Джуд Деверо - Завоевание

— Куда это ты собрался?

— Домой, к этому исчадию ада, моему брату, упоминание о котором приводит тебя в такой трепет. — Тирль улыбнулся. — Ты, кажется, вбила себе в голову, что я замышляю какую-то страшную месть, поскольку ты не сдержала своего слова. Но я полагаю, что нарушение душевного спокойствия уже само по себе является достаточной местью. Теперь тебе суждено всю жизнь терзаться угрызениями совести. Я, например, будучи на твоем месте, сгорел бы со стыда, но ты ведь Перегрин, а не Говард, поэтому я склонен думать, что тебе гораздо больше наплевать на свое славное имя, чем мне на мое. Но ты сама сделала выбор. Я не оказывал на тебя давления. Ты сама взяла свое честное слово обратно. Кстати, у меня давно уже сложилось впечатление, что человек либо честен, либо нет, а промежуточного звена не существует. Исходя из этого, тебя я отношу к числу бесчестных людей. Следовательно…

— Прекрати! — завопила девушка, зажимая уши руками. — Я стану твоей женой.

— Но я не могу требовать от тебя этого, поскольку ты, кажется, сомневаешься, что я, со своей стороны, выполнил условия сделки.

— Да выполнил ты все! — прошипела она. — Сколько раз можно повторять. А может быть, ты хочешь, чтобы я залезла на крышу и объявила об этом во всеуслышанье?

— В таком случае, я был бы тебе очень признателен, если бы ты сообщила брату, что я попросил твоей руки и ты охотно согласилась.

— Охотно согласилась? Да ты последний человек на свете, за которого я бы вышла замуж по доброму согласию.

Тирль повернулся и сделал несколько шагов.

— Ладно! Я скажу Сиверну, что… — Зарид с усилием сглотнула, — что я согласилась выйти за тебя. Лишь бы только он не заподозрил неладного.

— Как это мило с твоей стороны. — Он улыбнулся. — Встретимся в церкви в два часа.

— В два… в два часа?

— Именно так. А если ты и сейчас склонна увильнуть от выполнения своего обещания, я немедленно удаляюсь. Если ты считаешь, что сможешь жить с нечистой совестью, то почему я этого не смогу?

— Постараюсь не опоздать, — бросила она. Потом повернулась на каблуках и оставила его.

Тирль, улыбаясь, смотрел ей вслед. Он был совершенно счастлив.

Зарид скакала верхом, радуя глаз своей уверенной посадкой и стараясь не смотреть на человека, скакавшего рука об руку с ней, который теперь назывался ее мужем. Они были женаты уже два дня, а она все еще оставалась девственницей. Конечно, радовало то, что ее тела не касались руки Говарда. Но в то же время где-то в глубине души зрели обида и негодование, что ее собственный муж пренебрегает ею.

Впрочем, Зарид сама сделала предостаточно, чтобы он разозлился на нее.

После «помолвки» с Говардом, она, не откладывая дела в долгий ящик, разыскала брата, чтобы испросить у него разрешения на этот брак. Но голова Сиверна была забита исключительно приготовлениями к собственной свадьбе, поэтому он не мог позволить себе тратить драгоценное время еще и на обдумывание «за» и «против» замужества сестры. Поэтому он дал согласие очень быстро, словно бы отмахнувшись от Зарид. Тирль ему нравился, Сиверн думал, что это посланник Лианы, и, следовательно, никаких препятствий к этому браку не видел. — Зарид была возмущена до глубины души тем, с каким безразличием отнесся брат к такому важному событию, как ее замужество. Он на скорую руку благословил ее, небрежно чмокнул в лоб и галопом помчался обратно к Хью Маршаллу подсчитывать барыши и обсуждать предстоящую свадебную церемонию.

Зарид ни слова не сказала Тирлю, пока они шли к алтарю, а ее утвердительный ответ на вопрос священника был едва слышен. После церемонии Тирль поцеловал ее в щеку, и она стойко выдержала это. В церкви были и зрители, которые давились от смеха при виде того, как мужчина сочетается браком с хрупким мальчиком. Зарид гордо вскинула голову, как бы не замечая предложенной руки Тирля, они вышли из храма и направились к ожидавшим их оседланным лошадям.

Когда она вскочила в седло, то почувствовала, что ее захлестывает волна страха. Какая судьба ждет ее? Собирается ли этот ужасный Говард отправить ее в дом своего брата, что для любого Перегрина равносильно смерти? Или же он намерен использовать ее как прикрытие в борьбе против ее братьев?

