Джейн Фэйзер - Завороженная

Алекс одобрительно на нее посмотрел, но, тряхнув головой, подал ей халат:

– Накинь его, пожалей меня, не искушай. Я очень занят.

– Занят? Чем? – с шутливым разочарованием протянула Ливия.

– Мне нужно кое с кем повидаться, кое-куда съездить. – С этими словами Алекс направился к двери. – Не забудь о приглашениях. Как только ты их напишешь, Борис позаботится о том, чтобы их доставили адресатам.

– Как я могла забыть? Не понимаю только, зачем ты хочешь обречь нас на вечер беспросветной скуки.

То ли Алекс не слышал ее, то ли сделал вид, будто не слышит, но дверь за ним закрылась.

Ливия уже спускалась вниз, когда во входную дверь постучали. Наверное, это торговец – с визитами в такое время не ходят. Ливия замерла, но вдруг повернулась и чуть ли не бегом поднялась наверх и, прижавшись к стене, затаила дыхание. С того места, где она стояла, ее нельзя было увидеть из холла, зато она могла наблюдать за происходящим внизу. За последние несколько недель Ливия не раз ловила себя на том, что в собственном доме ведет себя настороженно. Она была почти уверена, что в доме происходит что-то, что пытаются от нее скрыть.

Спрятавшись за поворотом лестницы, Ливия следила за тем, что происходит в холле. Борис открыл дверь, и между мажордомом и визитером состоялся короткий разговор на русском.

Ливия узнала в госте разбойничьего вида русского, того самого, которого успела разглядеть в библиотеке, когда заглянула туда, разыскивая Александра. Борис проводил гостя в библиотеку и, оставив дверь приоткрытой, вернулся на кухню.

Ливия быстро спустилась вниз, прошла через холл и распахнула дверь библиотеки.

– Простите, я не знала, что здесь кто-то есть, – с улыбкой солгала она, прикрыв за собой дверь. – Мы, кажется, уже встречались. – Она протянула русскому руку.

– Павел Татаринов к вашим услугам, княгиня, – сказал он, пожав ей руку. – Я пришел поговорить с вашим мужем.

– Кажется, его нет дома.

– Я подожду, – заявил гость.

– Пожалуйста, присаживайтесь. Что вам предложить? – Ливия указала на буфет, где стояли графины.

– Спасибо, ничего не надо, княгиня. – Татаринов продолжал стоять.

Ливия села.

– Вы давно в Лондоне, сэр?

– Уже несколько месяцев, княгиня.

– И давно вы знаете моего мужа?

Татаринов молчал.

– Вы знали его в России? – продолжала расспрашивать Ливия.

– Нет.

Весьма неразговорчивый господин, подумала Ливия.

– Значит, вы познакомились с ним в Лондоне, месье Татаринов? Следует ли мне называть вас «месье»? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли по-другому?

– «Месье» – меня вполне устраивает, княгиня.

– В Лондоне много эмигрантов из России? – не унималась Ливия.

– Несколько человек, – ответил Татаринов.

Ливия кивнула.

– Я знакома, кажется, с двумя. Видимо, вы много времени проводите вместе. Должно быть, приятно оказаться среди соотечественников в эмиграции.

Что-то в ее словах заставило Татаринова насторожиться. Он пристально на нее посмотрел, поджал губы и хотел что-то ответить, но в этот момент в библиотеку вошел Александр. Выражение его лица ошеломило Ливию. Но в следующее мгновение оно исчезло, и он сказал:

– Дорогая, я вижу, ты развлекаешь моего гостя.

– Месье Татаринов изъявил желание дождаться тебя, и мы немного поболтали.

Алекс распахнул дверь:

– Ну что же, прошу нас извинить, но…

Ливии ничего не оставалось, как с достоинством удалиться.

– Я требую, чтобы вы держались подальше от моей жены, – заявил Александр.

Татаринов пожал плечами:

– Я княгиню сюда не звал. Что она знает?

– Разумеется, ничего.

– Она задавала слишком много вопросов. Я готов поклясться, княгиня заподозрила неладное.

– Не говорите ерунды. Ей нечего подозревать, – сказал Александр, не на шутку встревожившись.

Ливия сильно рискует, задавая ненужные вопросы, особенно таким, как Татаринов. Каким-то образом ему надо все это прекратить.

