Джейн Фэйзер - Завороженная

Но плоды оказались далеко не сладкими. Отец был настоящим патриотом, и Александр учился у него любить родину. Он тоже считал, что родина – главное, что есть у человека. Любовь к России, долг перед ней привели Александра сюда, в Лондон, привели его к Ливии. Эта любовь наградила его нечаянным счастьем. Сердце его замирало от радости при мысли о том, что вскоре ему предстоит делить постель с Ливией Лейси.

Он начал добиваться Ливии лишь потому, что исполнение миссии требовало от него обзавестись женой и нужными связями, но он не ожидал, что в итоге получит такой сказочный подарок. Эта женщина обещала ему море восторга.

За углом приветливо мигнула огоньком таверна, и Александр свернул в переулок. Из таверны доносился смех, громкие голоса, стук кружек о столы. Александр толкнул дверь, и на него пахнуло тяжелым кабацким душком – смеси густого табачного дыма и кислого пива.

Несколько человек повернули головы в его сторону, но вскоре потеряли к нему интерес. Какое им дело до франта в бриджах из оленьей кожи, сюртуке из шелковистой шерсти и накрахмаленном шейном платке? Не похоже, чтобы он легко дал себя ограбить, а говорить с таким все равно не о чем.

Александр подошел к стойке и бросил на нее медную монетку:

– Эль.

Хозяин таверны налил ему эля из бочки и с громким стуком опустил кружку на деревянную стойку, одновременно накрыв ладонью монету, после чего немедленно занялся другим посетителем.

Александр отнес кружку за дальний стол в углу и сел на скамью. Он с удовольствием хлебнул эля, наслаждаясь своей анонимностью, возможностью на несколько минут оказаться в другом мире, никак не соприкасающемся с тем миром, в котором он обычно жил. Никто из присутствующих в этой шумной, набитой битком таверне не знал его, и никому не было до него никакого дела. Какая это роскошь, жить настоящим, целиком погрузиться в себя, в свои мысли, празднуя наедине с самим собой свою победу. Забыть о причинах, побудивших его добиваться того, чего ему удалось достичь. В эти мгновения он думал только о радости скорого обладания Ливией Лейси, о радостях грядущей свадебной ночи, о жизни, которая расстилалась перед ними, если Бог будет к ним благосклонен.

Александр резко вскинул голову, почувствовав затылком чье-то дыхание. Женщина подошла и встала рядом, чуть приподняв юбку. Пышная грудь вываливалась из корсажа.

– Вы выглядите одиноким, сэр. – Она поставила на стол две кружки с элем. – Выпейте со мной.

Александру, погруженному в приятные мысли о грядущих плотских радостях, сейчас меньше всего хотелось пить в компании кабацкой шлюхи. Он положил на скамью серебряный шестипенсовик и встал.

– Спасибо за предложение, – сказал он, церемонно поклонился и направился к двери.

Женщина взяла монетку и сунула в лиф. Всего за полчаса, чего бы он ни пожелал там, в номере наверху, она взяла бы с него меньше. Вот повезло.

Ливия одна стояла в гостиной, восхищенно разглядывая кольцо на пальце. Отец не одобрил бы столь ярко выраженного почитания мамоны, но его не было сейчас рядом, и Ливии ничто не мешало побаловать себя немного. Вытянув руку, она наблюдала за игрой света на гранях камней. Камни были чудесные. Даже ей, совершенно не искушенной в такого рода вопросах, было это понятно – по их величине и чудному свечению. Но не одно лишь кольцо наполняло ее восторгом. Это кольцо обещало нечто такое, от чего ей хотелось петь и кружиться по комнате.

Ливия вздрогнула, услышав в коридоре голоса Аурелии и Корнелии. Она едва не подпрыгнула, когда дверь в гостиную отворилась.

Первой вошла Корнелия.

– Мы оставили детей с Линтон, – сказала она и прищурилась, заметив лихорадочный румянец на лице Ливии и ее несколько встрепанную прическу.

– Мы подумали, не провести ли нам тихий вечер втроем? – сказала Аурелия, проследовав в гостиную за невесткой.

– Да, – согласилась Ливия, пытаясь взять себя в руки. – Мы можем прикончить шампанское.

Подруги Ливии переглянулись.

– Ага, Нелл, так тут пьют шампанское? – подмигнув, сказала Аурелия, – Хорошие новости, да?

– Пьют либо с радости, либо с горя, – сказала Корнелия. – Но я сомневаюсь, чтобы здесь имел место второй вариант.

– Сейчас принесу еще два бокала, – сказала Ливия, не вступая в дебаты.

– Я сама принесу, – возразила Аурелия. – Возьму из буфета в столовой.

