Катя Абель - Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа

– Можно, – говорю Яне, – шарахнуть по этому браку из пушки. Ну, то есть, просто прийти и сказать: «Здравствуйте, я любовница вашего мужа. Давайте познакомимся». Но на этой бомбе подорвутся все. И неизвестно заранее, кто в итоге останется жив.

Яна куксится: что-то ей как-то не очень… Я продолжаю.

Можно на амбразуру самой не кидаться. А запустить казачка. Например, меня. Я пишу ей в интернете, благо мы знаем её страницу: «Здравствуйте, Мария. Так как меня достало окружающее блядство, и хочется, чтобы каждое тайное стало наконец-таки явным, спешу сообщить, что ваш муж уже два года имеет любовницу, которой снимает квартиру и подарил шикарную машину. Кроме того, всё это время держит ее на полном обеспечении». Собственно, бомба та же, только ты тут как бы ни при чём. В этом случае мы стреляем не из пушки, а просто берем большое ядро и с размахом пробиваем ей голову. Человеку, который, в общем-то, ничем перед нами не провинился.

– Нет, – говорит Яна, – я не могу пробивать голову человеку, который ничем передо мной не провинился. Я вообще никому не хочу пробивать голову.

– Тогда есть более долгий способ: изводить её по мелочам, – предлагаю я, – Цеплять свои волосы к его свитеру, ставить засосы на шее, оставлять следы губной помады на рубашке. Процесс нудный, но время работает на результат. Если она – умная женщина, устраивать на этот счет разборки не будет: и так знает, с кем живет. Но уровень раздражения, недоверия и брезгливости будет с каждым днём повышаться. Начнутся ссоры по мелочам, скандалы на пустом месте, бойкоты. И в конце концов крышка слетит с этой булькающей кастрюли, варево перельётся через край. Этот способ самый подлый, но и самый для тебя безопасный: ты – хорошая, жена – сука остервенелая. И, когда в очередной раз он сбежит из дома, мы знаем адрес, где он остановится.

Яна молчит. Обдумывает способ.

– Только учти, что в этом случае ты будешь дрянью отменной. Ты будешь медленно и верно доводить незнакомого тебе человека до нервного срыва, она перестанет спать, перестанет есть, начнет кидаться собакой бешеной по каждому поводу, будет уродовать не только свой брак, но и психику своих детей…

Яна недовольно пыхтит. Издаёт протестующие звуки. Этот способ ей тоже не нравится.

Ну, и последний вариант. Самый мирный. Роди ему ребёнка.

Однажды, будучи под действием алкоголя, он спросил у нее, готова ли она забеременеть. Яна замялась, хотя уже сто раз между нами эта готовность обговаривалась, и пропустила момент. Теперь – по уму – надо вернуть его к тому разговору. Пусть это будет первым шагом к изменению ситуации. Но Яна боится шагать. Ситуация остается неизменной.

В моей голове закончились варианты и способы. Все они рассмотрены и выброшены на помойку. Ну, может быть, за исключением рождения ребёнка нам ничего не подходит. Мы – высокоморальные барышни. И хотим, чтобы нам самим от самих себя противно не было. Мы никому не будем стрелять в голову, ни по кому не будем палить из пушки, и ставить подленькие подножки тоже отказываемся. И Яне, и мне это ясно.

«Подножки – удел карликов» – сказал Станислав Ежи Лец, а мы с Яной себя карликами не считаем.

Просто надо как-то создавать перспективу, рисовать иллюзию счастливого завтра, потому, что если знаешь, что впереди – крах, хочется броситься под поезд.

– Янка, – кричу я ей в трубку, – не падай духом! Вон Наоми Кэмбел увела миллиардера Доронина из семьи, а Доронин – это тебе не просто так! Жена ни за какие коврижки его не отдала бы! Значит, они всё-таки уходят! Сами! Значит, и у тебя есть шанс!

Шанс – это всегда дыхание, шанс – это пространство для жизни.

Я сама на шансы не рассчитываю. Я любимого через два месяца домой провожаю. Через два месяца у меня любимого не будет.

***

Когда я слышу от кого-нибудь фразу вроде «Боже, скорей бы уж лето!», мне хочется кричать: «Не подгоняйте время! Не крадите его у меня! Пусть дни будут длинными, а зима – долгой…» Я не хочу ваших перемен.

У Яны есть подруга со школьных времен Оля. Оля – хрупкая девочка, с тонкой костью и большими глазами – закрутила роман с женатым мужчиной. Вернее, закрутила не она, а женатый мужчина.