Татаринов ушел как раз в тот момент, когда Ливия закончила писать очередное приглашение. Перо зависло над карточкой с тисненым золоченым узором, сердце ее забилось чуть быстрее от смутного страха. Ей нечего бояться, она не сделала ничего дурного. Хозяйке дома положено развлекать гостей, будь то ее гости или гости супруга, – так принято в обществе. И хотя от того взгляда, которым Алекс ее окинул, увидев, что она сидит с Татариновым, Ливию бросило в дрожь, она готова была поклясться, что сам он тоже испугался.

Ушел ли он вместе со своим визитером или пойдет ее искать? Ливия решительно тряхнула головой и вернулась к прежнему занятию. Услышав, что открылась дверь, она не сразу обернулась.

– Что ты думаешь о моем приятеле? – спросил Александр как ни в чем не бывало.

– А, это ты, – сказала Ливия и, опустив перо, посмотрела через плечо.

– Разумеется, а кто же еще? – Александр стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди. Взгляд у него был непроницаемый.

Ливия пожала плечами:

– Странно, что ты водишь с ним компанию. Месье Татаринову явно недостает светского лоска.

– Это верно. И моей жене он явно не компания.

– Но ты приглашаешь его в дом, – веско заметила Ливия.

– Полагаю, что если я просто скажу, что он тебе в приятели не годится, это тебя не удовлетворит?

– Воспитание не позволяет мне просто исполнять приказы, не получая объяснений, – сказала Ливия.

– Плохо иметь жену, воспитанную математиком. – Александр предпринял попытку все обратить в шутку, но потерпел неудачу.

– Я знакома с некоторыми твоими русскими друзьями, – сказала Ливия, – но надо быть слепой, чтобы не увидеть, что месье Татаринов совсем другого поля ягода.

– До чего же ты проницательна. – Алекс продолжал стоять у двери, не меняя позы.

– В шахматах такая позиция называется мат. Тупик. – Ливия прикусила кончик пера, вопросительно глядя на мужа.

– Кажется, мы наткнулись на барьер между нашими культурами, Ливия. В этой стране, возможно, и принято, чтобы жена развлекала друзей мужа в его отсутствие, но в моем обществе такое поведение жены считается неприемлемым, даже одиозным. Мне не нравится, когда моим друзьям неуютно под моей крышей. Такое объяснение тебя устраивает?

– Очень удобное объяснение, – заметила Ливия. – Различием между культурами можно объяснить все, что угодно. А я привыкла общаться с людьми, которые приходят в мой дом. – Она сделала едва заметный акцент на слове «мой» и заметила, как вспыхнули при этом его глаза.

– Можешь оставаться при своем мнении, Ливия, но в данном случае будет так, как скажу я. Татаринов, как ты верно заметила, джентльмен, а следовательно, в друзья тебе не годится. Тот факт, что мне приятно его общество, тут ни при чем. У меня много друзей, которых нельзя считать подходящей компанией для моей жены. И я готов поспорить, что многие из твоих приятелей мужчин могли бы рассказать о себе то же. По-твоему, у Бонема нет знакомых, которых он не стал бы представлять Корнелии?

– Понятия не имею, – сказала Ливия. – Меня это просто не интересует. И мы говорим сейчас не о Гарри, мы говорим о тебе и о тех людях, которые приходят в этот дом и с которыми мне, хозяйке этого дома, запрещено общаться. Ты тоже не ведешь себя с ними так, как положено гостеприимному хозяину. Не играешь с ними в карты, не оставляешь их ужинать. Ты проводишь с ними по часу взаперти в библиотеке, а потом они уходят. Разумеется, мне любопытно, чем вы там занимаетесь. У них есть жены?

– Не здесь, – сказал Александр. – Если бы их жены жили с ними в Лондоне, все было бы по-другому. Тогда мы принимали бы их вместе. Но русские мужчины, приходящие в дом без жен, чувствуют себя неуютно в обществе жен тех, к кому они приходят. – Александр понимал, что заврался, но ничего не мог поделать. Он привык отдавать приказы и ожидал безропотного повиновения. Но с Ливией так не получалось. Однако рисковать он не мог. То, что произошло сегодня утром, не должно повториться.

– Так о чем вы говорите, когда они к тебе приходят? – спросила Ливия.

– Мы пьем водку и говорим о России.

– Если ты так сильно любишь родину, зачем было ее покидать? – Ливия в запале даже не подумала о том, что если бы Александр не уехал из России, она не была бы сейчас за ним замужем.

– Я наполовину англичанин. Я хотел почувствовать себя таковым, – сказал он, беззаботно пожав плечом. – Мы не могли бы прекратить этот допрос? Он меня утомил. – Последнюю фразу он произнес достаточно резко.

