От таких слов Эмма почувствовала себя маленькой и несчастной. Она с самого начала повела себя с ним не так, как следует, и теперь должна расплачиваться за это.

– Я поеду с тобой. По дороге обсудим идеи, касающиеся плантации. Я могу помочь.

Эмма встала и разгладила юбки, стремясь как можно скорее восстановить дружеские отношения, заново завоевать доверие и уважение Рена – если, конечно, они у нее когда-либо были.

Рен покачал головой:

– Нет. Я поеду один. Ты и так уже достаточно помогла.

Эмма осталась стоять в немом шоке, наблюдая за тем, как Рен уходит. Ее никогда не отвергали подобным образом, окончательно и бесповоротно. Боже, как же больно. Хотя, возможно, она и заслужила подобное обращение. Говоря по справедливости, Рен действительно оказался в змеином гнезде. Она намеренно многое утаивала, но он всякий раз спокойно воспринимал ее признания. За исключением сегодняшнего дня. Деньги были для него больной темой, последней каплей, переполнившей чашу терпения. Интересно, почему финансовый вопрос столь важен для него? Важнее ее самой и ее откровений.

Эмма сказала Рену правду. Она не отдавалась ему в надежде обернуть его страсть против него самого. Она приветствовала их взаимное влечение, радовалась пламени, которое Рен разжег в ней. Она пригласила его в свою постель, потому что хотела, потому что ее тело жаждало его. С Реном она чувствовала себя живой и свободной.

По ее щеке покатилась слеза. Он ушел. Что она наделала?

– Поэтому ты так поступил, Мерри? Поэтому ты хотел, чтобы Рен приехал? Чтобы защитить меня? – произнесла она вслух в пустой комнате.

Она с самого начала рассматривала Рена Драйдена как помеху, в то время как Мерри видел в нем потенциал. Не только для «Сахарной земли», но и для нее самой. У Эммы возникло мрачное подозрение, что в стремлении защитить плантацию и свое будущее, она непреднамеренно оттолкнула единственного человека, который мог бы ей в этом помочь.

Глава 18

– Для спасения «Сахарной земли» требуется второй экспортный продукт, – сообщил Рен Киту Шерарду за кружкой эля.

Приятели сидели в одном далеко не респектабельном питейном заведении в Бриджтауне. Покидая плантацию, Рен знал лишь, что хочет с кем-нибудь поговорить, чтобы его выслушали и дали совет. Иными словами, ему требовался друг, и Китт был тем самым другом. Всю дорогу в пять миль Рен надеялся, что застанет его в порту.

– Неужели все так плохо? – Китт посмотрел на него поверх пышной пены на кружке.

– Пока нет, но скоро будет. Цены на сахар продолжают падать, а стоимость рабочей силы повышается. Все это уже отражается на счетах. – Рен запустил руку в волосы. – Мне кажется, введение некоего разнообразия – логичное решение. Новый экспорт позволит продержаться в трудные времена.

– Могу предложить ром, – отозвался Китт. – Если не ошибаюсь, в «Сахарной земле» есть собственный дистиллятор. – Подавшись вперед, он продолжил, понизив голос: – На острове многие плантаторы готовят ром для себя и на продажу в местных масштабах. А я говорю о массовом производстве. «Сахарная земля» – плантация большая и должна производить достаточное количество необходимой для рома мелассы[3]. На других плантациях подобных ресурсов нет.

– Но где продавать весь этот ром? Недостаточно просто распространять его на острове.

Китт рассмеялся и, понизив голос до шепота, пояснил:

– Британскому военно-морскому флоту, тупица ты эдакий! Это самый крупный потребитель рома в мире. Советую также поработать над созданием особого сорта. Тот, что попроще, можешь продавать морякам, этим любой сгодится, а для людей с более тонким вкусом нужно что-то особенное. Я говорю о твоих английских дружках-снобах. Цену для них, конечно, нужно завысить, потому что снобы любят переплачивать за свои удовольствия.

Рен медленно кивнул, обдумывая идею. Начать можно прямо сейчас. Урожай собран, тростник отправился на мельницу, значит, скоро появится и меласса.

– Полагаю, что встречу с начальником снабжения ты мне устроить не сможешь? – сухо поинтересовался Рен, ни на секунду не веря, что Китт сделал свое предложение из альтруистических побуждений.

Ухмылка Китта стала еще шире.

– Останься сегодня со мной в городе, и завтра с ним познакомишься. У меня назначена встреча по другому вопросу.

