Джейс выходит из ванной, и я мгновенно замечаю, что он без футболки. Наблюдаю, как он подходит к вещевому мешку и убирает свою грязную одежду. Мой взгляд падает на татуировку на его спине и у меня расширяются глаза, когда я вижу рисунок полностью.

Улыбаясь, он поворачивается к кровати, и замечает, что я пялюсь на него. Он садится рядом и проводит пальцем от моего виска к нижней челюсти, перед тем как взять за подбородок и повернуть лицом к себе.

— Понравилось то, что видишь? — подмигивает он. Я хватаю подушку и бью его.

— Серьёзно? Солдат-задира не может придумать ничего лучше. Знаешь, сколько парней использовали эту фразу?

Бросив в меня неодобрительный взгляд, отвечает:

— Вообще-то нет, Алекса, не знаю. Я не пользовался успехом у парней, и это не тот способ, которым они будут общаться со мной.

Смеясь, я падаю спиной на кровать, он хмурится.

— Ты понравишься Бреди. Кстати, он думает, что ты горяч.

— Почему бы и нет? Я и моя божественная внешность очевидны для всех полов, — говорит он поигрывая мышцами, заставляя меня желать облизать его прямо сейчас.

Я подползаю к краю кровати и встаю на колени. Наконец, могу изучить татуировки, которые интересуют меня со вчерашнего дня. На груди нет никаких чернил, никаких волос, только твёрдые мускулы, приятные для глаз. Мой взгляд переходит к его правому бицепсу, где за день до этого я заприметила цифры. Я поднимаю руку, чтобы коснуться его, но Джейс её перехватывает.

— Прежде, чем я объясню значение этой, возможно, ты должна увидеть татуировку на спине, — говорит, поворачиваясь так, что я могу изучить рисунок, который начинается от лопаток, спускается вниз и заканчивается у двух ямочек, прямо над задницей. Я заворожена, изучая работу.

Между лопатками написана цитата, в первой строчке семь слов, выделенных курсивом, а во второй восемь. Слова знакомые, но я не могу определить, чьи они, поэтому спрашиваю Джейса.

— Ты знаешь, я всегда любил читать. Когда во время командировок у меня выпадал такой шанс, я этим и занимался. Моя мама прислала мне сборник Уильяма Шекспира, и меня затянул «Юлий Цезарь». Прочитав цитату, я понял, что она предназначена для меня. Я имею в виду, с войной и моей работой, я не знал какой день станет для меня последним, но эта цитата заставила меня почувствовать, что всё будет хорошо.

Мои пальцы скользят по итальянским словам, когда я читаю их вслух.

— «Трус умирает сотню раз пред смертью своей; Отважный только ж раз, в свой смертный час напьётся вдоволь жизнью своей, и чашу горькую свою испьёт он только раз».

Я содрогаюсь при мысли, что эта цитата значит для него, а Джейс поворачивается ко мне лицом.

— Я знаю, возможно, это выглядит нездорово, но если ты действительно думаешь об этом, это очень правильно. Если те парни, которые взрывают себя, потому что их заставляют лидеры «Талибана», хотя сами они так никогда бы не поступили.

Я киваю, понимая, и он поворачивается ко мне спиной, чтобы я могла продолжить рассматривать тату. Ниже цитаты, набросок пары армейских ботинок, из них выглядывают, если я правильно определила, M-16. На ручке висит пара армейских жетонов, а с дула свисает боевой шлем. С обеих сторон написаны имена и воинские звания. Я могу только предположить, что значат эти имена, и моё сердце разбивается при мысли, что все эти потери Джейсу пришлось пережить за службу.

Я обвиваю его руками и целую каждое имя, зная, что эти солдаты очень много значили для него. Чувствую, как он делает глубокий вдох, поднимаюсь с кровати и встаю перед ним, так я могу видеть его лицо. Джейс сдвигается немного назад, садится на кровать и притягивает меня к себе. Приземлившись к нему на колени, кладу руки ему на плечи и ищу его взгляд.

Он смотрит на татуировку на бицепсе и начинает говорить.

— Я видел много чего, Алекса. События, свидетелями которых, не должны становится ни мужчины, ни женщины — никто. Я видел, как самых храбрых людей подстреливали из снайперской винтовки, или они подрывались на самодельном взрывном устройстве. Парни на моей спине? Они были не просто солдатами, не просто моими приятелями. Они были моими братьями. Мужчины, которым я доверял свою жизнь, и кто доверился мне в ответ. Мужчины, которых мне не удалось спасти или меня не было рядом. Я знаю, этого мало, но это тату — мой способ запомнить их.

