Бронвин Скотт - Завидная невеста

Рен глубоко вздохнул. Он никогда не узнает ответов на эти вопросы, если будет продолжать сидеть в библиотеке, хмурясь, точно туча. Пришла пора изучить бухгалтерские книги. Рен направился к кабинету, ожидая, что Эмма чудесным образом материализуется на лестнице, но ее нигде не было видно. Он порадовался, что она отсутствовала во время визита Гридли. На губах Рена появилась самодовольная улыбка. Она проспала из-за него, из-за того, что он полночи заставлял ее бодрствовать. Это доказывает, по крайней мере, то, что она что-то к нему испытывает. Значит, рассуждения Гридли насчет характера их отношений неверны.

Интересующие Рена книги отыскались за стеклянными дверцами шкафа. На каждой был аккуратно проставлен год. Есть что-то невероятно успокаивающее во многих десятилетиях гроссбухов. Рен провел ладонью по корешкам. Плантация, продержавшаяся столь долгий срок, переходившая от одного владельца к другому, не может находиться в отчаянном положении. Он отобрал книги начиная с 1831 года и по настоящее время, решив проверить слова Гридли, что дела пошли плохо после урагана.

Рен сел за стол, раскрыл первый том и углубился в чтение, но быстро понял свою ошибку. Нужно изучить ситуацию за несколько лет до урагана, чтобы получить представление о норме. Подойдя к шкафу, он вынул три книги, предшествующие 1831 году.

То было хорошее время. Колонки цифр и текущие счета внушали надежду на светлое будущее. Однако у этой истории имелась и темная сторона. Плантация целиком полагалась на выращивание сахарного тростника, поэтому иных культур на экспорт не возделывала.

Рассеянно потирая виски, Рен откинулся на спинку стула. Эту информацию он осмыслит в другой раз. Складывание всех яиц в одну корзину – плохая тактика ведения бизнеса. Его встревожило, что «Сахарная земля» именно так и поступает, особенно если Гридли прав. Не могло не вызвать опасений, что картель намеревалась действовать схожим образом. Монополия могла обеспечить кратковременную финансовую передышку, но не решить проблемы в долгосрочной перспективе. Случатся другие ураганы, и другие плантации займутся выращиванием сахарного тростника.

К гроссбухам после 1831 года Рен приступал с большой неохотой, предчувствуя, что все хорошие новости он уже узнал и теперь пришло время плохих. Если, конечно, верить Гридли. Он раскрыл первую книгу.

Час спустя, с трудом сдерживая панику, он отодвинул гроссбухи. Плантация не приносит дохода. Что теперь будет с его семьей? Сара и Анализа, Тедди и матушка – все они рассчитывают на него и на то, чего никогда не существовало.

Великое приключение потерпело крах, не успев толком начаться. Гроссбухи поведали ему истинную историю. К 1834 году закат плантации стал очевиден. Желудок Рена мучительно сжался. Рен что было сил дернул шнурок звонка и услышал перезвон колокольчика. Нужно серьезно побеседовать с Эммой. В чем еще, помимо экономики, был прав Гридли?

В дверях появился лакей.

– Передайте мисс Уорд, что я хочу поговорить с ней в кабинете. Немедленно. – Голос его звучал безжизненно. Его все-таки одурачили. Оставалось узнать, насколько глубоко простирается этот обман? Неужели все произошедшее было ложью?

В кабинет к Рену Эмма шла с тревогой в сердце. Насколько проще было бы сердиться! Или, еще лучше, бушевать: как он посмел ее в чем-то заподозрить! Или решил, что, проведя ночь в ее постели, получил право помыкать ею? Да, гневаться определенно проще, но тогда ей снова пришлось бы притворяться.

На самом деле она нервничала. Чего Рен хочет? Хэтти сообщила об утреннем визите Гридли, но Эмма смалодушничала, предоставив Рену право самому разбираться с «дорогим гостем». Зовет ли ее Рен к себе из-за посещения Гридли? Или причина иная? При мысли об иной причине у нее в животе запорхали бабочки. Возможно, дело в том, что случилось прошлой ночью? Та ночь была полна эротизма и чувственности и – Боже, помоги! – исполнена куда большего смысла, чем Эмме хотелось. Наложила ли она и на Рена особый отпечаток?

Эмма прижала руку к животу, чтобы успокоиться, и зашагала через холл к кабинету. Так не должно быть. Как она могла влюбиться, пав жертвой собственного коварного плана? Ей следовало оставаться нейтральной и расчетливой и поддерживать возникшее между нею и Реном сексуальное влечение с холодной отрешенностью. Это его нужно было соблазнить, а не самой поддаваться соблазну!

