Джейн Фэйзер - Завороженная

– Мой дворецкий глуховат, – пояснила она. – И не слишком скор на подъем. – Она снова принялась колотить по двери.

Дверь приоткрылась, и Моркомб высунул голову.

– А, это вы!

– Кого еще ты ожидал увидеть, Моркомб? – Ливия пошире распахнула дверь, и слуга невольно отступил. – Пожалуйста, возьми у князя Прокова перчатки, хлыст, шляпу, все, от чего он сочтет нужным освободиться.

Ливия вошла в холл, и Алекс, почувствовав, что надо действовать быстро, пока дверь перед его носом не захлопнулась, поспешил следом.

Дворецкий в выцветшем суконном фартуке и мягких домашних тапочках, по мнению Прокова, довольно необычном для дворецкого облачении, окинул гостя придирчивым взглядом. Молча протянул скрюченную подагрой руку, взял хлыст и касторовую шляпу с высокой тульей и стал ждать, пока Алекс стянет тонкие кожаные перчатки.

– Леди Фарнем в гостиной, Моркомб? – спросила Ливия.

– Насколько я знаю, нет, – ответил дворецкий, бросив подозрительный взгляд на гостя.

– Попроси кого-нибудь найти ее и передать, что у нас гость, – сказала Ливия. – Может быть, ты принесешь в гостиную хересу?

Моркомб что-то пробурчал и, шаркая, отправился на кухню. Александр последовал за Ливией в просторную красивую гостиную.

Мебель и обивка были далеко не новыми и изрядно потертыми, да и цвета турецкого ковра на полу и бархатных портьер поблекли, но Александру показалось, что это лишь добавляет помещению очарования.

– Какой необычный слуга, – заметил он. – Если это действительно слуга.

– Как сказать, – ответила Ливия. – Моркомб, его жена, а также сестра его жены – сестра-близнец, находились в услужении у прежней владелицы дома, моей родственницы. Я называю ее тетя София, но думаю, что она мне не тетя, а просто дальняя родственница. Как бы то ни было, она завещала мне дом, при условии, что Моркомб и близнецы останутся здесь и будут жить столько, сколько пожелают. – Ливия рассмеялась. – У них есть кое-какие странности, конечно, но по-своему они милы. Надо просто к ним привыкнуть.

– Понимаю. – Александр обернулся, когда дверь за его спиной открылась и в комнату вошла женщина с подносом, на котором стоял графин и бокалы. Она выглядела чуть старше Ливии, ее светло-русые волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Карие глаза струили теплый свет.

– Моркомб сказал, что у нас гости, и я решила сама принести херес. – Женщина поставила поднос на буфет.

– Элли, позволь представить тебе князя Прокова. Князь, это леди Фарнем, моя подруга и компаньонка. – Ливия подмигнула Элли, и та засмеялась.

– Должность чисто номинальная, – сказала Аурелия, протягивая руку посетителю. – Князь Проков, рада с вами познакомиться.

– И мне приятно, леди Фарнем. – Он поклонился и поднес ее руку к губам.

– Херес, князь. – Ливия передала ему бокал, как только он отпустил руку Элли. – Или вы предпочитаете воду? – Она приподняла густые черные брови, в серых глазах заплясали озорные огоньки.

– Херес вполне меня устроит, благодарю, – сказал Алекс, принимая бокал.

Он обвел взглядом гостиную и прошел к величественному камину, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности. Как ему хотелось облазить здесь каждый уголок! За годы он успел выучить наизусть расположение комнат, всех, включая чердачные помещения, по планам, которые так старательно изучал, и теперь наконец увидел дом воочию.

Потягивая херес, он смотрел на портрет над камином. Молодая женщина, одетая как придворная дама со всеми регалиями, с перьями в тщательно уложенных припудренных волосах, смотрела на него с высоты каминной полки. Казалось, она следит за тем, что тут происходит.

– Что ты можешь о нем сказать? – спросила Ливия у Аурелии, вернувшись в гостиную после того, как проводила князя до дверей.

Аурелия не спешила с ответом, тщательно подыскивая слова.

– Он очарователен, учтив, хорош собой – спору нет.

Ливия нахмурилась.

– Ты говоришь так, словно осуждаешь его за это.

– Он пробыл здесь всего десять минут, слишком мало, чтобы составить о человеке определенное мнение.

Ливия вздохнула.

– Судя по тому, что ты мне рассказала, князь Проков добивается тебя с одной-единственной целью. Должно быть, ты произвела на него сильное впечатление с первого взгляда, в тот самый момент, когда он увидел тебя на балу.

