– Спасибо, не надо, – пропищала Галина Аркадьевна, теряя последние капли самообладания. С Сашкой она боролась легко, а с этим лешим как?

    – Ну, пожалуй, начнем обход, – хлопнув в ладоши и смачно потерев их друг о друга, заявил Федор Иванович. – Комнат сколько?

    – Извините, мне надо позвонить, – вцепившись в полотенце, Галина Аркадьевна вылетела из кухни. Где Света? Опять шляется по магазинам?! А денежки-то скоро закончатся! Есть ли шансы вернуть Сашку обратно или исправить ужасающую ситуацию? И как водить по комнатам, если там постояльцы?

    Тыкая дрожащим пальцем в кнопки, Галина Аркадьевна мужественно старалась не упасть в обморок.

    – Света? Света! Где ты? Приезжай немедленно! Какое еще платье? Скоро мы вообще без штанов останемся…

    Проводив взглядом Галину Аркадьевну, Федор Иванович усмехнулся в бороду, встал и осторожно на цыпочках пробрался в гостиную. Из глубины дома до него донеслись переполненные паникой слова и он, удовлетворенно кивнув, бесшумно вышел на улицу.

    Главное, она не стала звонить Саше. Вряд ли она будет это делать, пока не придумает, как себя грамотно вести, да и если позвонит – пусть…

    Представляя, как Галина Аркадьевна будет извиваться угрем, стараясь умаслить Сашеньку, Федор Иванович открыл калитку. Если придется, он потом все объяснит своей девчушке, наверное, она его поругает немного, но потом простит. Ну не мог он поступить иначе, не мог.

    «Я, конечно, плохой, – опять журил и оправдывал себя Федор Иванович, – но пошалить-то можно!..»

    Улыбнувшись, он с чувством выполненного долга зашагал в деревню к Машеньке, к своей Машеньке. К женщине, которую он безумно любит, которую обязательно сделает самой счастливой на свете!

    Он поднял голову, посмотрел на узорчатые верхушки деревьев и громко на весь лес крикнул:

    – Эх, понимать же надо!!!


* * *


    Марина неторопливо перелистывала свежий номер журнала. Читатель его сможет купить только завтра, а вот у нее он уже на столе. Удачные фотографии, хорошо подобранная цветовая гамма, статья о правильном питании, интервью с продюсером начинающей певицы, дневник девушки Александры… Саши…

    – Замечательно, – проведя ладонью по гладкой странице, произнесла Марина. – За-ме-ча-тель-но.

    Она достала из ящика два предыдущих номера и большой белый конверт…


* * *


    Перелопатив кучу материала, Сергей так и не смог отыскать нужную информацию, к тому же никак не удавалось выстроить текст так, чтобы один абзац цеплялся за другой, интригуя и подталкивая вперед – работа не клеилась. Две встречи он отложил и, засев дома с ноутбуком, пытался закончить зависшие статьи и подогнать к срокам новые, но чем дальше, тем больше раздражала эта рутина.

    На приготовление завтраков, обедов и ужинов он не отвлекался, заказывал пиццу и суши на дом – неплохо и в холодильнике к тому же имеется пиво.

    Вчера звонила Ника, разговор получился никакой: она весело журчала об очередной вечеринке в клубе и о командировке в сопровождении владельца крупного модельного агентства, он вежливо слушал и смутно понимал, о чем вообще речь. Оборвалась связующая нить, и теперь жизнь Ники казалась малоинтересной и чужой. На какой-то момент Сергей задумался – а не обида ли в нем говорит, но такое предположение показалось забавным, и он перестал задаваться вопросами. В конце концов – ему все равно.

    Уже в среду затворничество надоело, и во второй половине дня он решил прогуляться. Съездил в книжный, заскочил на автомойку, а затем в продуктовый магазин, но потом, вернувшись, вновь засел за статьи – куски ранее написанного продолжали не складываться в единое целое.

    Звонок вырвал Сергея из болота раздражения, и он пошел открывать дверь. Если учесть, что никакую доставку он не заказывал и в гости никого не ждал, вопрос: «кого принесло?» был очень уместен.

    А принесло неряшливого парнишку-курьера, который, протянув объемный конверт, выклянчил чаевые и вполне удовлетворенный ускакал вниз, перепрыгивая через ступеньку.

    Сергей плюхнул конверт на стол и посмотрел на него с равнодушием. Опять какая-нибудь реклама – пластиковые окна, Интернет, каталог одежды или иная дребедень. Отправитель не указан, из ориентиров – только его собственный адрес.