Корнелия даром времени не теряла:

– Ну?

Ливия протянула руку, демонстрируя кольцо.

– Я не могу носить его на людях до того, как о помолвке будет объявлено официально, но…

Корнелия взяла Ливию за руку и принялась рассматривать кольцо.

– Наш русский князь разбирается в драгоценностях, – заметила она. – Интересно, кольцо ему по наследству досталось?

Ливия покачала головой:

– Нет, он его специально для меня заказал.

– Хочешь сказать, что его сделали за два дня? – удивилась Корнелия.

– Нет, – ответила Ливия. – Он его раньше заказал. Сказал, что всегда был оптимистом. – Ливия не удержалась от улыбки.

Аурелия несла два бокала за ножки, перевернув их вверх тормашками.

– Что скажешь, Элли? – спросила Ливия, протягивая Аурелии левую руку с новеньким кольцом на безымянном пальце.

Аурелия поставила бокалы и, посмотрев на кольцо, присвистнула.

– Красота, – выдохнула она. – Изумительно. Значит, дело в шляпе?

Ливия налила шампанское в бокалы.

– Еще отец должен дать свое благословение.

– Конечно, – кивнули подруги. – Так твой князь едет в Рингвуд?

– Через пару дней. Но я поеду туда уже завтра. Мне надо вначале поговорить с отцом. Не хочу, чтобы приезд Алекса застал его врасплох.

– Конечно, – согласилась Корнелия, давясь от смеха. – Конечно, нельзя допустить, чтобы приезд князя Александра застал врасплох преподобного Лейси.

Ранним вечером следующего дня преподобный Лейси трудился в своем кабинете над воскресной проповедью и не услышал, как приехала дочь. Обычно, если ничего совсем уж необычного не случалось, он вообще мало что замечал из происходящего вокруг. И потому, когда после короткого стука дверь в его кабинет приоткрылась, преподобный Лейси вздрогнул и раздосадованно поднял глаза от рукописи.

Ливия просунула в щель только голову, чтобы не слишком потревожить отца.

– Мне уйти? – с улыбкой спросила она.

– Господи, Ливия! Заходи! – воскликнул преподобный Лейси. – Почему ты не сообщила о своем приезде, дитя мое?

– Ну, я не знала о том, что приеду, пока не приехала, – сказала Ливия.

– Я всегда учил тебя выражаться ясно. Английский язык один из самых богатых языков в мире, и ты не делаешь ему чести, используя его с такой небрежностью.

Несмотря на раздраженный тон, в светло-серых глазах отца светилась радость. Старик вышел из-за стола. Он крепко обнял дочь и отступил, держа ее за плечи:

– Дай я на тебя посмотрю. – Глаза его уже не были такими яркими, как в молодости, но ума и проницательности он не растерял. – Что-нибудь не так, Ливия?

Ливия решительно тряхнула головой:

– Нет, совсем наоборот. Но я не хочу отрывать тебя от работы. Пойду перекушу и вернусь через час. День был трудный.

– Ты приехала из Лондона за один день?

– В почтовой карете, – сказала Ливия. – Лошадей меняли каждый час, так что ехали мы быстро.

– Должно быть, поездка встала в копеечку.

Ливия умолчала о том, что путешествовала не за свой счет.

– Вероятно, я заплатила бы не меньше, если бы пришлось останавливаться на ночь в гостинице. К тому же мне пришлось бы взять с собой горничную. Так что я просто выбрала оптимальный вариант с точки зрения цены и комфорта.

Преподобный Лейси задумался и покачал головой:

– Возможно, ты права. Перекуси и через час приходи ко мне. Тогда и расскажешь, что заставило тебя мчаться домой на всех парусах.

Ливия отправилась на кухню. После переезда Ливии в Лондон на роль домработницы Лейси пригласил Марту, свою соседку и прихожанку. Марта стояла у плиты, помешивая суп.

– Есть щи с картошкой и кусок пирога с курятиной – то, что осталось от ужина преподобного Лейси. Этого хватит, или сварить еще парочку яиц?

– Нет, супа и пирога вполне достаточно. Спасибо, Марта. – Ливия села за длинный кухонный стол. – Как дела?

– Неплохо. – Марта налила суп в глиняную миску и поставила ее перед Ливией. – У него суставы болят, когда погода сырая, а он ворчит, когда я развожу огонь в его кабинете. Не разрешает зажигать камин до…

– …до двенадцатого октября, – со смехом сказала Ливия. – Я никогда не понимала, что это за волшебная дата. Никаких каминов после тринадцатого марта и до двенадцатого октября. Только сугробы в шесть футов могли бы заставить его передумать. – Ливия принялась за суп. – Но в остальном он хорошо держится?