Они познакомились по работе, он был клиентом компании, в которой работает Оля, или пытался сотрудничать, я точно не помню. Увидел Олю и потерял голову.

Но голову потерял по-умному: проявив удивительную выдержку, выработал целую систему захвата. Будучи совсем не красавцем, но обладая незаурядным интеллектом, обаянием, и силой воли, он прежде всего стал Оле другом. Более того, он стал необходимым другом. Поверенным её сердечных тайн, которому всё-всё можно рассказать.

Ни на чем не настаивая, довольствуясь детскими поцелуями в щеку, он приучил Олю к мысли, что в любой момент она может рассчитывать на его помощь. Даже в самых мелочах. Начиная с того, где найти лучшего врача для бабушки, заканчивая вопросом, как скоротать время, если не приехала на встречу подружка. При этом наличие жены и пятилетней дочки этой дружбе никак не мешало.

Дружба закончилась в тот момент, когда спустя полгода Женя признался Оле в любви. И Оля после этого признания, проплакав всю ночь от раздирающих ее противоречий, поняла, что влюбилась сама.

Дальше начался роман. Сумбурный, дёрганый, но очень страстный.

Через год Оля поняла, что больше не может быть женщиной по ту сторону морали.

Не хочет жить двойными стандартами, а хочет свою семью и своего ребёнка. И чтобы не было стыдно за это перед людьми.

Оля сказала Жене, что больше не может быть его любовницей, пока он остается женат.

Женя взял себе месяц на размышление.

Месяц они не встречались.

Целый месяц Оля сходила с ума от неизвестности: бросил ли её Женя, или все-таки будет с ней. Не ела, худела, стала совсем прозрачной.

Через месяц – день в день, ровно в установленную дату – Женя позвонил. Сказал, что всё решил, он уходит из дома.

Они встретились в кафе. Держась за руки, признались друг другу как ужасно, как трудно прожили этот месяц, и решили никогда больше не расставаться.

Женя дал Оле деньги и попросил подобрать им съёмную квартиру, где они будут жить счастливо и дружно. Сам же пообещал все рассказать жене и приехать к Оле свободным мужчиной. Договорились увидеться следующим вечером.

Весь день Оля потратила на переговоры с агентами. Квартира нашлась, в ней было всё для красивой и уютной жизни, осталось только, чтобы её посмотрел и одобрил Женя.

Женя позвонил утром и сказал, что поговорил с женой.

Он сообщил ей, что вот уже год он любит женщину по имени Оля и принял решение отныне жить с ней. Тем не менее, дочка не должна страдать от того, что её родители расстаются, он всегда будет для неё папой, и чуть позже, когда всё уляжется, они договорятся о времени, на которое он будет забирать её к себе.

Жена плакала. Кричала. Обвиняла его в предательстве. Умоляла не уходить. Проклинала. Потом опять плакала. Но ни разу не использовала дочку в качестве шантажного аргумента. Права Жени на участие в жизни ребёнка ни на секунду не подвергались сомнению.

Женя наскоро собрал чемодан и ушёл из квартиры.

Потом он позвонил Оле. Сказал, что всё в порядке, теперь он будет с ней.

Оля поехала в ту квартиру, где они скоро будут жить вместе, если квартира Жене понравится. Оля не сомневалась в этом, потому что квартира была замечательной.

В восемь вечера, как они договаривались, Женя не приехал. Не приехал он и в девять. И в десять часов его тоже не было. Телефон его не отвечал или находился вне зоны действия сети.

В десять часов Оля отдала ключи не увиденной Женей квартиры агенту и отправилась домой. По пути она позвонила Яне и попросила приехать.

Когда Яна её увидела, то всерьез растерялась. Оля в слезах кружила по маленькой кухне, заламывая от отчаяния руки, и твердила только о том, что Женя её бросил. Перепуганная насмерть поведением дочки Олина мама Яне страшно обрадовалась.

Яна просидела с плачущей Олей всю ночь. В двенадцать позвонил Женя. Он сказал, что, уйдя от жены, не поехал на работу, а весь день бродил по городу, не зная, куда ему деться. Он всё обдумал, всё взвесил, ему очень жаль. Но он понял, что не может уйти. Не может оставить дочку. Всё что угодно, говорил Женя, но только он не может бросить ребенка. Он очень любит Олю. Оля – самое светлое и чистое, что было в его жизни. Он понимает, какую страшную боль он ей причиняет. И понимает, что ему нет прощения. Но он очень любит свою дочку. И останется с ней.

