Неожиданное и несправедливое обвинение обескуражило. Если сразу Инга не имела ничего против незнакомки, теперь та резко стала ей неприятной.

— Уж как-нибудь разберусь, — сухо уверила она. — Вы-то сами зачем заглянули? Что Феликсу передать?

— А ничего не надо передавать, — попытка изобразить улыбку не удалась, получился недобрый оскал. — Я сама его дождусь.

— Вам же сказали: посторонним вход воспрещён, — Инга сама не поняла, как и зачем вступила в нелепые пререкания с незнакомкой, но повести себя разумно и остановиться уже не получилось. — Ждать придётся за оградой.

— А долго ждать-то? — неожиданно милым тоном поинтересовалась гостья. — Подскажи, как коллега коллеге. Тебя одной ему мало, пошёл по клубным девочкам? Поздно после загулов возвращается? Я-то не в курсе, от меня он вечерами не убегал.

Инга растерялась. Незнакомка говорила совершенно необоснованные гадости, и на них, наверное, стоило бы ответить соответственно, вот только она не привыкла так явно ругаться. Скажет сейчас что-нибудь в том же тоне — потом саму же стыд замучает. Да и слова нужные не подбираются, ни малейшего представления нет, что на такое можно ответить.

— Он тебя уже бьёт?! — обрадованно воскликнула гостья, не дождавшись реакции.

Инга плотнее запахнула куртку, но было поздно. Бинты уже были сняты, и незнакомка успела разглядеть алеющие на плече следы заживающих швов.

— О, детка, это только начало! Извинялся, наверное, говорил, что ошибка и больше не повторится? Не обольщайся! Он, знаешь, любит пожёстче, чтобы партнёрша кричала от боли. Кнут ещё на тебе не пробовал? Готовься! Или лучше уходи, пока цела. Найдёшь себе кого получше. Зачем тебе портить жизнь? Поверь мне, никакое содержание этого не стоит. Да и не задержишься надолго. У него таких, как ты, знаешь сколько, каждый месяц меняются!

— А таких, как ты? — машинально парировала Инга. Слова гостьи ошеломили, и только привычка до последнего держать лицо заставляла сохранять внешнюю невозмутимость.

Незнакомка хохотнула, словно услышала что-то забавное.

— А ты нас не сравнивай! Я — для выходов в общество, я светская леди. А таких вот девочек из Гадюкино по десятку на каждом углу. Вот и делай выводы.

От необходимости отвечать её избавил охранник — уже другой, видимо, из дома заметивший нестандартную ситуацию и поспешивший напарнику на помощь.

— Римма! — похоже, незваную гостью он знал. — Тебе разве было сказано приезжать?

— Я сама решаю, когда и что мне делать, — неприязненно огрызнулась она.

— А шефа нет.

— Я сказала — я подожду.

В отличие от явно смущённого напором гостьи Артёма этот только хмыкнул.

— Не положено.

— И что, выставишь меня за ворота? — явно не рассматривая такой вариант событий всерьёз, улыбнулась Римма.

— Выставлю, — уверенно пообещал охранник. — И без машины. Пригонят завтра, а ты топай.

Гостья, очевидно не ожидавшая подобной бесцеремонности, пусть даже словесной, помедлила пару мгновений, но всё же решила не испытывать судьбу.

— Уезжай отсюда, детка, — ещё раз бросила она Инге на прощание, и запрыгнула в машину.

— Ну и с какой стати ты ей ворота открыл? — глядя на отъезжающий автомобиль, поинтересовался Виктор у напарника.

— Так… она же женщина шефа… — растерянно пробормотал Артём.

Коллега вздохнул и проникновенно сообщил, обращаясь почему-то к Инге, а не к проштрафившемуся:

— Идиот…

Она уже шла по направлению к дому, когда вслед донеслась ещё одна тирада.

— Ты это… В смысле, вы её не слушайте! Стерва, она и есть стерва.

* * *

Давно уже день не был таким бесконечно длинным. Остаться без помощника сейчас оказалось совсем некстати.

Феликс вернулся домой только ближе к ночи и с досадой узнал, что и здесь без эксцессов не обошлось. В самом по себе незапланированном визите Риммы ничего страшного не было, пусть такая вольность и не радовала. Но вот тот факт, что охрана запросто пропустила её во двор, никуда не годился. Совсем расслабились. Давно уже ничего плохого не случалось, до начала теперешних событий. Привыкли жить спокойно. Сейчас такая беспечность может оказаться очень опасной.

