– …непередаваемо, – решила вклиниться в монолог Гвинейра.

Лукас с энтузиазмом кивнул.

После музыки он начал восхищаться современной литературой, в особенности произведениями Бельвер-Литтона, на что получил от Гвин комментарий «весьма поучительно», а затем перешел к своей любимой теме – живописи. При этом молодой человек восхищался как мифологическими мотивами художников эпохи Ренессанса («Поражающая возвышенность!» – прокомментировала Гвин), так и неповторимой игрой света и тени на полотнах Веласкеса и Гойи.

– Свежо, – сымпровизировала девушка, которая никогда не слышала этих имен.

После двух часов подобной беседы Лукас, похоже, был в восторге от своей невесты, Джеральд неприкрыто зевал от скуки, а Гвинейра думала лишь о том, под каким предлогом можно было уйти из гостиной. В конце концов она приложила кончики пальцев к вискам и с извиняющимся видом посмотрела на мужчин.

– Боюсь, у меня начинает болеть голова. Такая продолжительная поездка верхом, а теперь еще и жар камина… Мне нужно немного подышать свежим воздухом…

Гвинейра поднялась с дивана. Лукас тут же мгновенно вскочил на ноги.

– Конечно, вам следует полежать и отдохнуть перед ужином. Это моя вина! Из-за столь увлекательной беседы мы слишком затянули чаепитие.

– На самом деле я бы с большей радостью прогулялась, – сказала Гвинейра. – Недалеко, только до конюшен и обратно, чтобы заодно посмотреть на свою лошадь.

Клео уже радостно прыгала вокруг хозяйки. Она тоже успела заскучать. Радостный лай овчарки заставил усталого Джеральда оживиться.

– Тебе тоже следует пойти, Лукас, – сказал он сыну. – Покажи мисс Гвин стойла и проследи, чтобы пастухи не одаривали ее похотливыми взглядами.

Лукас, вспыхнув, покосился на отца.

– Я попросил бы не употреблять таких выражений в присутствии леди…

Гвинейра попыталась придать своему лицу смущенное выражение. В действительности ей хотелось найти какой-нибудь предлог, чтобы избавиться от сопровождения Лукаса.

К счастью, молодой человек и сам сомневался в этой затее.

– Не знаю, отец. Тебе не кажется, что такая прогулка выходит за рамки приличия? – спросил он. – Не думаю, что нам с леди Гвинейрой следует идти в конюшню вдвоем, без всякого сопровождения…

Джеральд пренебрежительно фыркнул.

– В конюшнях сейчас, вероятно, не менее людно, чем в пабе! В такую погоду пастухи наверняка сидят там в тепле и играют в карты!

Ближе к вечеру над Киворд-Стейшн начал моросить дождь.

– Именно поэтому мне и не нравится твое предложение, отец. Ведь завтра утром все на ферме будут сплетничать о том, что хозяева, нарушая всякие приличия, уединяются в конюшне, чтобы… – Лукас осекся на полуслове. Похоже, молодому человеку было неприятно от одной только мысли, что он может стать объектом подобных пересудов.

– О, не стоит беспокоиться, я прекрасно справлюсь одна! – быстро сказала Гвинейра. Работников она нисколько не боялась. Девушке удалось добиться уважения пастухов на ферме отца, а значит, удастся и тут. А их грубая речь сейчас была для нее в сотни раз приятнее, чем продолжение возвышенной беседы с таким джентльменом, как Лукас. По дороге в конюшню он, чего доброго, начнет выпытывать у Гвин, каковы ее предпочтения в архитектуре. – Конюшню я тоже найду.

По правде говоря, Гвинейре хотелось послать кого-нибудь из служанок за пальто, однако она предпочла как можно быстрее попрощаться и покинуть гостиную, пока Джеральду не пришло на ум очередное предложение.

– Мне было очень при… приятно поговорить с вами, мистер Лукас, – с улыбкой заверила она будущего супруга. – Увидимся за ужином?

Лукас кивнул и поклонился девушке.

– Разумеется, миледи. Он будет сервирован в столовой через час с лишним.