Опершись спиной о стену, Рен внимательно посмотрел на приятеля:

– Вот, значит, чем ты тут пять лет занимаешься, Китт? Ром гонишь?

Китт, ничуть не смутившись, согласно кивнул:

– В общем и целом да. Это больше не запрещено законом. Все островные жители нуждаются в роме и жаждут его. Однако не каждый может его изготовить. Самый лучший ром гонят на Барбадосе. Главное – это транспортировка. Чтобы попасть из одного места в другое, нужно время. Первое, что я сделал сразу по прибытии, – это купил себе судно и стал перевозить разные грузы.

Зная, что этические принципы Китта отличаются от его собственных, Рен не стал уточнять характер этих грузов. Однако некий кодекс чести у его приятеля все же имелся. Как оказалось, на острове это большая редкость. Протянув руку через стол, Рен схватил Китта за предплечье.

– Благодарю, друг мой. Я этого не забуду.

Если он разберется с поставками рома, то, можно считать, одной проблемой будет меньше.

– Что еще тебя беспокоит? – негромко спросил Китт. – Дело ведь не только в поиске второго экспортного товара, правда?

Рен уставился в свою пустую кружку. Отчего бы не поведать Китту историю целиком? Как оказалось, ему очень трудно рассказать о последних любовных похождениях, даже Китту. В Лондоне они частенько говорили о женщинах, но то были ничего не значащие интрижки, игры светских людей. То, что происходило между ним и Эммой, было другим. Ценным в некотором роде и очень личным. Однако не успел Рен ничего осмыслить, как появились сомнения.

Тщательно подбирая слова, Рен признался:

– Отношения с Эммой Уорд осложнились. – И это еще мягко сказано.

Китт в ответ громко расхохотался, чем привлек к себе множество любопытных взглядов.

– Ты с ней переспал! И это после всех уверений, что на женщин у тебя нет времени! – Он подмигнул Рену. – Когда женщина правильная, для нее всегда найдется время, не так ли? А Эмма хороша, точно роза, правда, не лишена шипов.

Рен потер затылок:

– Вообще-то это она меня соблазнила, чтобы свести на нет мое влияние. Думала, наверное, что, переспав с ней, я не стану подвергать сомнению ее авторитет. – Рен не хотел верить своим словам. Произнесенные вслух, они прозвучали очень холодно и умаляли произошедшее между ним и Эммой.

– Решила вскружить тебе голову своими чарами? – Китт понимающе кивнул. – Нехорошо это, друг мой. – Подумав немного, он склонился над столом и, снова понизив голос, доверительно произнес: – С чего ты так решил? Сам догадался или что-то натолкнуло на мысль?

– И то и другое. Ты же меня знаешь, я аналитик. Привык рассматривать события с разных точек зрения. Мой приезд ее совсем не обрадовал, а спустя пару недель мы уже стали близки. Откуда такой поворот? – Рен был так увлечен флиртом с Эммой и так уверен в себе, что прежде ему и в голову не приходило задаться подобным вопросом.

Китт лишь пожал плечами.

– Ну, ты умеешь вскружить женщине голову, Рен, и бесчисленное множество раз демонстрировал это в бальных залах. Тебе по силам растопить сердце даже самой чопорной матроны. Я бы не стал недооценивать твое обаяние. Возможно, увидев твой… хм… потенциал, мисс Уорд изменила бы свое мнение. Но ты сказал «и то и другое». Что еще оказало влияние на твои умозаключения? Уж не Артур ли Гридли?

– Сегодня утром у меня с ним вышел пренеприятный разговор, – признался Рен. – Этот тип уже не в первый раз заявляется на плантацию.

– Ну, Гридли по Эмме уже который год сохнет. Конечно, ему не по душе, что она предпочла тебя. Так как у него в этом деле свой интерес, на его мнение я бы не стал обращать внимание, – поделился соображениями Китт. – Если хочешь знать мое мнение, едва ли Эмма Уорд способна плести интриги. Если у кого здесь и есть совесть, так это у нее. Она сторонница честности в ремесленной программе и платит своим работникам справедливое жалованье. Не она использует людей, но Артур Гридли.

Рен подумал о пожаре в курятнике. Эмма тогда учла местный обычай и дала людям выходной. Да и сам он не считает, что она смогла бы сымитировать страсть.

