— Ты так любишь Феликса? — спросила она, надеясь потянуть время. — Что хочешь вернуть любой ценой?

Римма хохотнула, словно услышала несусветную глупость. Но замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, впрочем, не забывая пристально наблюдать за жертвой и не ослабляя хватки.

— Откуда ты такая взялась? Люблю… — она пренебрежительно фыркнула, и вдруг прошипела с внезапной злостью. — Я четыре года терпела все его прихоти! Торчала каждый вечер дома — вдруг его величеству приспичит заглянуть на огонёк? Ты знаешь, как он со мной обращался? Тут не разговаривай, там не смейся, одевайся иначе, ходи по-другому… А в постели-то его всё устраивало, пользовался, как хотел. И что мне за это всё? За четыре года хоть бы вшивую однушку купил! С его-то деньгами! Нет же, только тряпки и побрякушки, как дешёвой…


Римма разошлась не на шутку. Выплёскивала годами накопившиеся нелепые обиды, несмотря на которые она всё равно хотела вернуть себе прежнее положение и оставаться с Феликсом, вытягивая как можно больше денег. Инга вдруг поняла, что бывшая любовница Ветрова искренне её ненавидит и на самом деле способна убить. Ненавидит конкурентку, которая лишила её обеспеченного настоящего и надежд на ещё более радужное будущее.

Больше тянуть было нечего. Римма отвлеклась на собственное негодование, и вряд ли появится более удачный момент для борьбы, чем сейчас.

Инга осторожно переступила с ноги на ногу, стараясь, чтобы её маневры остались незамеченными. Впервые за вечер порадовалась, что дресс-код мероприятия предполагал для женщин туфли на шпильке. Занесла пятку над стопой Риммы, которая всё ещё распространялась на тему того, что не упустит своё, тем более не отдаст какой-то зарвавшейся малолетке, и с силой наступила, одновременно двинула локтем, пытаясь выбить у Риммы из руки шприц.

Неприятельница завопила от неожиданной боли и согнулась, хватаясь за пострадавшую ногу. Одновременно с этим где-то хлопнула дверь и в одном из незаметных ранее уголков полутёмного коридора вспыхнул свет. Почувствовав свободу, Инга рванула в сторону, в жуткую, но сейчас такую спасительную темноту пустой части коридора.

Она сама не знала, почему побежала именно туда. Почему не попыталась выскочить обратно в холл, поближе к людям, к толпе, к яркому свету. Инстинкт толкнул в сторону, где был шанс оказаться незаметной, невидимой, раньше, чем Инга успела придумать хоть какой-нибудь план действий. А потом возвращаться было поздно.

Осталось только лавировать в бесконечных коридорах, то и дело натыкаясь на стены и всё больше погружаясь во мрак. Настоящий, обоснованный страх смешался с иррациональным ужасом. Закусив костяшку пальца, чтобы не завыть от отчаяния, Инга заставила себя не бежать, сломя голову. Остановилась, чтобы скинуть туфли — стук набоек эхом отбивался от стен, оповещая о её передвижениях. Сначала бросила их, но, продвинувшись на несколько метров вперёд, метнулась обратно, судорожно зашарила руками по полу. Нельзя оставлять за собой следы. И потом, в один из каблуков вмонтирован жучок, с помощью которого её должна отыскать охрана.

Последняя мысль придала бодрости. Потрясённая действиями Риммы, Инга и забыла о предпринятых Молотовым предосторожностях, а сейчас испытала приступ острого облегчения. Её передвижения не должны остаться незамеченными. Все уже поняли — что-то пошло не так. Её совсем скоро отыщут, сейчас главное спрятаться на ближайшие минуты, не попасться врагам раньше, чем люди Феликса доберутся в эту часть здания.

К счастью, местный коридор больше напоминал лабиринт. Инга не могла сейчас вспомнить точный план хозяйственного крыла и найти выход, но ей хотя бы было, куда бежать.

Миновав несколько поворотов, она увидела впереди неровный пляшущий свет, и он породил ещё большую панику, чем окружавшая до этого тьма. Сейчас свет нёс угрозу, а мрак — спасение. Свет делал её уязвимой, превращал в мишень, а мрак укрывал. Не поглощал, но прятал. Инга отшатнулась, торопясь вернуться туда, где не было ни беспощадных фонарных лучей, ни чужих голосов.

В отголосках памяти мелькнуло не то воспоминание, не то некая ассоциация. Такое ведь уже однажды было… Темнота, опасность, страх. Смерть и спасение… Смутные образы вдруг вспыхнули яркими очертаниями, сложились в чёткую картину. Да, похожее с ней уже случалось. В уютном домике маминой подруги в Крыму, в далёком детстве… Оказывается, она забыла об этом на долгие годы, и лучше бы не вспомнила никогда. Слишком больно.

