Катя Абель - Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа

Я не защищаюсь. Я просто пишу, как чувствую.

Но вспомнилось вдруг мое одиночное возвращение. Ты мне тут сейчас говоришь, что будешь со мной, а сам нисколько мной не дорожишь…

«А кто меня одну отпустил в ночь, не заботясь, что дальше со мною будет? Тебе на меня все равно…»

«Ты обидно от меня уходила».

Обидно ему, значит…

«Ты обижаешься, а я до дома могла не доехать».

«А я думал, ты вернешься».

Да, конечно. Погуляю в ночи вокруг твоего дома и вернусь. Как собачка.

«Нет, если я ухожу одна в ночь, я не возвращаюсь»

«Ну вот, видишь… А может – зря?»

«Нет, не зря. Я ухожу, когда оставаться дальше уже невозможно».

«Да зачем ты так… Гонишь. А у меня к тебе тепло только… Но! как хочешь! не хочу навязываться – досвидос».

Господи, опять детский сад… А главное, я уже целиком погружена в эти страсти.

«Ты спрашиваешь, почему я защищаюсь. Потому что всем на меня все равно».

Ответа не пришло

Позвонил Миша, и позвал на свидание. Я надела своё новое красивое пальто, встретила его после съемок, и мы пошли в кино. Вернее, сначала мы пошли в ресторан. А потом в кино. А потом опять в ресторан. И разговаривали до пяти утра. Потом он повёз меня домой, и мы целовались у моего подъезда. А потом он поехал к себе, а я пошла спать одна.

«Я больше ничего не доказываю. Жизнь одна, и для того, чтобы положить ее на войну с невежеством, нужно иметь психику декабриста. Или хотя бы жены декабриста. А я – обыватель, проживающий свою частную биографию. И желающий прожить её без споров до хрипоты и прыжков по баррикадам. И втянуть себя в эти дрязги не дам.

И с годами круг все уже, а критерии выбора собеседников все жестче».

Автор мне неизвестен.

Прислала письмом ему на почту цитату неизвестного мне автора, как продолжение нашего давнего разговора о вмешательстве и невмешательстве, о гражданской активности и личностном суверенитете. Он был в Москве.

На следующее утро откликнулся смс:

«Приехал! И был обрадован pismom Вашим – thanks, шо не забываете!»

Я спала.

«Спишь, теплыша?..))»

Тут я уже дошла с полузакрытыми глазами до телефона, прочитала и разулыбалась от нежности.

«Сплю:) Милый, я еще чуть-чуточку посплю:)»

«Спи, мой хороший… Спи, девочка… Чмок везде…»

«И я тебя чмок:)»

Еще немножко и я напишу «Люблю тебя»… Конечно, застал врасплох, с постели, сонную, накрыл ласковой волной, я и поплыла от благодарности… Много ли сердцу одинокому надо…

«Здравствуй, милый:)»

Пишу ему сама через час. Я проснулась, умылась, пришла в себя, но все еще нахожусь в лучах согревшего меня утром солнца…

«Я увижу тебя сегодня?»

Нет, мой хороший, не увидишь. Кто сценарий за меня писать будет?

«Завтра:) Сегодня работаю целый день».

«Это грустно, Kat…»

«Я тоже скучаю:)»

Прошло три часа. Я работаю. Периодически улыбаюсь натянутой между нами ниточке. «девочка…», «мой хороший…», «чмок везде…» Надо же, какие нежности… Представляю себе это «везде»…

Телефон отзывается на мои мысли новым сообщением:

«Ну не молчи, а?»

«Вспоминаю твои утренние сообщения, улыбаюсь:)»

Ответ не приходит. Занят, наверное. Но мне уже этого мало, мне уже хочется большего.

«Как у тебя денечек?»

Ответа нет. Я жду. Ответа нет. Ответа нет час, ответа нет два, ответа нет целый день. Довольно неприятно, когда тебе не отвечают на заданный вопрос. Довольно неприятно, когда на гребне бархатной волны тебя впечатывают в бетонный столб равнодушия.

Часов в восемь вечера пишу ему:

«Плохо, когда ты не отвечаешь на мои сообщения».

Так у нас с вами ничего не получится, знаменитость. Ни любви, ни дружбы.