— Этого не мало, Джейс. Я считаю, что прекрасно, что таким образом ты захотел увековечить их память, — говорю ему, пробегая пальцами по номерам на его правой руке, — Так, как это связано?

— Первое имя, с которого началась татуировка на спине, рядового первого класса. Крис Эндрюс. Он прошёл через лагерь и школу ОВП вместе со мной и Ноксом, и на первом задании мы оказались вместе. Мы втроём довольно быстро стали друзьями, нам приходилось много времени проводить вместе. Прошло совсем мало времени, как мы окончили школу ОВП, когда наш взвод отправили в Ирак, и мы втроем попали на ротацию. Мы с Ноксом чертовски нервничали, а Эндрю наоборот, как фанатик, готов был воевать по любой причине.

Он делает паузу, и я просто киваю, чтобы он мог высказаться. Я знаю, как тяжело рассказывать о потери кого-то, о ком ты заботился, поэтому не буду на него давить.

Он дарит мне небольшую улыбку и продолжает:

— Вот таким был Эндрю. Фанатичным во всём. В учебном лагере он больше всех отжимался. Был первым в классе по повышенной одиночной подготовке. Он был взволнован, когда мы получили свои распределения. Буду честен с тобой, я был в ужасе. Я был девятнадцатилетним подростком, который никогда не покидал юг. Я направлялся в неизвестную страну, во враждебную среду, поэтому понятия не имел чего ожидать. Эндрю сплачивал нас.

Глубоко вздохнув, он продолжает рассказывать о том, как этот парень большую часть времени в Ираке сохранял свой боевой дух. С трудом сглотнув, Джейс рассказывает о миссии, когда их отправили обезвредить взрывное устройство. Они пробрались в расположение и всё обезвредили. Он спокойно вздохнул, ведь перед возвращением домой, это было последнее задание. Его голос становится тише, когда он рассказывает, как они попали под снайперский огонь, находясь всего в миле от базы. Они бросились в укрытие, проверяя крыши, чтобы видеть, откуда открыт огонь.

— Эндрю сидел слева, на заднем сидении Хаммера, а я сидел справа на пассажирском. Я понятия не имел, что это был он, когда сержант Паркер закричал, «У нас потеря». В этот момент выстрелы прекратились, и упавшего солдата погрузили в грузовик, позади нас. Мы вернулись на базу, но было уже поздно. Его ранили в шею из АК-47, и он умер мгновенно.

Я нежно обнимаю его за шею.

— Мне жаль, Джейс.

Он обнимает меня в ответ, и его плечи опускаются.

— Не могу поверить, что прошло уже девять лет, как его не стало. Кажется, что это было вчера.

— Я понимаю о чём ты… Так какая цифра обозначает его? — спрашиваю я, желая сменить тему.

Он улыбается, словно переживает в памяти.

— Вернувшись домой, я первым делом отправился в тату-салон. Я уже схематически представлял свою татуировку, поэтому это было запланировано. Это случилось, как только мои ботинки уверенно стояли на земле Штатов, и я включил свой телефон. Первую вещь, которую я увидел на дисплее, была дата. Я не стал целовать землю, но я был счастлив. Поэтому, когда мастер закончил с моей спиной, я попросил набить эту дату на своём бицепсе. Я хотел ознаменовать тот день, когда вернулся домой невредимым. Потом это просто стало традицией. Каждый раз, возвращаясь из командировки, я набивал новую татуировку, и я продолжу это делать, пока не закончится служба, или я не вернусь.

Качая головой, я немного отстраняюсь, чтобы посмотреть на него.

— Пожалуйста, не говори такие вещи, Джейс. Не могу перестать думать о том, что тебе нужно вернуться туда через два дня, — тихо говорю я.

Убрав волосы с моего лица, берет меня за подбородок.

— Извини, Алекса. Я не подумал. Я не имел в виду…

Я прерываю его, зная, что он решил будто это из-за Тая.

— Я не думала ни о ком другом, кроме тебя, когда ты это сказал. Узнав, что тебе пришлось увидеть и сделать там, я ненавижу факт твоего возвращения туда. Я только снова тебя нашла. Знаю, это глупо. Прошло только два дня, но мне невыносима мысль, что снова тебя потеряю, — говорю я, пытаясь избежать его взгляда.

Обернув свои руки вокруг меня, Джейс встаёт и поднимает меня. Он поворачивается и укладывает меня на кровать, а сам нависает надо мной. Джейс находится в нескольких сантиметрах от моего лица, и я очень хочу услышать, что он скажет.