    Оторвав край конверта, он вынул три номера журнала «Артэль» и удивленно приподнял брови – с чего бы ему получать такие подарки? Потом он попытался вспомнить, а не договаривался ли он о чем-нибудь с Белозерцевым, но потом заметил, что из каждого журнала торчит маленькая закладка-липучка.

    Сергей открыл первый номер на заложенной странице. Глаза профессионально сфотографировали разворот, а затем побежали по строчкам.

    «Поймал он меня около оврага, я только успела заметить, что топор он в руке больше не держит…»

    «Он мне чаю налил – вкусного, горячего…»

    «Я до сих пор не представляю, кто он…»

    Она писала о нем.

    Саша.

    «Он мало разговаривал и хмурился. Спросил – не дует ли мне, а то можно закрыть окно…»

    «У него лицо такое… открытое, глаза серые, волосы очень коротко стриженные – черные. Свитер на нем тоже был черный…»

    О нем.

    Ощущения были странные – приятная невесомость. Он точно вновь оказался рядом с ней, протянул руку, и она положила в его ладонь свою. И он крепко сжал ее пальцы, чтобы не убежала, не исчезла…

    Второй журнал.

    Третий…

    «…я все думала, когда же это случилось? Может, в лесу? Но нет, я тогда так перепугалась! Наверное, утром, на следующий день, только я этого не поняла… А может, когда я увидела его в редакции… нет, все же в лесу…»

    «…он рядом и сердце перестает биться – правда, правда! Бум – и тишина. Каждый раз я стараюсь взять себя в руки, но не получается…»

    «…бал для меня очень много значил, я никогда не была на таких мероприятиях и никогда не надевала такое платье. Это настоящее волшебство – красивое, музыкальное. С одной стороны, я боялась оказаться среди незнакомых людей… ну, я бы не так ела, не так танцевала, не то говорила и вообще… но, с другой стороны, я могла увидеть Сергея. И даже могла с ним поговорить… ну-у-у, о чем-нибудь. А если бы он пригласил меня на танец, я бы стала самой счастливой на свете…»

    – Я пригласил тебя на танец, – тихо произнес Сергей и улыбнулся.

    «…он пригласил меня на танец! Это был вальс. Очень красивая музыка и он совсем близко! Кажется, я ни разу не наступила ему на ногу…»

    – Ни разу.

    «…мы немного поговорили и пошли смотреть картины. Щеки у меня горели, надеюсь, он ничего такого не заметил…»

    – Прости, но я заметил.

    «…он особенный и когда дотрагивается, у меня в животе становится горячо…»

    – Сейчас ты меня смутила.

    Сергей положил журнал на стол.

    Тогда на балу он на секунду задался вопросом: а как здесь оказалась Саша? Пригласительный билет – дорогое удовольствие, и представить, что Белозерцев подарил его новому сотруднику, который еще и месяца не проработал – невозможно. Но вопрос улетел в даль…

    А все, оказывается, очень просто. Самое обыкновенное реалити-шоу на страницах журнала… «Молодец, Андрюха… стратег, тактик… Фокина, наверное, теперь спит спокойно…». Сергей выдвинул стул и сел. Только с героиней вы переборщили… перестарались – поймали бабочку и сунули между страниц, странно, что грузом не придавили…

    «Да я и сам хорош…» Он покосился на ровные строчки печатных букв и вновь улыбнулся. В животе у нее горячо… с ума можно сойти.

    Сергей взял мобильник и набрал номер Белозерцева (это же он прислал журналы – кто же еще…), но на вызов ответа не последовало – длинные гудки и обрывистый звук «кляк-кляк». Ладно, он дозвонится позже.

    «…я все думала, когда же это случилось? Может, в лесу?»

    А когда же это случилось с ним? И случилось ли? Сидел же в четырех стенах, ел пиццу, работал и почти не думал о ней. Почти…

    «…он особенный…»

    «Да уж… знала бы ты, чего я хочу…»

Глава 23

Липкий листочек счастья

    Кажется, стопка бумаг на ее столе никогда не растает. Марина отъехала в кресле немного назад, положила ногу на ногу и с сожалением посмотрела на пустой пластиковый стаканчик. Когда-то она получала настоящее удовольствие от работы, а сейчас превратилась в робота. Даже полюбила пить чай и кофе из одноразовых стаканчиков, хотя можно было завести чашку. Яркую, красивую чашку. Но, увы.