Но тогда она выжила, потому что пряталась в темноте кладовки. Пряталась, в то время как тётя Оля… Инга судорожно всхлипнула и сразу же зажала себе рот ладонью. Нельзя. И бежать тоже нельзя, бесполезно. Надо спрятаться. Может, это снова её спасёт.

Она снова куда-то двинулась, уже не зная, пробегала ли здесь раньше или свернула впервые. Но это не имело значения. Теперь Инга не отрывала руку от стены, стараясь наощупь найти какую-нибудь дверь, за которой сможет притаиться и ускользнуть от преследователей.

Двери попадались, но каждая оказывалась заперта. Инге казалось, что эхо враждебных голосов окружает её уже ежесекундно, доносится отовсюду, но в то же время она не могла бы поручиться, что это не плод её воображения. Казалось, что она мечется здесь целую вечность, и в какой-то миг у Инги мелькнула дикая мысль, что, может быть, она на самом деле уже умерла, была убита во время погони, и всё, что есть сейчас, ей просто мерещится. Это посмертие, которое не закончится никогда, её личная вечная пытка, неизвестно за какие преступления.

Наконец она наткнулась на небольшую нишу в тупике в конце коридора. Не очень надёжное укрытие, но Инга, не раздумывая, нырнула туда, съёжилась и вжалась в стену. Прошла ещё вечность или пара мгновений, и вдалеке снова замелькал свет, а потом вдруг под потолком вспыхнули лампочки, и вся бесконечность коридоров открылась как на ладони.

Инга по-детски зажмурилась, будто это могло сделать её невидимой.

Рядом что-то происходило. Теперь уже невозможно было усомниться в реальности звучащих поблизости голосов, звука ударов и, кажется, выстрелов.

А потом её убежище обнаружили. Несмотря на то, что Инга так и не нашла в себе сил открыть глаза, она почти физически ощутила тот момент, когда её заметили. Отчаянно замотала головой, будто надеялась уговорить преследователей пожалеть её, не трогать, подыграть и сделать вид, что её не видно. И только ощутив прикосновение к плечу, хрипло завопила, замолотила кулаками, в которых всё ещё сжимала туфли, вокруг себя, попадая больше по воздуху.

— Тихо, принцесса, это всего лишь я. Всё нормально… Да уймись уже, слышишь?! Не говори, что ты свихнулась за какие-то пять минут… Твою ж мать! Где там Феликс, а?!

Она слышала смутно знакомый голос, но сосредоточиться на словах или хотя бы понять, вспомнить, кому этот голос принадлежит, никак не удавалось. В сознании крутилась лишь одна мысль — её обнаружили, обнаружили!.. Надежды больше нет.

Ей ещё что-то говорили, трясли, несколько раз хлопнули по щекам. А потом Инга вдруг почувствовала, что её больше никто не удерживает, но свобода длилась совсем недолго — почти сразу она оказалась тесно прижатой к чьей-то груди. Так странно, словно её не похищали, а… обнимали? В нос ударил знакомый, ставший уже родным запах — смесь сандала, кожи и цитруса.

— Девочка моя… Инга, родная, пожалуйста… Посмотри на меня, ну. Всё закончилось, Инга, всё хорошо. Ты слышишь? Посмотри на меня!

Инга открыла глаза. Прерывисто вздохнула, всё ещё не решаясь посмотреть по сторонам. Способность осознавать происходящее медленно возвращалась.

— Ф-феликс? — прозвучало вопросительно, недоверчиво.

Она действительно не могла поверить, что всё завершилось, что завершилось в их пользу.

— Родная моя, — с неприкрытым облегчением выдохнул Феликс, крепче прижал её к себе. — Как ты меня испугала. Всё хорошо, слышишь?

Инга неуверенно кивнула, чуть отстранилась, чтобы разглядеть лицо мужчины, ещё раз убедиться, что это точно он, и что с ним всё в порядке. И только тогда, глядя в полные беспокойства глаза, заплакала, выплескивая весь пережитый ужас.

Глава 33

Инга уткнулась в его плечо и слабо вздрагивала, постепенно успокаиваясь. Феликс гладил её по спине, шептал что-то утешающее, но сам не вникал в смысл собственной скороговорки. В голове звенела одна мысль — жива, не пострадала.