— Я вовсе не злой гений. — Словно бы угадал ее мысли Тирль. Он сел на лошадь. — Ты смотришь на меня так, словно ждешь, что я прямо здесь начну жестоко истязать тебя.

Девушка не удостоила его ответом. Она не спрашивала его, куда он везет ее и как собирается с ней поступить. Конечно, он кормил ее сказками о том, что они вернутся к ее братьям, чтобы поселиться вместе с ними, но Зарид даже не пыталась сделать вид, что верит ему.

Они покинули владения Маршаллов, взяв с собой только самое необходимое, то, что помещалось в седельных сумках. Затем, отъехав на некоторое расстояние, встретились с тремя людьми — слугами Говардов, которые должны были сопровождать их.

Теперь Зарид точно знала, что он обманул ее. Она проклинала себя за то, что поддалась на провокацию, хотя всегда знала, что этот союз угрожает гибелью братьям. Так она и скакала рядом со своим нежеланным мужем, молча, сцепив зубы. Тирль несколько раз пытался заговорить с ней, но она не отвечала. Она призывала на помощь все свое мужество, чтобы удержаться от слез. И подумывала о том, чтобы убить слуг, но не была уверена, что у нее это получится. Выходит, остается только собраться с силами и приготовиться к встрече с неизбежным.

Но приближалась их брачная ночь, и все тревоги и мрачные предчувствия вернулись к ней и начали мучить ее с новой силой. Говард снял комнатку на постоялом дворе. За ужином Зарид места себе не находила от страха. Она все время молчала, и кусок ей в горло не лез. Через какое-то время она подняла на Тирля глаза и увидела, что он наблюдает за ней и его глаза светятся нежностью. Он, казалось, понимал, какими противоречивыми чувствами она охвачена. Но Зарид вовсе не считала, что должна быть ему за это благодарна.

Когда пришло время ложиться спать, она уже полностью овладела собой и приготовилась к самому худшему. Но Тирль был все так же вежлив и предупредителен и даже послал хозяйку постоялого двора наверх вместе с Зарид, помочь ей приготовиться ко сну. Но Зарид не стала раздеваться. Она просто села на кровать и застыла в ожидании мужа.

Спустя некоторое время Тирль вошел в комнату, которую освещала единственная свеча. Зарид смотрела, как колышутся легкие занавеси, окружавшие кровать, и слышала, как Тирль раздевается. Она, вся напряглась, когда он улегся в постель рядом с ней и начал укладываться поудобнее, шурша соломенным тюфяком А потом к ней потянулись его руки.

Ох как Зарид разъярилась! Потом она не могла вспомнить точно, что говорила, но она употребляла слова и выражения такого сорта, что, вырвись у нее хоть одно из них в обществе братьев — ей не миновать хорошей трепки. Она высказала этому Говарду все, что думала о его лицемерии и лжи. Грозила, что души умерших Перегринов не потерпят такого издевательства и явятся, чтобы покарать его. Награждала его всеми нелестными эпитетами, которые только приходили ей в голову В довершение всего заявив, что если он посмеет хотя бы пальцем дотронуться до нее, она покончит с собой.

На следующий день перед глазами у нее все стояло его лицо, на котором появилось странное выражение, когда она, наконец, выдохлась и поток ее ругательств иссяк. Тирль, казалось, был поражен и уязвлен до глубины души той ненавистью, с которой девушка бросала ему в лицо все эти обвинения. Он поднялся, поправил за собой постель и повернулся к Зарид.

— Я совершил ошибку. Но я действительно полагал, что…

— Что ты полагал? — выкрикнула она.

— Что мы с тобой все-таки мужчина и женщина. Теперь я вижу, что был не прав.

— Мы с тобой всего лишь Говард и Перегрин. И этим все сказано. Может, ты вообразил, что я воспылала к тебе неземной любовью, тронутая болтовней священника о нерушимом союзе двух юных сердец? Не думаешь же ты, в самом деле, что несколько минут, проведенных в церкви, перечеркнут многолетнюю вражду между нашими семьями? Неужели, когда я сказала, что ненавижу тебя, мои слова прозвучали недостаточно убедительно?

Тирль некоторое время молча смотрел на нее, потом заговорил.

— Мне действительно казалось, что ты несколько преувеличиваешь силу своей неприязни ко мне. Когда я впервые увидел тебя, я сразу… сразу начал испытывать к тебе нежность. И я тешил себя иллюзиями, что ты когда-нибудь ответишь мне взаимностью. Теперь я понимаю, что напрасно был таким наивным. — Он натянул на себя свою льняную сорочку, затем сгреб в охапку остальную одежду и направился к двери. — Увидимся утром, — бросил он через плечо и вышел.