Ответа нет. День закончился.

Нет вестей все следующее утро.

Я голову сломала на вопросе: что произошло? Откуда вдруг бетонный столб? Где? Что? Чем обидела? Что там ему про меня наговорили? Кто посмел?…

А что, собственно, голову ломать? Пусть сам выскажется…

«Может, ты расскажешь, что случилось?»

Ответ приходит через три часа. За это время я девятнадцать раз успела мысленно послать его на фиг.

«Где?..»

Что «где»? Отдыхайте, знаменитость, с вашей скоростной реакцией. Не отвечаю.

«Не понял?.. Ты мне смс?»

Раздражает меня.

«Четыре смс».

«Нехорошо себя чувствую слегка…»

А вот не надо, Катенька, связываться с возрастными дяденьками. У них, когда давление подскакивает, им не до нежностей. А еще прихватывает сердце, мучает радикулит и отдышка. Выздоравливайте, знаменитость, я не буду вам мешать.

Следующим утром, в половине десятого приходит:

«Как ты?»

Я дошлепала босиком до телефона, взяла его с собой в постель, но отвечать не стала. Отвечать – это просыпаться. А просыпаться – после вчерашнего – много чести. Через сорок минут пришло новое сообщение:

«А ты чего молчишь?»

Какая детская непосредственность. Тут уже пришлось проснуться.

Некрасиво не отвечать на два сообщения подряд.

«Спала…»

Лежу, улыбаюсь с закрытыми глазами: все-таки он волнуется там насчет меня.

Думаю о нём. Был бы сейчас рядом, я бы обняла его крепко, уткнулась бы ему в плечо лицом, и мы бы так лежали долго-долго.

Никакого секса. Просто обняться.

Набиваю в полглаза по кнопкам:

«Ты по мне скучаешь?..»

Тут же приходит:

«Да!.. И даже снишься…»

Я прячу нос под одеяло, плыву от любви и нежности… Новое сообщение:

«Sexy совсем… Тебе неприятно это?..»

Отвечаю:

«Приятно:)»

Я не знаю, приятно ли мне, что я снюсь знаменитости голой, но мне приятно, что я снюсь знаменитости.

«Чмок тебя!. Везде!»

Прям вот так уж и везде!

«И я тебя целую:)» – отвечаю ему.

«А когда ж?…»

Все, хватит ужом вертеться. Конец динамо.

«Завтра я приеду в театр, а после выпьем с тобой вина и поговорим об Альмодоваре, которого я два дня назад посмотрела»

Он так ругал последний фильм Альмодовара, а я посмотрела его с Мишей, и мне он очень понравился.

«Как скажешь!»

Никакого секса, знаменитость, только вино и интеллектуальные разговоры.

У меня тут Миша без секса после кино остался, хотя всё к тому располагало: и количество выпитого вина и поцелуи в пять утра.

Не пустила, домой отправила.

Езжай, говорю, к жене и детям, нечего тут со мной в пять утра целоваться.

Не хочу я. Не могу.

Я не хочу больше романов с женатыми мужчинами.

Миша ведет себя безупречно.

Я чувствую себя рядом с ним настоящей принцессой. Ему нравится во мне всё: от родинки на щеке до кончиков моих пальцев, он неустанно об этом говорит и смотрит с абсолютным обожанием.

– Наконец-то, – сообщаю Яне по телефону, – хоть один умный мужчина на моём пути. Всё ведь просто, как дважды два: дай почувствовать женщине рядом с тобой себя королевой, и она не сможет без тебя обходиться. У меня выработалась потребность, чтобы на меня смотрели так, как смотрит Миша. Я не говорю уже о том, что он не жалеет денег, мы за ночь прогуливаем какие-то невероятные суммы: выполняется любой каприз, надо только показать пальцем. Эх, Яна, не был бы он женат, какой бы это был красивый роман…

Я иду по улице с тяжёлыми пакетами, возвращаюсь домой из магазина. В кармане джинсов пиликает телефон. Я обожаю эту светлую лаконичную трель, она оповещает меня о том, что знаменитость думает обо мне. Пакеты ставлю на асфальт, лезу в карман за телефоном, читаю новое сообщение:

«А чего ты делаешь?»

