить Эмму от грязных намеков Гридли. Он даже подумал, не вызвать ли подлеца на дуэль. В Лондоне такого рода комментарии Гридли бы точно с рук не сошли, не говоря уже об убийстве. Кровь бурлила у Рена в жилах, дуэль казалась ему все более привлекательной.

Переступив порог библиотеки, Гридли вдохнул запах кожаных переплетов книг и ударился в воспоминания:

– Мы с Альбертом, бывало, по многу часов проводили в этой комнате. У него прекрасная коллекция, и каждые три месяца почтовые корабли доставляли ему новые экземпляры. – Он ласково улыбнулся Рену. – Но я сюда не о книгах пришел говорить, а о счетах. Вы с ними уже ознакомились? – Будничным жестом он погладил корешки фолиантов, но Рен не дал себя обмануть. За привлекательным фасадом Гридли скрывалась черная душа.

– Еще нет. Думаю, мы с Эммой займемся их тщательным изучением, когда будет убран урожай, – честно признался Рен. – У меня нет причин полагать, что со счетами что-то неладно.

– Зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово «неладно», приятель. – Гридли бросил на него сочувственный взгляд, и Рен подумал, что этот человек поистине мастер обмана. – Все плантаторы в последнее время теряют деньги. Ураган четыре года назад больно ударил по финансам, но эту напасть мы бы пережили, если б не отмена рабства и введение ужасной ремесленной программы, которая вытягивает из нас последние соки, принуждая платить жалованье вчерашним невольникам! Все эти факторы, вместе взятые, ввергли нас в состояние экономической депрессии, и «Сахарная земля» не исключение, что бы Эмма вам ни говорила.

Гридли пристально смотрел на Рена, ожидая, что тот будет шокирован или придет в ярость. Рен успешно скрыл свои чувства, хоть и испытал сильнейшее потрясение. Фразы про потерю денег, вытягивание последних соков и экономическую депрессию ранили его в самое сердце. Но он сказал себе, что паниковать еще рано.

– Не может все быть настолько плохо. Вы производите впечатление процветающего человека, – любезно улыбнулся Рен. – Носите прекрасную обувь и содержите роскошный дом, полный произведений искусства. Едва ли терпящий лишения человек сможет себе это позволить.

Гридли снисходительно улыбнулся:

– Надеюсь, что квартальный чек, направленный на ваш банковский счет, также не показался вам скудным.

Рен напрягся. Квартальный чек он получил всего один раз, сразу после смерти кузена Мерримора. Сумма там значилась вполне приличная. Чек прибыл после обнародования последней воли покойного и стал решающим фактором, повлиявшим на намерение Рена приехать на Барбадос и воспользоваться плантацией как бастионом, способным стабилизировать пошатнувшееся финансовое состояние его семьи.

Рен беспокоился не о деньгах, которые он тратил, потому что деньги были настоящими. Его испугала мысль, что обналиченный чек – фальшивка. Его завлекли ложным обещанием богатства, обвели вокруг пальца, а сестры, Тедди и мама так рассчитывают на то, что на Барбадосе он преуспеет!

«Тщательно все обдумай, – приказал себе Рен. – Что получит Гридли, если ты запаникуешь?» Его несколько успокоила мысль о том, что слова Гридли нельзя принимать за чистую монету.

– Альберт ничего вам не сообщил, хотя я настойчиво уверял его в том, что это надо сделать, – продолжал Гридли. – Он хотел, чтобы вы получили свою долю сполна. А я говорил, что тем самым он создаст у вас ложное представление.

Рен счел, что осведомленность Гридли о финансах Мерримора внушает такое же опасение, как и само состояние дел.

– Очень ценю ваше дружеское участие, – произнес Рен, притворяясь, что рассматривает книжные корешки. На самом деле ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями.

– А картель – чудесная возможность переломить ситуацию в свою пользу, – успокаивающим тоном добавил Гридли. – Мы все переживаем тяжелые времена, но можем и преуспеть, если сплотимся. Тогда в это время в следующем году все будет по-другому. Верно, цены на нашу продукцию падают. Один плантатор даже продал все в прошлом году, бедняга. Да и не мы одни теперь тростник выращиваем, что тоже, сами понимаете, не способствует процветанию бизнеса. Сначала американцы вмешались, а теперь еще и другие острова Западной Индии стали производить тростник. Картель помогла бы монополизировать рынок и контролировать предложение, тем самым склонив чашу весов в нашу сторону.

Рен рассеянно кивнул. Теоретически Гридли прав, и у затеянного им предприятия имелось будущее. Рена беспокоила этическая сторона вопроса. То, что он объединится с людьми, которые обращаются со своими работниками как с невольниками и вообще ведут себя так, будто рабство никто и не думал отменять. Заработанные ими деньги будут обагрены кровью. С другой стороны, откажись он от этой возможности, кто спасет его семью? Кто поможет сестрам найти достойных мужей? Кто позаботится, чтобы у вдовой матери был собственный дом, кто отправит Тедди в школу?