Толкнув дверь кабинета, Эмма вошла, и при виде разложенных на письменном столе гроссбухов мысли о соблазнении тут же вылетели у нее из головы. Значит, Рен хочет поговорить не о прошлой ночи и даже не о Гридли, а совсем о другом.

Он поднял голову, и она поразилась произошедшей в нем перемене: челюсти крепко сжаты, кожа приобрела пепельный оттенок.

– «Сахарная земля» теряет деньги, – изрек он. В его голосе смешались обвинение и недоверие.

Он знает! У Эммы внутри все сжалось. Еще один секрет выплыл наружу. Станет ли он винить ее? Объявит ли о ее неспособности управлять плантацией? Или заставит вступить в картель? Эмме с трудом удавалось скрывать свое смятение.

– Цены на сахар упали, – холодно ответила она, решив разъяснить ему ситуацию, какой бы порыв ни заставил его засесть за изучение гроссбухов. Она подвинула себе стул и демонстративно расправила юбки. «Только не показывай страха!» – сказала она себе. Это самое главное правило общения с мужчиной, стремящимся одержать верх над женщиной.

– Это я уже понял. Принимая во внимание эти цифры, картель Гридли кажется неплохой идеей.

Тон Рена также был холоден, голубые глаза прищурены, во всем облике чувствовалась отстраненность. Трудно поверить, что только сегодня ночью он страстно обнимал ее в постели, бесстыдно соблазнял своим телом и выкрикивал ее имя в порыве страсти.

Сидящий за столом мужчина был отстраненным и деловитым.

– Но, разумеется, по этическим причинам личного характера мы не станем вступать в картель Гридли, сколь бы много прибыли это предприятие ни сулило. Нельзя вести дела с убийцей.

Эмма спокойно встретила его взгляд, хотя внутренне клокотала от эмоций. Она пока не потеряла Рена, он по-прежнему говорит «мы» и поддерживает ее сторону, а не сторону Гридли. Что бы этот мерзкий человек ни сказал, ему не удалось убедить Рена предать ее. Не отводя от него глаз, Эмма заговорила, решив разыграть оскорбленную добродетель:

– Что подвигло тебя на проверку счетов? Смею заметить, странная реакция на ночь безудержной любви!

Флиртуя, она задержала взгляд на его губах, думая о том, что не помешает объединить бизнес с удовольствием и тем самым упрочить свое положение в жизни Рена.

– Артур Гридли нанес мне визит сегодня утром. Я даже с постели еще не встал.

Так это Гридли надоумил его почитать гроссбухи? Хуже и быть не может! Лучше бы Рен сделал это из любопытства. Раз подобное предложение исходило от Гридли, значит, сопровождалось личным комментарием. Эмма ужаснулась при мысли о том, как Гридли исказил реальное положение дел. Зря старался! Эмма догадалась, что в пепельном цвете лица Рена повинно какое-то иное обстоятельство.

– Тебе следовало послать за мной, я бы тоже с ним встретилась. Нужно выступать единым фронтом, раз мы партнеры. Гридли, разумеется, захотел увидеться с тобой, думая, что между нами отсутствует взаимопонимание.

– Партнеры? – В его голосе отчетливо прозвучали нотки гнева. – Ты скрыла от меня информацию, заставив поверить, что «Сахарная земля» преуспевает. – Он указал на раскрытые гроссбухи, и у Эммы упало сердце. Значит, дело в деньгах. Что ж, по крайней мере, теперь она знает наверняка.

– Подобные упущения, как я погляжу, вошли у тебя в привычку. Ты не только о состоянии счетов забыла упомянуть, но и своих попытках противостоять картели. Обо всем этом я узнал от Гридли. Ты не сказала, что у нас нет выбора. Несмотря на этическую сторону вопроса – ведение дел с убийцей и прочее, – не вступив в картель, мы лишим себя нормального существования. Или вовсе подвергнем нашу жизнь опасности.

Вскочив из-за стола, Рен загибал свои длинные пальцы, ведя подсчет упущениям Эммы.

– Ты расстроен… – попыталась было урезонить она его.

В самом деле, лицо его потемнело, словно грозовая туча, в напряженном теле таилась угроза. Рен с силой впечатал ладонь в открытую страницу гроссбуха, заставив Эмму испуганно вздрогнуть.

– Чертовски верно замечено! Не то слово, как расстроен! Стоило пересечь полсвета, чтобы узнать, что я унаследовал не плантацию, а самое настоящее змеиное гнездо! – Обойдя письменный стол, Рен подошел к сидящей на стуле Эмме и навис над ней, заставляя смотреть на себя снизу вверх. – Куда бы я ни посмотрел, везде вижу тебя, Эмма, тебя и Артура Гридли с рассказами о твоих интригах и тайных историях.