Стою посреди улицы, набираю ответ. Прохожие обтекают меня с двух сторон.

«Заплатила кредит, купила еды, иду домой, работать. Думаю о тебе. А ты?»

«Тебе пишу, хочу тебя видеть, слышать, обнимать!»

Ой, ну всё. Прямо роман-роман. Стою, счастливо улыбаясь в пространство.

«И я:)»

«Ждать?..»

Ну, ведь договорились уже: завтра…

«Завтра. Мне и так из-за тебя работать трудно»

Сценарий пишется мучительно. Из последних сил. Все мысли – о знаменитости.

«А мне как…»

«Тебе – не верю, что трудно: ты органичен ВСЕГДА…:)»

«Не к Вам!»

Работать, Катя, садись работать. Если завтра ты хочешь пить вино со знаменитостью, тебе сегодня надо еще написать как минимум семь страниц.

На следующее утро сообщения не было. В начале двенадцатого я, разочарованная, написала сама.

«Нет утреннего привета? А мне так сладко просыпается от твоих сообщений… Здравствуй, милый:)»

«Здравствуй, милая моя».

Вот мы, женщины, конечно, падки на слова. Чуть-чуть нас по голове погладишь, найдёшь пару нужных оборотов – «девочка», «теплыша», «мой хороший» – плюс регулярность переписки – и всё уже, мы в зависимости… Мужчины, подсказываю вам безупречную тактику. Настойчивая ежедневная атака, а потом – хлоп! – внезапное молчание. Пропадите на пару дней. Без объявления войны. И всё, женщина тут же сама к вам стучится: а что случилось, милый, а что, ты меня больше не любишь…?

И тишина. А мы вроде бы вчера договорились о встрече. И что?

А ничего. Я решила жить по плану, составленному вчера. А по плану у меня был маникюр на другом конце города, и затем приезд в театр – под вечер, чтобы репетиция к концу подходила…

Пара красивых проходок перед Иваном Кузнецовым, чтобы заплакал от того, какая я прекрасная, потом ужин со знаменитостью в каком-нибудь близлежащем ресторане. А потом – по домам. Хороший такой план был, я решила его придерживаться.

Поехала на маникюр. На метро – час пути.

От метро до салона оказалось полчаса ходьбы.

Район – отвратительный, на самом краю города. Занесла меня туда нелегкая: в салоне обещали хорошую скидку на дорогую французскую процедуру.

На пути к красоте люди перестали мне попадаться минут через двадцать после выхода из метро. Расстояние между угрюмыми многоэтажками с каждым новым перекрестком увеличивалось: местность данная была обжита людьми слабо, а может, и вовсе, судя по невостребованности, для нормальной жизни была непригодна.

Быстро темнело. Все семь ветров продули меня насквозь, лицо горело, волосы метались по сторонам. Стало ясно, что, если идти мне обратно этой дорогой и этой погодой, не так уж горько заплачет Иван Кузнецов от досады, что я – такая красивая… Разве что маникюр французский выручит.

Телефон из сумки возвестил о приходе нового сообщения. Я с радостным волнением стала искать его, перебирая озябшими пальцами всю дребедень, что постоянно ношу с собой.

Сообщение было от Миши. Знаменитость молчала.

Миша горячо приглашал меня на очередное свидание.

По вчерашней договоренности в моем плане, несмотря на отсутствие вестей, все еще стоял вечер со знаменитостью. Я натыкала кнопочками Мише какой-то левый ответ, и зашагала по темноте дальше, прячась в высокий воротник от октябрьской дряни, моросящей мне по лицу.

Салон находился в последнем подъезде последнего дома, за которым простирались хмурые пустыри. В очередной раз отметив, как удачно у меня получается экономить, я нажала на кнопку звонка рядом с дверью.

Маникюр мне делали три часа. Я в своём плане закладывала на него втрое меньше. Когда вышла из салона, тьма стояла уже непроглядная. В театр ехать не хотелось. Хотелось тепла, вина и доброго взгляда знаменитости.

Так как мы вчера не единожды обговаривали нашу встречу, я, несмотря на то, что инициатива от него сегодня не поступала, не считала возможным ее переносить.

«А во сколько примерно ты планируешь освободиться сегодня?» – спросила его, послав сообщение во время маникюра.