Гвинейра бежала сквозь дождь. Она старалась не думать, как сейчас выглядит ее шелковое платье. А ведь всего несколько часов назад небо было таким ясным! Но да, дождь здесь тоже был необходим. Без него бы не росла трава. Влажный климат Новой Зеландии прекрасно подходил для выращивания овец, к тому же Гвинейра привыкла к подобной погоде еще в Уэльсе. Правда, там ей не приходилось бегать в элегантных нарядах по грязи; на ферме ее отца все дорожки, ведущие к хозяйственным постройкам, были вымощены булыжником. В Киворд-Стейшн до этого дело еще не дошло: мощеным был лишь подъезд к парадному входу главного здания. Если бы это зависело от Гвинейры, она бы первым делом велела выложить камнем площадку перед конюшнями, а не роскошную, но редко использовавшуюся подъездную аллею. Но у Джеральда, по всей видимости, были другие приоритеты, а у Лукаса и подавно. Молодой Уорден уже наверняка планировал разбить за домом огромный розарий…

Гвинейра обрадовалась, увидев, что внутри конюшни горит яркий свет: пока еще она не знала, где здесь можно найти переносный фонарь. Теперь, когда девушка подошла еще ближе, откуда-то изнутри деревянного здания стали слышны мужские голоса. Очевидно, здесь и в самом деле грелись пастухи.

– Блек-джек, Джеймс! – с радостным смехом закричал один из них. – Выворачивай карманы, дружище! Сегодня я отыграю у тебя твое жалованье.

Нужно поторопиться, пока мужчины не начали играть на что-нибудь другое, подумала Гвинейра, сделала глубокий вдох и толкнула дверь конюшни. Открывшийся ее взору проход вел налево к стойлам, а с правой стороны расширялся, переходя в каретный сарай, где вокруг костра сидели пятеро мужчин. Все они имели довольно грубый вид и мылись в последний раз, скорее всего, еще вчера. Одни из них носили бороды, другие не брились по меньшей мере дня три. У ног высокого стройного мужчины с загоревшим и немного угловатым, но улыбчивым лицом, свернувшись клубочком, лежали три из привезенных Джеральдом овчарок.

Другой мужчина протянул ему бутылку виски.

– Вот, утешься!

Следовательно, это и был Джеймс, который только что проиграл в карты.

Русоволосый богатырь, который снова начал тасовать колоду, случайно поднял глаза и увидел Гвинейру.

– Эй, парни, здесь что, завелись привидения? Обычно я вижу таких красивых леди только после второй бутылки виски!

Мужчины громко рассмеялись.

– Какая все-таки красавица явилась в наш скромный приют! – заплетающимся языком сказал мужчина, который только что протягивал проигравшему бутылку виски. – Просто… просто ангел!

В конюшне раздался новый взрыв смеха.

Гвинейра не знала, что ответить на такой комплимент.

– Ну-ка, угомонитесь, вы совсем ее смутили! – вмешался в разговор самый старший из мужчин, который в это время набивал свою трубку. Очевидно, он был еще трезв. – Это не ангел и не призрак, а юная леди из Англии! Мистер Джеральд привез ее сюда, чтобы она и мистер Лукас… ну вы сами знаете! – Он захихикал.

Гвинейра решила взять инициативу в свои руки.

– Гвинейра Силкхэм, – представилась она. Девушка была готова поздороваться за руку с каждым из работников, но никто из них, похоже, не собирался подниматься со своего места. – Я всего лишь хотела посмотреть на свою лошадь.

Клео тем временем осмотрелась в конюшне, поздоровалась с юными овчарками и, помахивая хвостом, начала бегать от одного мужчины к другому, но затем замерла возле Джеймса, который, ловко нагнувшись, погладил ее по голове.

– А как зовут эту юную леди? Роскошная овчарка! Я уже наслышан о ней, как и о подвигах ее хозяйки при перегоне овец черед Брайдл-Пас. Позвольте представиться, Джеймс МакКензи.

Молодой человек встал и протянул Гвинейре руку. При этом он пристально посмотрел на нее своими большими карими глазами. Волосы незнакомца были почти такого же цвета, что и глаза, густые пряди немного растрепались, как будто он, нервничая, хватался за них во время карточной игры.

– Эй, Джеймс! Можешь даже не пытаться! – поддразнил его один из работников. – Ты же слышал, она принадлежит молодому хозяину!

МакКензи закатил глаза.