Зарид осталась сидеть на кровати, ничего не понимая, бессмысленным взглядом уставившись на закрытую дверь. Господи, что же это за человек. Да если бы женщина позволила себе разговаривать с одним из Перегринов, в таком же тоне… Сиверн очень хорошо показал в доме Маршаллов, как поступают члены его семьи со строптивицами вроде леди Энн. Но когда она сама осыпала Говарда мыслимыми и немыслимыми оскорблениями, он не только не ударил, но даже и виду не подал, что сердится на нее. Просто оставил свою жену одну в их брачную ночь.

Этой ночью Зарид не удалось заснуть. Когда она утром спустилась вниз, Говард уже ждал ее. Он не подошел к ней, чтобы помочь взобраться на лошадь, как делал обычно, хотя она и отвергала каждый раз его услуги, и весь день не разговаривал с ней.

Под вечер они остановились в другой гостинице, и этой ночью Тирль не пришел в ее комнату. Зарид была слишком утомлена, чтобы размышлять над тем, что это означает, и почти сразу провалилась в сон. Но на следующее утро она едва сдерживала свое негодование. Она скакала рядом с ним и чувствовала, что его упорное молчание так же действует ей на нервы, как и его обычное красноречие.

— Куда мы направляемся? — спросила она, и ее тон был гораздо более враждебным, чем она того хотела.

Он угрюмо взглянул на нее. Под глазами у него залегли тени, а щеки покрывала жесткая щетина. Если бы Зарид не была так занята собственными проблемами, она бы обратила на это внимание и задумалась над тем, о чем свидетельствует подобный внешний вид. Но она не знала, да и не стремилась узнать, что Тирль две ночи подряд провел в полном одиночестве, бодрствуя, накачиваясь вином и ругая себя на чем свет стоит. Он поздравлял себя с тем, что оказался достаточно умным и смекалистым, чтобы склонить эту женщину к браку с ним, но проклинал свою недальновидность. Он был настолько окрылен своей победой, что даже не потрудился задаться вопросом, а что будет после свадьбы. Надо же быть таким дураком, чтобы вообразить, что, произнеся «да» перед алтарем, она тут же безоглядно влюбится в него. Но нет, после церемонии она ни на йоту не изменила своего отношения к нему. Но даже зная, чего от нее, в общем-то, можно ожидать, он совершенно растерялся, когда в их первую ночь Зарид набросилась на него с таким остервенением. Да, он выиграл, но какой приз он получил? Женщину, которая ненавидит и презирает его всеми фибрами души.

— Я везу тебя к моему брату. Он засадит тебя в подземелье и прикажет пытать со всей жестокостью. Потом я предложу ему использовать тебя в качестве щита в войне против твоих братьев. Я, как и он, умираю от желания захватить ваш полуразвалившийся замок. И еще я сгораю от нетерпения увидеть, как твой братец Сиверн испустит дух.

Она отвернулась от него.

— Куда мы едем? — спросила она снова, уже гораздо более миролюбивым тоном.

— В мой дом. Я не так уж часто пользовался гостеприимством брата, предпочитая небольшое поместье, доставшееся мне в наследство от матери.

Зарид посмотрела на него с выражением величайшего изумления.

— Тебя удивляет тот факт, что у меня была мать? Может, ты всегда считала, что все Говарды являются в этот мир прямо из преисподней?

— Знаешь, я действительно никогда не задумывалась над тем, что такое чудовище, как твой брат, было рождено женщиной, — как и все прочие люди. Я и сейчас помню, как едва не умерла от голода во время одной из осад, в которой твой брат держал наш замок.

Тирль опустил глаза.

— Да, Оливер еще и не на такое способен.

Она помолчала немного, потом начала расспрашивать его о матери, поскольку слышали, что он вырос во Франции. И Тирль рассказал, как они с матерью жили на французской земле, не забыв, однако, добавить, что каждый год она ненадолго возвращалась на родину, туда, где стоял дом ее отца. Тирль всегда сопровождал ее.

И опять надолго воцарилась тишина. Потом он пристально посмотрел на нее.

— Знаешь, почему я хотел на тебе жениться?

— Нет, — ответила Зарид довольно высокомерно. — Не догадываюсь даже.

— Отчасти потому, что я мечтал о прекращении вражды между нашими семьями. Я давно вынашивал эту идею. В отличие от тебя, я не рос в обстановке взаимной ненависти Говардов и Перегринов. Я знаю о вековом споре, кому должны достаться титул и земли. У моего брата детей нет, при этом достаточно только взглянуть на него, чтобы с уверенностью поручиться, что долго он не протянет.