Больше они не встречались.

Через год Женя развелся. Жена не смогла простить его предательства, полгода они мучились друг с другом, пытаясь забыть о случившемся, а потом она встретила другого мужчину, поверила ему и ушла вместе с дочкой от Жени.

Женя переживал очень сильно. Он навел у Яны справки об Оле и узнал, что Оля ждёт ребенка от своего давнего приятеля, знакомого по детскому лагерю, который не растерялся и оказался рядом в важную для Оли минуту.

Сам Женя, промаявшись в одиночестве еще около года, встретил сумасбродную девицу, закатывающую скандалы, телефонные истерики и сцены ревности, но прилипшую к нему так крепко, что избавиться от неё оказалось невозможным. Проще было оставить рядом. Он и оставил. Девица, не растерявшись, забеременела, рассорила Женю с его старыми друзьями и вышла за него замуж. Собственно, так заканчивается история романа Иры и Жени, и начинаются три новые истории.

Добавить хочется последнее. С дочкой Женю никогда не разлучали, подросшая Полина с комфортом курсирует между домами обоих родителей, получая от каждого повышенное внимание, вероятно по причине чувства вины, которые испытывают оба за то, что оставили девочку без полноценной семьи. Полина купается в помноженных надвое любви и заботе и чувствует себя абсолютно счастливым ребёнком.

Я хочу лежать, прислонившись щекой к твоему животу.

Просто лежать рядом. Наверху – сердце, твои чувства, твоя радость, твои обиды, твоя боль. Внизу – твоя любовь ко мне. Посредине – живот – твоя жизнь, её центр. Я хочу лежать, прислонившись щекой к твоему животу.

Я не могу с тобой рядом спать. Вообще. Я лежу почти всю ночь без сна, иногда накрываемая дремотной дымкой. Звуки будильника для меня – спасение.

Ты тоже долго не спишь.

Все мои мужчины до тебя – не имели с этим проблем. Они поворачивались на бок, прижимали меня к себе, и через минуту дышали мне в ухо спокойным здоровым сном. Ты рядом со мной спишь трудно. Я это знаю, я это слышу. Мы с тобой – такие разные, зачастую противоположные, в чём-то оказываемся похожими. В чуткости к другому полю. К эмоциональной переполненности. К электричеству, которым заряжен воздух.

Я лежу к тебе спиной, с закрытыми глазами, спрятавшись в подушку, чувствую твою руку на плече, и повторяю про себя: как же я тебя люблю, как я люблю тебя, пусть у тебя всё будет хорошо, Господи, помоги ему, пусть у него всё будет хорошо… Ты не можешь заснуть, когда рядом пульсирует такой источник энергии, и я насильно глушу свои мысли: не думай, не думай, молчи, дай человеку поспать, он так устаёт…

И тогда ты засыпаешь.

Я думаю о том, как же хорошо, что Иван Кузнецов кинул меня через колено. Пойти спасибо ему что ли сказать?

Ведь если бы не кинул, если бы, не дай Бог, решил бы оставить подле себя, параллельно с женой, ведь осталась бы! И мучилась бы как последняя дура. И не было бы у меня никакого любимого. С которым мучаюсь, как последняя дура.

Но не испытала бы я всё это полноводье чувств – от эмоциональной эйфории до физического ощущения полноты бытия. Ибо кто такой Иван Кузнецов против моего любимого? Пацан желторотый. А если бы не зацепил меня Ваня примитивными своими уловками врождённого ловеласа, я не ушла бы из театра. И снова – не было бы любимого. Потому как – не той мой любимый наружности и возрастной категории, чтобы роман с ним крутить на работе, забыв обо всём и обо всех. Не хватило бы у него на меня аргументов. Только в подбитом состоянии, в котором я находилась после Ивана, можно было меня в тот момент получить.

Спасибо тебе, Ваня, что кинул меня через колено.

Я знала, что она приедет в Петербург. У неё здесь – съёмки на месяц. У моего любимого рядом с ней – два съёмочных дня.

Смешно мне заморачиваться по этому поводу: она ведь москвичка, они в любой момент могут встретиться, им для этого не нужен Питер… И всё же, и всё же…

Он сказал мне о ней, когда мы ссорились. Лепили в сообщениях по морде друг другу чем придется. Я ему – про Кузнецова, он мне – про Эльзу Бриус. «За-за? О, За-зу не трогай, За-за – моя давняя подружка!»