– Прости, я не считала, что допрашиваю тебя, – сказала Ливия. – Но я знаю о тебе так мало, и с каждым прожитым с тобой днем неведение мое лишь увеличивается. Ты считаешь предосудительным мое желание лучше понимать человека, которого я называю своим мужем?

Пришло время искать примирения.

– Нет, моя сладкая, конечно, нет. – Он подошел к ней и, взяв за руки, помог подняться с кресла. – Ты знаешь, этот процесс идет, он обоюдный. С каждым днем я узнаю тебя все лучше и лучше, но большая часть твоей жизни все еще скрыта от меня. – Он провел подушечкой большого пальца вокруг ее губ.

– Я ничего от тебя не скрываю, – возразила Ливия, хотя внезапно почувствовала, как расслабилось тело, смягчилось лицо, как решимость ее тает от тепла его прикосновений, от тепла его взгляда. Насколько уютнее чувствовала она себя, когда ее муж становился таким – нежным и любящим.

– Тебе незачем что-то скрывать от меня, – сказал он. – Всего пару месяцев назад я не знал о твоем существовании. Ты стала такой, какой стала, до того, как я появился в твоей жизни. Я узнаю о тебе то, что должен узнать. Но со временем. Давай не будем спешить.

– Я никуда не спешу, Алекс. Но не люблю загадки, которые не могу разгадать.

– Хорошо, я все тебе объясню. Но обещай, что больше не станешь поднимать этот вопрос и будешь вести себя с моими русскими друзьями так, как я тебя прошу. Мы можем заключить такой договор?

– Да.

– Многие русские эмигранты – нищие. Есть среди них такие, у которых в России осталось все – поместья, состояния, все нажитое. И все это конфисковал царь. Я помогаю им финансово. Но они гордые, и им бы не понравилось, узнай они, что я рассказал тебе об этом.

– Понимаю. – Ливия не нашлась с ответом.

– Так мы можем теперь раз и навсегда оставить эту тему? – спросил Александр, ненавидя себя за ложь. Но что еще он мог ей сказать, чтобы взять ситуацию под контроль?

– Можем, – сказала Ливия. – Твои друзья, как ты их называешь, могут быть спокойны – они меня больше не увидят.

Александр мысленно воздал хвалу Господу за то, что тот его надоумил. Однако он понимал, что тема не исчерпана. Чего ждать от нее в следующий раз?

– У тебя есть планы на утро? – спросил он. – Может, покатаемся верхом?

Ливия подумала о том, что активный отдых на свежем воздухе прогонит прочь дурной осадок, который остался на сердце после сегодняшнего разговора.

– Да, пожалуй. – Она бросила перо на секретер. – Закончу, когда вернемся.

Александр бросил взгляд на приглашения:

– Сколько тебе еще осталось написать?

– Всего два.

– Тогда быстро дописывай, и я отдам их Борису, чтобы доставил адресатам.

– Они могут подождать до вечера.

– Их надо разослать как можно раньше, – сказал Алекс. – Давай, Ливия, потрудись еще немного.

Ливия никак не могла понять, почему ему так хочется пригласить именно этих гостей. Если он собирается поговорить о политике, пусть пригласит мужчин поужинать в один из его излюбленных клубов. Ладно, подумала Ливия, еще один утомительный вечер – не такая уж большая жертва с ее стороны.

Однако званый ужин вызвал к жизни весьма интересные вопросы. Вопросы, которые вполне могли развеять скуку. Изначально все шло именно так, как она и предвидела. Живой и остроумной эту беседу можно было назвать разве что в насмешку. Занудство сменяло бахвальство, и наоборот. Впрочем, Александр был на высоте. Он вел себя как радушный, внимательный хозяин, подливал в бокалы вино. Даже глазом не моргнул, когда лорд Эвершем заявил:

– Да что он такое, этот ваш император, князь Проков? Дурак, да и только, скажу я вам.

– Боюсь, вы не одиноки в своем мнении, сэр, – сказал Александр и наклонился, чтобы подлить Эвершему вина.

– Это верно, не одинок, – заявил лорд Кармартон, оторвав взгляд от тарелки. – Прекрасный палтус. У вас великолепный повар, княгиня Прокова. Мои поздравления.

Ливия улыбнулась в ответ. Да, палтус неплох, но Ада и Мейвис приготовили бы не хуже.

– Все правительство готово высказаться в том же духе, – заявил Кармартон. – Я не имею в виду палтуса, разумеется. – Он засмеялся собственной шутке, видимо, сочтя ее удачной. – Нет… нет… Я о походе против Финляндии. Так зачем ему понадобился этот демарш, Проков?