О нет, только не это! Она теряет его доверие. Сравнение ее с Гридли подобно удару ножом. Эмма побледнела от страха.

Он вперил в нее пылающий взгляд.

– Скажи, ты нарочно меня соблазнила? Я спрашивал тебя вчера ночью, но ты уклонилась от ответа. Неужели надеялась, что, поддавшись твоим чарам, я не заинтересуюсь содержанием гроссбухов?

– Довольно! – Эмма вскочила со стула и залепила Рену звонкую пощечину. – Я не позволю тебе, находясь в этой комнате, называть меня шлюхой, зная, через что мне довелось пройти, с чем сразиться. В распоряжении женщины куда меньший арсенал оружия, чем у мужчины.

Они стояли очень близко друг к другу, учащенно дыша от охвативших их эмоций. У Рена на щеке алел след пощечины, и было видно, что он едва сдерживается.

– Ответь на мой вопрос, Эмма, – прорычал Рен. – Ты намеренно меня соблазнила?

О боже! Она причинила ему боль, но и себе тоже, хоть и не думала, что такое возможно. Приехав на плантацию, Рен был незнакомцем, а теперь стал многое для нее значить, что не могло не вызывать опасений. Эмма считала себя человеком положительным, не привыкшим строить козни у людей за спиной или сеять зло – это прерогатива Гридли. Более того, она не хотела ранить чувства Рена даже ради того, чтобы спасти «Сахарную землю».

– Все совсем не так, как ты думаешь. Прошлой ночью… – начала Эмма.

Поняв, что лишилась сил, она снова опустилась на стул. Осмелится ли она рассказать Рену правду? В таком случае она полностью обнажит перед ним душу, сделается совершенно беззащитной. Приняв наконец решение, она сделала глубокий вдох, чтобы придать голосу твердости. Она поведает Рену правду, если это поможет удержать его.

– Что ж, хорошо. Возможно, вначале я действительно пыталась использовать возникшее между нами влечение себе во благо.

– Вот как! – обвиняющим тоном воскликнул Рен.

– Позволь мне все объяснить, – запротестовала Эмма. – Раз хочешь правдивых ответов, не передергивай факты.

Кивнув, Рен попятился, освобождая пространство, и принялся расхаживать взад-вперед у окна.

– Когда ты поцеловал меня, требуя свой приз за выигрыш, я поняла, что ты хочешь меня. Прочла это в твоих глазах. И я решила использовать твое желание против тебя, чтобы и дальше управлять «Сахарной землей». Но когда дело дошло до действий, я не смогла.

– Однако три последних дня выдались у нас весьма насыщенными, – циничным тоном заметил Рен. – Едва ли тебе было трудно делать то, что делала. Напротив, у тебя отлично получалось.

Эмма подошла к нему и, встав у него за спиной, обняла за талию.

– Тогда поверь вот в это. Я не притворяюсь. Да, я хотела использовать тебя, привязать к себе. Но, начав претворять свой план в жизнь, поняла, что слишком сильно хочу тебя сама. Я не могу быть равнодушной и отстраненной. Все, что случилось между нами, было прекрасно, и я пошла на это не потому, что преследовала тайную цель, я хотела тебя.

Он должен ей поверить! Она сказала правду – что еще он от нее хочет? Откажись Рен принять ее признание – и они разрушат что-то очень ценное, что невозможно будет возродить, даже если удастся спасти «Сахарную землю».

Повернувшись в кольце ее рук, Рен высвободился из ее объятий и отстранился.

– Хорошо, – сказал он сдержанно. – Я подумаю над твоими словами.

Не на такую реакцию она рассчитывала. Отчаяние придало ей сил.

– Рен, это Гридли пытается нас рассорить, я чувствую.

Рен едва заметно кивнул:

– И это я тоже обдумаю. А теперь извини, мне нужно съездить в Бриджтаун.

– Зачем?! – испуганно воскликнула Эмма.

Он не может уехать, когда их отношения так запутались! Какое ненавистное чувство. Но она не поддастся панике, свидетельствующей о том, как глубоко Рену удалось затронуть ее душу, как быстро она научилась ценить его мнение.

Он пригвоздил ее к месту стальным взглядом:

– Насколько я понимаю, имеются две проблемы: в опасности не только плантация, но и наши отношения. Думаю, плантацию мне удастся спасти. Насчет отношений не уверен. Плантация точно стоит усилий, чего не могу сказать наверняка об отношениях.