Едва войдя в дом, увидел Ингу. В длинном махровом халате, словно она собиралась ложиться спать, но всё же вышла его встретить. То ли накопившаяся усталость сыграла роль, то ли контраст между напряжённым днём и умиротворяющей картинкой домашнего уюта, но Феликсу вдруг до безумия захотелось её обнять. Просто обнять. Сидеть рядом и молчать или разговаривать о чём-нибудь отвлечённом, не о нерешённых заботах.

Когда ему последний раз хотелось от женщины обычного тепла? Такое ощущение, будто вообще в другой жизни, так давно всё было.

— Ты почему не спишь? — вместо этого поинтересовался Феликс.

— Отпустила отдыхать Джамилю, обещала ужин подать. Говорят, добрый барин сам не может включить мультиварку на разогрев.

Натянутость её тона неприятно резанула. Стоило присмотреться, и иллюзия безмятежности окончательно рухнула. Инга была явно взвинчена не на шутку. А ведь только начала смотреть на него без неприязни и постоянного ожидания подвоха.

— Что наговорила тебе Римма? — нетрудно было догадаться, откуда ветер дует, и это уже неприятно поразило.

Одно дело просто без спросу заявиться к нему домой. Тут он в какой-то степени сам виноват, несколько раз звал её на вечер, когда самому не хотелось задерживаться в городе и потом ночью возвращаться домой. Что называется, показал моду. Но вот соваться в то, что её не касается — это уже непростительно.


Инга помедлила, раздумывая над ответом, но потом с показным безразличием пожала плечами.

— Ничего особенного. Пойду, еду подогрею, — и скрылась в кухне, не став дожидаться продолжения расспросов.

Когда он, наскоро переодевшись, спустился в столовую, ужин уже дымился на столе. Инги не было видно. Со стороны кухни доносился звон посуды — слишком громкий, чтобы предположить, что она на самом деле чем-то занята, а не просто прячется и старается справиться с нервозностью.

Подавив вздох, пошёл на звук и остановился в дверях. Только таких вот недоссор ему сейчас не хватало!

— Ты ко мне не присоединишься?

Инга вздрогнула от неожиданности и наконец отвлеклась от изучения содержимого настенного шкафчика.

— Заварник ищу, — вместо ответа пояснила она. — Чай ведь надо заварить, правда?

В мельком брошенном на него взгляде появилось новое выражение. Не уже знакомые и ушедшие в прошлое страх и гнев, а что-то очень похожее не то на отвращение, не то на презрение.

— На столе посмотри. И выходи, поешь со мной.

— Я уже ужинала, — упрямо отрезала Инга.

— Тогда просто составь компанию… Инга, я хочу знать, что случилось. Ты даже в тяжёлые минуты не вела себя, как обиженный ребёнок. В чём сейчас дело?

Она сжала губы. Сравнение с ребёнком явно не понравилось.

— В чём дело? Пытаюсь понять. Почему твой начальник охраны предлагает нам разыгрывать пару и думает, что это подействует, если твоя настоящая любовница при этом спокойно разъезжает, где хочет, и ничего не опасается? Что на самом деле от меня требуется, а?!

Логичный интерес, но не это её беспокоило, он видел. Вроде выговорилась, вопросы задала, а напряжение меньше не стало. И не заметно, чтобы ответов ждала с нетерпением.

— Римма — другое дело, — всё же отозвался он, осторожно подбирая слова. Это было нелегко — Инга и так была о нём нелестного мнения, а новая информация, как ту ни преподноси, высокоморальным человеком его не показывала. — Всем понятно, что она не имеет серьёзного значения. Конечно, случись с ней что-то по моей вине, я бы постарался помочь, но без лишнего риска и собственных потерь. А ты… Никому не известно, что на самом деле нас связывает, но ты живёшь в моём доме — этого может оказаться достаточно. До тебя уже почти десять лет ни одна женщина не оставалась здесь даже на ночь.

— Серьёзно? — похоже, Инга была искренне изумлена. На мгновение враждебность слетела, но тут же она снова нахохлилась. — А та — ну, десять лет назад — тоже была твоей пленницей?

Теперь пришла его очередь вздрагивать. Вроде бы ничего особенного не спросила, но слова ощутились, как удар. Конечно, Инга ничего не знала о его прошлом и о Ларе в частности, но такое подозрение показалось едва ли не кощунственным. И болезненным. Будто ему вдруг за два кадра показали разницу прошлого и настоящего. Как в рекламе, только вот в его случае «после» выглядит куда хуже, чем «до».