Руки до сих пор дрожали. Он думал, что сердце остановится за минуты неизвестности. Едва понял, что ситуация из тщательно спланированной превратилась в форс-мажорную, как грудную клетку сковало болью. Сильной, отдающейся в левую руку, которая враз онемела. Воздух вокруг словно загустел и с трудом, через силу удавалось протолкнуть его в лёгкие. Сквозь гул в ушах пробивались, а может просто чудились жуткие слова. «Её нигде нет… Поздно» Как тогда… А потом будет звонок. «Если хочешь увидеть свою девку… Не обещаю, что невредимой…» Издевательский смех…

Нет! Это всё было давно. И повториться не может! Всё ведь просчитано, продумано от и до…

Это всё из-за него. Может, он проклят или просто какой-то урод, что приносит несчастье тем, кто рядом и любит. Нельзя было так рисковать. Дело не в возможностях и хорошем плане, это — судьба. Он несёт смерть любимым. Сначала Лара, теперь… Нет!

Отчаяние, смешанное с упрямой надеждой на лучшее, толкало в эпицентр событий. Найти Ингу, вырвать из ловушки. Если понадобится, умереть самому, но спасти…

Однако Молотов рявкнул, чтобы он оставался в стороне и не путался под ногами. Конечно, действовать надо было осторожно. Не бегом, не нахрапом, без малейшего шума, но чётко и организованно. Ведь неизвестно, насколько близко к Инге находились преследователи. Неумелыми действиями можно было спровоцировать их на убийство, или допустить, чтобы Ингу взяли в заложницы…

За время ожидания в голове прокручивались самые страшные варианты, воспалённый мозг подкидывал всё новые ужасающие фантазии. Если бы он мог, то молился бы. Но Феликс всю жизнь провёл в уверенности, что если какой-нибудь бог или боги и существуют, то таким людям, как он, нечего ждать от них хорошего. И разве он мало получил доказательств своей правоты?

Но кошмар закончился. Он испытал ещё один приступ совсем иного страха, когда увидел Ингу, колотящуюся в истерике с совершенно невменяемым видом. Однако обошлось, она пришла в себя, даже успокоительных не понадобилось. Сейчас они поедут домой, она выпьет чаю с пустырником и окончательно отойдёт от пережитого…

— Феликс, времени нет! — Молотов, до этого отдававший распоряжения сотрудникам, повернулся в их сторону.

Всё-таки друг. А он в чём только не подозревал. Если бы не правильная реакция Глеба, ад для них с Ингой сейчас бы только начался.

— Наобнимаетесь дома, — устало и чуть недовольно бросил начальник охраны, подойдя ближе. — Исполнителей взяли. Я сейчас с ними туда, где собирались держать Зеленцову. Будем надеяться, тут тоже всё пройдёт, как надо, и заказчик явится. А ты разруливай здесь. Администрация и полиция уже всполошились; чтобы обошлось без лишнего шума, надо быстро подсуетиться.

Феликс кивнул и с тревогой посмотрел на Ингу. За всепоглощающей радостью он ненадолго упустил из виду, что ничего ещё не закончено, и впереди у них с Молотовым немало напряжённых часов. Дело нужно довести до конца, и конечно, нельзя допустить, чтобы информация о сегодняшнем вечере просочилась в газеты, или чтобы официальные органы начали расследование по поводу погони и перестрелки.

А Ингу придётся отправить домой с водителем и парой человек охраны. Не хочется, конечно. Но опасность для неё миновала. Это главное, а об остальном они ещё успеют поговорить. Сейчас самое важное — всё закончить.

Инга подняла голову, уловив часть разговора.

— Нам придётся ещё что-то делать?

Феликс погладил её по щеке.

— Не тебе. Ты сейчас поедешь домой. Отдохни и ни о чём больше не волнуйся, хорошо? Ложись спать.

— А ты?

— Я вернусь позже.

Инга чуть напряглась, даже отстранилась — едва уловимый порыв, но стоя так близко, невозможно не заметить. Взглянула с непониманием и тенью обиды.

— Ты сейчас бросишь меня одну?

Чёрт! Если бы он мог сделать иначе! Но как ей в такую минуту объяснить, что это необходимость? Тем более объяснить быстро, потому что действительно каждая минута на счету.

— У меня есть дела, Инга. Неотложные. Позже всё обсудим.

Феликс обернулся, выискивая взглядом, кому бы поручить отвезти Ингу, но она снова окликнула:

— Феликс! Неужели ты не можешь… То есть, я понимаю, но у тебя ведь столько людей… Неужели сегодня нельзя обойтись?.. Побудь сегодня со мной.

Инга ещё никогда ни о чём не просила. И сейчас это лучше всего заставило понять, насколько ей нужна поддержка. Близость, тепло, сочувствие. Оно и понятно. Всё, что ей сегодня пришлось пережить, и для видавшего виды человека не прошло бы совсем без последствий, что уж говорить о хрупкой юной девушке. Какой бы храброй и стойкой она ни была.