— Я изо всех сил стараюсь не давить на тебя, детка. Я не лгал, когда говорил, что счастлив, как сложилась твоя жизнь после моего отъезда. Я рад, что последние десять лет ты не провела, тоскуя по кому-то, зная, что я никогда не буду с тобой. Я был счастлив узнать, что у тебя хорошая жизнь, хороший брак. Это всё, что я для тебя хотел. Я пытался, искал, но никого не смог найти, к кому бы почувствовал хоть толику того, что чувствовал к тебе.

Я пытаюсь сдержать слёзы, которые готовы вот-вот пролиться. Знание того, что я двигалась дальше, а он находился на том же месте, убивает меня. И он прав. Я была счастлива, и это уносит все мои мысли, потому что он так… сдержан во всём. Большинство парней убежали бы с криками, после того, что я рассказала сегодня вечером, но вместо этого он держал меня за руку и вытирал мои слёзы. Я понятия не имею, с какими девушками он встречался, но они определённо сумасшедшие, если упустили его.

— Помнишь то лето, когда мы смотрели, как Дэвид Коун выполнил прекрасную игру? — спрашивает он меня, прерывая мои мысли и заставляя задуматься, к чему он ведёт.

Я дрожу от мысли.

— Конечно, я это помню. Это была первая идеальная игра, которую я увидела. Он просто разгромил питчера «Янкиз».

Джейс смеётся, зная, что я всегда ненавидела the «Нью-Йорк Янкиз».

— Помнишь, что сказала мне после игры?

Я качаю головой, я понятия не имею, что сказала ему тринадцать лет назад.

— Ты посмотрела на меня и сказала: «Для него это в какой-то степени полный отстой. Он проделал просто великолепную игру. Но для него ничего не будет лучше». Я с тобой не согласился и аргументировал это тем, что ты просто ненавидишь «Янкиз»?

Я шокирована, что он помнит разговор, который состоялся так давно, но когда он его напомнил, я вспоминаю, что сказала тогда. Я киваю, и он улыбается.

— Тогда я был с тобой не согласен, но со временем выучил урок. Я на позиции питчера, а ты моя идеальная игра. И для меня никогда ничего не будет лучше этого. Не имеет значения, сколько раз попытаюсь повторить это, я знаю, что этого никогда не произойдёт. И сейчас, когда у меня появился второй шанс, я не упущу тебя, так же легко, как тогда.

— Джейс…

Он прерывает меня, прижимая свои губы к моим.

— Прямо сейчас, детка, тебе ничего не нужно говорить. Я знаю, возможно, это немного подавляет. Я… Так много надо сказать, а времени не хватает. Но давай забудем о разговорах на сегодня. Думаю, что для одной ночи достаточно серьёзных тем.

Я хочу сказать ему, что чувствую себя точно так же, что он не ошибся в своих предположениях. Я одновременно взволнована и нервничаю от его слов. Часть меня знает, что я всегда испытывала к нему чувства, но другая часть боится последствий признания этого факта. Он только что рассказал, насколько опасна его работа, поэтому мысль потерять его пугает меня. Он смотрит на меня сверху вниз, поэтому я просто согласно киваю.

Джейс скатывается с меня и ложится на спину. Я встаю и иду в ванную, почистить зубы и сделать всё, что входит в мой вечерний ритуал. Возвращаясь обратно в комнату, скольжу под одеяло. Ложусь на своей стороне, подальше от него, но он обнимает меня и притягивает ближе к себе. Я не могу не думать, как естественно это ощущается. Он начинает рассказывать смешные истории, которые накопил за время боевых заданий, и вскоре я засыпаю в его руках, чувствуя удовлетворение, которого не ощущала долгое время.

29 глава

Джейс

Я чувствую, как все мои тревоги уходят, и изо всех сил пытаюсь найти свой телефон на тумбочке, чтобы выключить его. Повернувшись на другой бок, понимаю, что сторона Алексы пуста. Покинув кровать, направляюсь в ванную, чтобы избавиться от утреннего дыхания, перед тем как идти на её поиски. Нет ни одной подсказки, поэтому я мысленно психую, оттого, что наш вчерашний разговор, скорее всего, очень сильно повлиял на неё. Сбрызнув лицо водой, опираюсь о бортик раковины, надеясь, что ошибаюсь. Покинув ванную, чувствую запах бекона и улыбаюсь от осознания, что она всё ещё здесь. Натянув футболку, направляюсь в сторону кухни. Мне удаётся сделать два шага в гостиную, прежде чем две маленькие ручки обнимают меня за колени.

— Доброе утро, соня! Мы думали, ты никогда не проснёшься, — восклицает Ава.