Также он вспомнил о ее словах о Гридли. Она не просто питает к нему отвращение, но боится его. Если Гридли удастся претворить в жизнь свои планы, она лишится не только дома, но и свободы, а, возможно, даже жизни. При данных обстоятельствах едва ли можно обвинить ее в том, что она воспользовалась Реном в своих целях, хоть она и отрицает это. Скорее всего, он и сам поступил бы на ее месте так же.

Сказав Китту, что Эмма пыталась сохранить свой авторитет через постель, Рен погрешил против истины. Она вовсе не собиралась ослаблять его влияние, совсем нет. Наоборот, хотела, чтобы он стал для нее чем-то вроде буфера.

– Китт, что тебе известно об Артуре Гридли? – неуверенно начал Рен, понимая, что и так уже засыпал друга вопросами.

Китт покачал головой:

– Ничего хорошего. Его прошлое покрыто мраком, но это справедливо здесь для многих людей, пытающихся начать жить заново. А почему ты спрашиваешь?

– Подозреваю, что он убил моего кузена. Хотелось бы все как следует разузнать, но… – Недоговоренная фраза повисла в воздухе.

Китт понимающе кивнул:

– Попробую выяснить, не дружит ли Гридли с магистратом или с кем-то из полиции.

Перед тем как выдвигать обвинения, нужно понять, безопасно ли это делать. Если власти подкуплены, затраченные усилия ни к чему не приведут, да еще и обернутся против них.

На Рена вдруг нахлынуло чувство вины. Нужно каким-то образом помириться с Эммой. Он обошелся с ней слишком жестко. Узнав о финансовом положении «Сахарной земли», он испытал шок и разочарование и спроецировал их на Эмму. Он застонал при воспоминании о брошенных им обвинениях. Ни при каких обстоятельствах джентльмен не должен говорить леди подобных слов.

– Мне придется извиниться, – пробормотал он, допивая эль.

– Я знаю еще кое-кого, кому тоже не помешает извиниться, – нараспев протянул Китт. – Понимаю, что у тебя проблемы с женщиной, и мне не доставляет никакого удовольствия добавлять к ним еще одну, но ничего не поделаешь. Тебе нужно это увидеть. Только посланника не убивай, договорились? – Китт передал ему через стол распечатанное письмо. – Вот что мне пришло по почте. Так уж вышло, что мешок с корреспонденцией попадает ко мне раньше, чем к прочим адресатам.

Письмо было отправлено из Лондона. Рен сглотнул, чувствуя, как учащается сердцебиение. Немного найдется причин, по которым Китт захотел бы показать ему свою личную корреспонденцию.

– Оно от Бенедикта, – пояснил Китт, пока Рен просматривал содержание.

Рен несколько расслабился. Бенедикт Де Брид всегда отличался чудаковатыми идеями.

– Во что Бен на этот раз ввязался? – со смешком поинтересовался Рен.

– Это его повязали. Брачными узами, – ответил Китт. – Твоя сестра. В этом письме все сведения, даже заметка из «Таймс» прилагается.

Рен с недоверием пробежал глазами газетную вырезку.

«Мистер Бенедикт Де Брид счастлив объявить о помолвке с леди Сарой Драйден, сестрой графа Дартмура».

– Похоже, Бенедикту деньги привалили. Оловянный рудник или что-то в этом роде, – с сомнением произнес Рен.

Сара собирается замуж за одного из самых известных светских грубиянов? Как такое возможно? Тут Рена осенило. Слухи об их деньгах достигли Лондона.

– Я просил Бенедикта присмотреть за моей семьей, а не породниться с ней, – пробормотал он.

Бенедикт – хороший и преданный друг, но также и волокита, которого Рен не хотел бы видеть мужем своей сестры. Сару, должно быть, вынудили обстоятельства, она решила, что иного пути нет. Рен посмотрел на почтовую марку. Вероятно, они уже поженились, если Бенедикт сделал предложение в спешке. Даже если и так, находясь вдали от Лондона, Рен бессилен что-либо предпринять.

– Это я виноват, – простонал он.

Ему следовало остаться в Лондоне. Он вдруг почувствовал себя страшным эгоистом. На Барбадос он приехал по множеству причин, но особенно стремился уберечь свою шею от брачного ярма. А его сестра тем временем совершила немыслимый и непоправимый поступок.

– Мне нужно было придумать иное решение.

– Не представляю какое. Тогда тебе пришлось бы жениться на наследнице из Йорка, у которой лицо что лошадиная морда, – напомнил Китт.

– Возможно, так и стоило поступить. Тогда Саре не пришлось бы выходить за Де Брида.