– Здравомыслящий мужчина не станет добиваться женщины лишь потому, что она понравилась ему с первого взгляда.

– Как бы то ни было, ты наслаждаешься игрой.

– Пожалуй, – согласилась Ливия. – В любом случае вреда от этого не будет, и как только эта игра перестанет нравиться, я выйду из нее. В любой момент. – Она вскочила на ноги. – Кстати, вспомнила! Теперь, когда ты вернулась, мы можем вместе сходить в оперу, а перед оперой устроить маленький ужин. Пора ответить гостеприимством на гостеприимство, тебе не кажется?

– Конечно, – согласилась Аурелия. – А князя пригласим?

– Почему бы и нет? – Глаза Ливии снова блеснули, и она вышла из гостиной.

Аурелия покачала головой. Последние несколько месяцев у Ливии отбоя не было от женихов. Аурелия подозревала, что Ливия успела получить не одно предложение руки и сердца. Но ни к одному из этих предложений не отнеслась всерьез. Ливия часто говорила, что не ищет брака по любви или блестящей партии, что ее вполне устроит брак с порядочным человеком со средствами, позволяющими жить комфортно и не волноваться о будущем. Но что бы ни говорила Ливия, Аурелия знала, что Ливия не этого ждет от брака. Она не сможет жить с человеком, к которому ее не влечет. Похоже, этот русский князь сумел произвести на Ливию впечатление.

Ливия не глупая, не наивная. Она вполне может о себе позаботиться и принять решение самостоятельно. И тем не менее Аурелия подумала, что следует навести о князе справки. Возможно, муж Корнелии, виконт Бонем, может это сделать. У Гарри много связей в Лондоне, как в дипломатических, так и в политических кругах, да и в прочих тоже.

И Аурелия решила написать Корнелии. Хотя бы потому, что Нелл сама захочет быть в курсе событий.

Алекс покинул дом на Кавендиш-сквер, не догадываясь о том, на какие размышления навел обитателей этого дома. Он ехал по направлению к Гайд-парку, погруженный в свои мысли. Перед глазами стоял портрет женщины над камином. До сих пор он видел лишь миниатюрный портрет Софии, портрет, который едва ли, как сейчас осознавал Александр, отдавал ей должное. Ум, светившийся в кристально чистых синих глазах Софии, смотревшей на него с холста, поразил его. Кожа ее, гладкая, кремовая, казалось, светилась изнутри. В ее осанке, горделивой и властной, сквозили и уверенность, и сила. Из того немногого, что ему удалось узнать о ней у отца, никак не следовало, что София Лейси умная, состоявшаяся женщина.

Впрочем, отец Александра не отличался словоохотливостью. Он мало говорил с сыном, а некоторые темы вообще обходил молчанием. Давняя обида на отца сжала сердце. Отец сообщил Александру основные факты, касающиеся его происхождения. Одни голые факты и никаких эмоций, ничего, что могло бы помочь Александру понять его мать и простить ее. Отец Александра умер семь лет назад, и обижаться на него было бессмысленно и глупо – тем более что Александр Проков давно уже не ребенок. Служба при царе Александре I и политическая карьера удерживали Прокова в России все эти семь лет, но, как только ему представилась возможность получить ответы на мучившие его вопросы, Александр отправился в Англию, ибо все о матери он мог узнать только там.

Александр заехал во двор дома на углу Гайд-парка, где располагалась контора известного в Лондоне торговца лошадьми, и спешился, передав своего черного жеребца заботам конюха, поспешившего выйти навстречу джентльмену, который вполне мог оказаться богатым покупателем. Тут же из дома вышел мужчина, одетый в кожаные бриджи и кожаный жилет, с клетчатым шарфом вокруг шеи и надвинутой на лоб кепкой. Он не походил на человека, владевшего одним из самых респектабельных торговых предприятий в Лондоне, однако Алекс давно научился не делать скоропалительных выводов и не судил о людях по их внешнему виду.

Мужчина поприветствовал покупателя лишь наклоном головы, уделив куда больше внимания коню Прокова.

– Великолепный экземпляр, – сказал торговец, окинув черного жеребца профессиональным взглядом. Одной рукой он провел по шее коня, другой погладил бархатный нос. – Вы продаете его, сэр?

Александр покачал головой:

– Ни за какие деньги.

– Жаль, – сказал торговец. – Я мог бы дать вам за него целое состояние.

– Не сомневаюсь, – сказал Александр, – но сегодня я намерен не продавать, а покупать, мистер Таттерсолл. Вы ведь и есть мистер Таттерсолл?

Мужчина кивнул.