– Да, вполне. – Марта отрезала кусок ячменного хлеба и подала Ливии ломоть на острие ножа. – Он вечно занят со своими книгами и бумагами, ложится поздно, встает рано, но жизнью вполне доволен. – Марта пошла в буфетную за пирогом, продолжая рассказывать: – Он скучает по вас, леди Ливия, хоть и не говорит об этом.

Марта вернулась из буфетной с пирогом на блюде.

– Может, поставить его в печь на пару минут? Чтобы разогрелся?

Ливия кивнула. Так странно и славно сидеть здесь, на кухне, в доме отца, есть вкусную и простую домашнюю пищу и болтать с Мартой. Будто и не жила она никогда на Кавендиш-сквер. Будто время повернуло вспять, вернув ее туда, где ничего не знают о светских раутах, балах, карточных играх и опере.

Неужели всего за несколько месяцев она успела так сильно измениться?

Ливия искоса взглянула на Марту, которая ставила пирог в печь. Марта вела себя так, словно Ливия была все той же молодой женщиной, которая помогала ей очищать апельсины для мармелада и варить джем из чернослива.

Что сказала бы Марта, узнай она, что Ливия без пяти минут княгиня Прокова?

– Так что привело вас домой, леди Лив? – Марта уселась за стол, сложив руки на коленях. – Надеюсь, ничего плохого.

– Нет, ничего плохого. Найдется ли у нас бутылочка наливки, Марта? Хочется выпить немного.

Марта рассмеялась и пристально посмотрела на Ливию.

– Вы всегда так делаете. Думаю, что найдется. – Она тяжело поднялась с табурета и отправилась в буфетную. – А вот и она. – Марта принесла пыльную бутылку и протерла ее фартуком.

– Вы не выпьете со мной? – предложила Ливия и встала, чтобы поставить миску в раковину.

– Если хотите, – ответила Марта и поставила бутылку на стол. – Вы откроете бутылку, а я нарежу пирог. – Марта пошла доставать пирог из печи и спросила Ливию: – Значит, у нас есть повод выпить? Приятный?

– Надеюсь, что приятный, – ответила Ливия, разливая наливку в маленькие стаканчики. – Я выхожу замуж, Марта.

– Ну, это и в самом деле отличный повод! – Марта обернулась, держа в руках блюдо с пирогом. Ее морщинистое лицо лучилось от радости. – Давно не получали мы таких славных вестей! И кто этот счастливчик? – Она поставила пирог перед Ливией и взяла в руки рюмку.

– Александр Проков, – сказала Ливия, поддев вилкой ароматный горячий пирог.

– Похоже, он иностранец, – заметила Марта, усаживаясь за стол. – Но в Лондоне, говорят, полно иностранцев.

– Это верно, – сказала Ливия. – Он приезжает послезавтра, чтобы поговорить с отцом. Мы поселим его в Голубой комнате, но завтра надо ее проветрить.

– Так он останется у нас погостить?

– Останется, если отец согласится на наш брак.

– Ну что же, пью за вас, моя дорогая, – сказала Марта. – Долгих лет жизни и счастья. И еще за то, чтобы вам удалось уговорить преподобного Лейси выдать вас за иностранца.

Ливия приподняла брови. Убежденности в голосе Марты не было. Но отец ее – человек образованный, широких взглядов. Он не станет препятствовать их с Алексом браку только потому, что избранник дочери – не англичанин.

Ливии пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять тревожно бьющееся сердце, когда она вернулась в отцовский кабинет. Лейси стоял напротив незажженного камина, спрятав руки в карманы бриджей, которые, как не могла не заметить Ливия, лоснились от ветхости. Одежда интересовала его так же мало, как и гастрономические изыски. Сердце ее сжалось при мысли о том, как не похож ее отец на безукоризненно одетого и привычного к роскоши князя Прокова.

– Итак, что ты хочешь мне сообщить, дорогая? Или ты хочешь, чтобы я сам догадался?

– А ты сможешь? – Ливия присела на подлокотник кресла.

– Я могу представить всего несколько причин, по которым ты могла бы приехать домой без предупреждения, – сказал он. – Либо тебя постигла беда, либо те средства, что завещала тебе София Лейси, каким-то образом испарились, либо ты задумала выйти замуж и решила любезно оповестить меня об этом первым.

– Я никогда бы не стала выходить замуж, не получив твоего благословения, – тихо сказала Ливия, обиженная тем, что отец мог предположить такое небрежение с ее стороны. – Ты прав насчет того, что я решила выйти замуж. Я здесь для того, чтобы сказать тебе об этом до того, как Алекс приедет сюда сам.