    Четверг, сегодня четверг…

    – Из командировки он вернется завтра…

    Андрей Юрьевич звонил, интересовался рабочими моментами, спрашивал про Сашу, вернее, про ее дневник. Да, все хорошо, все в порядке… До тошноты хорошо.

    Марина поднялась и, двигаясь по периметру кабинета, стала закрывать жалюзи на окнах. Не офис, а аквариум! Нет никакой возможности побыть одной.

    Мобильник в сумочке сначала загудел, а затем запиликал, но она не поспешила ответить на вызов – надоели, все надоели.

    Наконец она взяла трубку. «Сотникова» – определился номер. Вот уж чудо из чудес, последний раз она звонила миллион лет назад.

    – Да.

    – Привет. Как дела?

    – Нормально, – равнодушно ответила Марина.

    – А я через три дня опять лечу в Париж, даже не спрашивай зачем – не скажу, могу только намекнуть, что скоро появится разгромная статья об одном очень известном модельере. Половину своей коллекции он содрал у… Ну, потом узнаешь, – игривый голос Ники на пару секунд смолк и послышался дорожный шум. – Даже десятиминутные пробки меня выводят из равновесия… А ты все сидишь в своей стекляшке? И когда Белозерцев тебя куда-нибудь отправит…

    – Мне и здесь хорошо. – оборвала поток щебета Марина.

    Зачем она позвонила? Болтает, будто лучшая подружка…

    – Это ты зря, хотя, дело твое…

    – Вот именно.

    – О, не обижайся, пожалуйста, кажется, любое упоминание Белозерцева тебя нервирует. И мы обе знаем почему, – Ника хихикнула. – Не могу поверить, что ты не в состоянии его подцепить, у меня таких проблем никогда не было…

    – И поэтому ты в тридцать лет одна, – припечатала Марина.

    – Во-первых, не в тридцать, – отчеканила явно уязвленная Сотникова, – а в двадцать девять, во-вторых, я никогда не бываю одна, в-третьих, у меня есть цель и рано или поздно я своего добьюсь.

    – Удачи.

    Ника помолчала, чем опять удивила Марину. Может быть, ей что-то нужно, но она не знает, как об этом спросить? Похоже на то.

    – Ты давно видела Ермакова? – наконец вызвала истинную причину звонка Ника. Он к Белозерцеву не приезжал?

    – Андрей Юрьевич в командировке, к нему сейчас никто не приезжает.

    – А, понятно, – голос Ники погрустнел. – Ну ладно, не буду тебя отрывать от важных дел. Когда я вернусь, мы могли бы встретиться. Попили бы кофе, назло диетам поели бы пирожных со взбитыми сливками и обсудили бы мужчин. Давненько я этим не занималась, – она засмеялась и кокетливо добавила: – я как раз сейчас познакомилась с одним весьма крутым и симпатичным товарищем. Вернусь, расскажу. Ну все, пока, наконец-то я вырвалась из пробки!

    Марина отправила мобильник в сумочку и устало опустилась в кресло. После разговора остался неприятный осадок, который тяжелым грузом упал на натянутые нервы… Ника может бравировать своей красотой, связями, успешностью, может отвлекаться на яркие картинки жизни, но ей одиноко. «Так же, как и мне одиноко». Глаза Марины заблестели от слез.

    «Крутые и симпатичные товарищи», наверное, приближают к каким-то заветным целям, но совершенно не греют душу, а жить с холодом в груди не каждый сможет.

    – Я не такая, – замотала головой Марина. – Я умею любить, я люблю!

    Да, она счастливая… Да! Она счастливая, потому что рядом с ней – Андрей Юрьевич Белозерцев. Пусть он видит в ней только заместителя, пусть, но он-то для нее так много значит!

    – Я умею любить, – пробормотала Марина, вытирая первую слезу, – и я люблю его глаза, нос, руки… я даже очки его люблю…

    А Ника не умеет – и это весомая разница между ними. И Нику жалко, а ее – Марину, нет, потому что у нее внутри горит огонь и еще какой!

    – Я даже очки его люблю, – повторила Марина и, закрыв лицо руками, беззвучно зарыдала.


* * *


    – Можно? – робко постучав, Сашенька заглянула в кабинет. – Я хотела сказать…

    Она замолчала.

    Ее начальница плакала – вздрагивали плечи, раздавались частые всхлипы, в воздухе дрожали отчаяние и боль.