– Как я уже говорил, я еще не просматривал бухгалтерские книги.

Гридли уселся на стул.

– Не уверен, что это чем-то поможет. Вам нужны деньги, а даже если и нет, то всем остальным определенно нужны. Вступление в картель – добрососедский поступок. С вашей стороны было бы чистой воды эгоизмом препятствовать исполнению наших планов.

В словах Гридли Рен уловил угрозу. Если он не с ними, значит, против них.

Гридли принялся сосредоточенно изучать свои ногти, как если бы ничего особенного не происходило.

– Майлз подумывает о продаже плантации. Не хотелось бы его потерять. Мы многое пережили вместе. Мы здесь как одна семья.

Странная семейка, исполненная алчности и похоти, подумал Рен. Члены хорошей семьи не оскорбляют друг друга подозрениями в недостойном поведении. Должно быть, у него с Гридли разное представление о том, что такое семья.

– Знаю, что Эмма этого не хочет, поэтому вы и колеблетесь. – Теперь Гридли говорил тоном, средним между доброжелательным старшим братом и мудрым дядюшкой. Рен счел его снисходительным. – Не стыдитесь признать, что она успела запустить в вас свои восхитительные коготки. Вы не первый мужчина, попавший под действие ее чар. Как-нибудь спросите ее о Томпсоне Ханте.

Рену вовсе не хотелось слушать о Томпсоне Ханте. Слова Гридли слишком напоминали его собственные утренние размышления.

– Не нужно разыгрывать передо мной оскорбленного джентльмена, Драйден. Попытки защитить репутацию Эммы делают вам честь, но девственности она лишилась задолго до встречи с вами. Она точно знает, как склонить мужчину на свою сторону. – Гридли вскинул руку, пресекая готовый сорваться с губ Рена яростный протест. – Вы кажетесь мне гордым и умным человеком, Драйден. Подумайте о том, что я вам сказал. Изучение бухгалтерских книг – первое, что нужно сделать в подобной ситуации. Хватит искать отговорки. Урожай уже собран. Она знает, что рано или поздно вы захотите узнать об истинном состоянии дел… если, конечно, не сумеет окончательно заморочить вам голову и сбить с пути истинного.

Немного переведя дух, Гридли продолжил:

– Посмотрите правде в глаза, Драйден. Что бы Эмма вам ни говорила, вы ей здесь не нужны. Вы представляете угрозу для ее автономии. Где еще она может быть хозяйкой своей судьбы и собственности? Сейчас у нее есть два пути: либо заставить вас уехать, либо, фигурально выражаясь, сделать импотентом и лишить силы ваш пятьдесят один процент.

Рену стало интересно, намеренно ли Гридли использует грубые сексуальные сравнения. Всякий раз, как речь заходит об Эмме, мысли этого человека начинают работать строго в одном направлении.

Гридли бросил на него задумчивый взгляд:

– Неужели она и вправду так хороша? Согласны ли вы ради нее на социальную кастрацию? Уверяю, что именно это случится, если вы пойдете у нее на поводу.

– Вы сами, однако, готовы на ней жениться, – не остался в долгу Рен, в очередной раз подавляя желание врезать Гридли кулаком по физиономии. Не сдерживай он своих порывов, лицо Гридли давно расцветилось бы черными и синими красками и зубов во рту поубавилось бы.

– Я бы сделал это, чтобы укротить ее, взять под контроль, – ответил Гридли. – Она дикая и импульсивная и вполне способна погубить всю округу, если ее не обуздать. – В его глазах вспыхнуло жаркое, похотливое пламя.

– Думаю, вам лучше уйти. – Рен встал.

Гридли тоже поднялся и вскинул руки ладонями вперед, показывая, что сдается.

– Помните, Драйден, я всего лишь посланник. Эмма использует секс как оружие. Предоставляю вам право изучить бухгалтерские книги и поговорить с Эммой. Узнав все факты, вы придете к верным выводам. – Он постучал себе по лбу указательным пальцем. – Только думайте правильной головой!

Следовало, наверное, хорошенько проучить мерзавца за попытку диктовать свои условия в чужом доме, унижать Эмму и умалять мужское достоинство самого Рена. Он мог бы избить Гридли, однако это проблем не решит. Семя сомнений в сознании Рена проросло и расцвело пышным цветом. Что, если Гридли прав?

Нельзя избить человека за правду. Даже если не питаешь к нему приязни. У Рена голова шла кругом от всевозможных предположений. Что, если Эмма воспользовалась возникшим между ними притяжением себе во благо? Он и сам это подозревал. Вдруг она способна раз за разом имитировать неземное наслаждение? Тогда, возможно, она таким способом пытается отвлечь его от изучения счетов? Что, если «Сахарная земля» и правда терпит бедствие в экономическом море, как уверяет Гридли? Тогда Рен будет предан на всех фронтах.