– Таттерсолл к вашим услугам, сэр. Чем могу быть полезен?

Александр объяснил, что именно хотел бы приобрести.

– Я думаю, что завтра утром у меня будет как раз то, что вам нужно. Если хотите, можем заключить приоритетную сделку. Однако договор придется подписать вслепую. Лошадь поступит только утром.

Александр нахмурился. Он поступал против принципа, которым всегда руководствовался в жизни: никогда не покупай кота в мешке. Но Таттерсолл был отличным знатоком лошадей и не стал бы рисковать своей репутацией ради сиюминутной наживы.

– Опишите мне лошадь.

– Хорошо, сэр. Пройдемте в контору.

Александр последовал за торговцем в маленькое жарко натопленное помещение. В очаге пыхтели угли. Алекс присел на край письменного стола.

– Доставьте ее ко мне в конюшню, как только получите, – сказал Александр и полез в карман за чековой книжкой.

Торговец махнул рукой:

– Не надо, сэр. Успеется.

Проков покачал головой.

– Предпочитаю сразу платить по счетам.

Таттерсолл посмотрел на Прокова так, словно тот с луны свалился. На памяти Таттерсолла ни один из «благородных» не расплачивался по счетам до тех пор, пока его не прижимали к стенке. Однако Таттерсолл не стал ломаться, принял чек на крупную сумму и с довольной ухмылкой запер его в стол.

– Если вы сообщите мне адрес конюшни, я утром доставлю вам лошадь прямо туда.

Александр сообщил требуемый адрес и вышел от Таттерсолла с чувством приятного удовлетворения. Это приобретение послужит первым батарейным залпом при осаде крепости по имени Ливия. До сих пор настоящего огня он не вел – так, парочка-другая пробных выстрелов. Александр оценивал результаты первого раунда баталии как успешные, хотя и признавал, что победа не была чистой.

Он вернулся на Брайтон-стрит и направился прямо в свою «берлогу», маленькую комнату без окон между гостиной и спальней. Скорее ее можно было назвать кладовкой, чем комнатой. Он зажег масляную лампу и открыл стол. В столе было двенадцать выдвижных ящиков, по одному на каждый месяц года, изначально предназначенных для ведения хозяйственных счетов. Тем не менее ящики эти не использовались для столь прагматичных целей. Крохотный золотой ключик открывал их все.

Алекс достал ключ из потайного кармана жакета и открыл верхний ящик. Голубые сапфиры, небольшая горстка, засверкали под светом лампы, словно подмигивая владельцу. Он достал пригоршню сапфиров и разложил на обтянутой кожей столешнице. Это были великолепные камни безупречной огранки.

Сапфиры или бриллианты? Что лучше подчеркнет красоту серых глаз?

Он открыл второй выдвижной ящик и вытащил из него пригоршню бриллиантов, позволил им просочиться сквозь пальцы и сверкающим водопадом упасть на стол, рядом с сапфирами.

Алекс достал лупу, из тех, что используют в своей работе ювелиры, и осмотрел каждый камень, выбирая из обеих кучек. Разумеется, ему незачем подкупать хозяйку дома на Кавендиш-сквер, чтобы обеспечить себе доступ в ее владения. Дом по праву принадлежит теперь ему. Чтобы взять крепость по имени Ливия Лейси, никакой осады не требуется. Он может просто прийти и взять то, что ему принадлежит. Она живет в этом доме на птичьих правах, если даже сама не знает об этом.

Получив из своих надежных источников все необходимые сведения, касающиеся Ливии Лейси, князь Проков решил, что она вполне подходит для той роли, которую должна сыграть для осуществления его, Прокова, планов, как, впрочем, подошла бы любая другая незамужняя женщина знатного происхождения. Проков ехал в Лондон с намерением сделать ей деловое предложение, от которого разумная женщина не в силах отказаться. Тем более что у этой конкретной женщины за душой нет ни гроша. Но если она откажется от предложения, которое он, как человек чести, не мог ей не сделать, он просто заявит свои права на этот дом, а женится на другой.

Но увидев Ливию Лейси впервые на балу у Кларингтонов, Александр обнаружил, что дело его имеет еще одно неожиданное измерение: иррациональное – добиться благосклонности Ливии Лейси во что бы то ни стало. При этом Александр ясно осознавал, что к практической стороне вопроса это непонятно откуда взявшееся стремление не имеет никакого отношения. Князь Проков – человек со средствами и имеет возможность потакать своим маленьким прихотям. И, решив добиться благосклонности понравившейся ему женщины, состояние свое он будет тратить так, как сам того желает, и никто ему в этом не указ.