— Нет. Не пленницей, — коротко ответил он. — И я ведь уже сказал, что спектакль мы разыгрывать не будем, так что не забивай себе голову ненужными деталями.

— А я думаю, что эта идея стоит внимания! — донёсся вслед голос Инги, когда он уже вернулся в столовую и без всякого аппетита приступил к ужину. — И ещё я думаю, что моё мнение тоже заслуживает внимания! Я хочу как можно скорее покинуть этот дом и твоё общество! И раз уж я не могу этого сделать до тех пор, пока наши общие проблемы не разрешатся, я имею полное право участвовать в обсуждении этих проблем и забивать себе голову любыми связанными с этим деталями! Разве не так будет по-честному?!

Она стояла в дверях, решительная и злая. Светлые глаза сейчас совсем не напоминали растаявший ледник — скорее, кусочки стали.

— Давай договоримся, что в моём доме я принимаю решения, — стараясь тоном смягчить смысл высказывания, попытался Феликс расставить точки.

Вступать в бессмысленное обсуждение категорически не понравившегося ему плана не хотелось. Аргументов против было немного, и они наверняка не убедили бы Ингу, точно так же, как не убедили Молотова. А значит, общение на эту тему продуктивным выйти не может.

Однако, похоже, Инга была всерьёз намерена до упора настаивать на своём.

— Раз так, я всё-таки уйду из этого дома, — неожиданно спокойно и как-то очень весомо, так что невозможно было не отнестись к этому всерьёз, отрезала она. — Твой приближённый предлагал и альтернативный план, без твоего участия. Более рискованный, но мне всё больше кажется, что оно того стоит!

Сам не понял, как оказался рядом с ней. Со всем бешенством бессилия врезал кулаком в дверной косяк. Боль немного отрезвила, но не настолько, чтобы подбирать слова.

— И думать не смей, тебе ясно?! Жить надоело?! Так и скажи! И выбери способ погуманней! Да я лучше сам тебе яду принесу, чем… Инга, ты просто не понимаешь, представить не способна, что такое вошедшие в раж отморозки! Сиди и не высовывайся! Что в этом непонятного?!

— Принеси, — всё так же ровно, так что он сразу даже не понял, о чём речь, прервала Инга его тираду. — Яд. На крайний случай, чтобы не мучиться, если всё пойдёт не по плану.


Вот теперь Феликс растерял оставшиеся слова. Оставалась слабая надежда, что она говорит не всерьёз, просто не хочет оставить за ним последнее слово и ершится для вида. Однако он уже знал, что с Ингой ни в чём нельзя быть уверенным окончательно.

— Инга, я не дам тебе заново встревать в неприятности, — с нажимом повторил Феликс, стараясь на этот раз выдержать спокойный тон. — Что, объясни мне, непонятного в простом коротком слове «нет»?

— Непонятно, почему нет, — бойко парировала Зеленцова. Мгновение помолчала, словно сомневаясь, и с запалом выдала: — И каким образом ты собираешься мне помешать? Ты же вроде всегда выполняешь обещания, разве нет? А обещал меня больше силой здесь не задерживать. Станешь бить, как своих любовниц?! Кнутом хлестать, чтобы сама далеко не уползла? Говорят, тебе это нравится! Настолько жизнью пресытился, что по-нормальному уже не выходит?

— Что?.. — непонятное, совершенно дикое обвинение ошеломило.

Несколько мгновений он ещё только до конца осознавал услышанное и не сразу нашёлся с ответом. При виде его растерянности глаза Инги снова наполнились презрением. Наверное, решила, что попала в точку…

— Римма наплела, да?

Злая стерва. Надо же было придумать! Поколотить бы её на самом деле, чтобы хоть понятие имела, о чём говорит. А ведь всегда казалась разумной женщиной. Не истерила, не приставала с какими-нибудь капризами, кроме материальных… Что сейчас нашло?

Тоже переполошилась из-за того, что он кого-то поселил в своём доме? Испугалась, что оттеснят от кормушки? Видно, мало испугалась, раз сделала как раз всё, чтобы именно это и произошло. Он ведь с самого начала предупреждал, что не потерпит от неё никаких выходок. Ничего, что выходило бы за рамки удобных товарно-денежных отношений.

Но сейчас его интересовала совсем не Римма. И так связь с ней в последнее время перестала приносить удовольствие. Всё стало не то и не так. Теперь будет повод не затягивать разрыв. Оставалась бы умной, постарался бы не обидеть, подарил на прощание что-нибудь серьёзное. Она, кажется, давно уже заговаривала о собственной квартире. Впрочем, теперь неважно.