– Не слушайте этих негодяев, их манеры хуже, чем у любого аборигена. Тем не менее все они крещеные христиане: Энди Мак-Эрон, Дейв О’Тул, Харди Кеннон и Покер Ливингстон. Последний также весьма недурно играет в блек-джек…

Покером звали русоволосого, Дейвом – мужчину с бутылкой, а Энди – темноволосого крепыша, который выглядел значительно старше первых двоих. Самым молодым из всей компании, похоже, был Харди, который сегодня выпил слишком много виски и, раскинувшись, спал на полу.

– Мне жаль, что мы все уже немного навеселе, – прямодушно сказал МакКензи. – Но когда сам мистер Джеральд посылает бутылку в честь своего возвращения домой…

Гвинейра улыбнулась.

– Ничего страшного. Только потом не забудьте затушить огонь. Не думаю, что мистер Джеральд обрадуется, если в честь его возвращения вы устроите здесь пожар.

Тем временем Клео начала прыгать вокруг МакКензи, который сразу же снова нагнулся, чтобы ее погладить. Гвин вспомнила, что мужчина спрашивал, как зовут овчарку.

– Это Клеопатра Силкхэм. А малышей зовут Дейзи Силкхэм, Дорит Силкхэм, Дина Силкхэм, Дэффи Силкхэм, Даймон Силкхэм и Дансер Силкхэм.

– Ого, значит, мы имеем дело с настоящими аристократами! – с деланным испугом воскликнул Покер. – Теперь нам нужно каждый раз им кланяться? – С этими словами мужчина дружелюбно, но решительно отпихнул от себя Дансера, который уже собирался попробовать на вкус его карты.

– Кланяться вам следовало начать уже тогда, когда сюда привели мою лошадь, – невозмутимо ответила Гвинейра. – Ее родословная намного длиннее, чем у всех нас, вместе взятых.

Джеймс МакКензи засмеялся.

– Надеюсь, мне не нужно каждый раз называть животных их полными именами? – лукаво сверкнув глазами, спросил он.

Во взгляде Гвинейры тоже зажегся плутоватый огонек.

– Что касается Игрэн, то вам придется выяснить это самому, – сказала она. – А вот моя собака совсем не гордая. Она отзывается на имя Клео.

– А на какое имя отзываетесь вы? – спросил МакКензи, с удовольствием, но вовсе не пошло рассматривая фигуру Гвинейры.

Девушка вздрогнула. Она промокла под дождем и теперь начинала мерзнуть. МакКензи сразу же это заметил.

– Подождите, я дам вам что-нибудь. Уже почти лето, но на улице все еще прохладно. – Он потянулся за непромокаемым плащом. – Вот, держите, мисс…

– …Гвин, – сказала Гвинейра. – Большое спасибо. А где сейчас моя лошадь?

Игрэн и Мэдок стояли в чистых стойлах с полными яслями, однако, увидев Гвинейру, кобыла начала нетерпеливо перебирать ногами. Медленная утренняя поездка нисколько не утомила выносливую Игрэн, и ей не терпелось снова оказаться под седлом.

– Мистер МакКензи, – сказала Гвинейра, – завтра утром я бы с радостью объездила свою кобылу, но мистер Джеральд считает, что юной даме неприлично совершать конные прогулки в одиночку. Мне не хотелось бы никого утруждать, но, возможно, вы позволите мне сопровождать вас и ваших людей во время какой-то работы? При осмотре пастбищ, например? Мне также хотелось бы показать вам, как следует тренировать молодых собак. У них хорошие природные способности для работы с овцами, но с помощью пары несложных приемов вам удастся намного улучшить их навыки.

МакКензи с сожалением покачал головой.

– Мы бы, разумеется, с радостью приняли ваше предложение, мисс Гвин. Но на завтра мне уже приказано оседлать двух лошадей для вашей прогулки с мистером Лукасом. Он покажет вам ферму. Это ведь намного лучше, чем объезжать угодья вместе с парой немытых пастухов, не правда ли? – усмехнулся Джеймс.

Гвин растерялась, не зная, что сказать в ответ, и – что еще хуже – она не знала, что думает по этому поводу. Наконец девушка взяла себя в руки.

– Какая приятная новость, – промолвила она.

3

Лукас Уорден был хорошим наездником, хотя верховая езда и не входила в число его любимых занятий. Молодой джентльмен легко и правильно держался в седле, уверенно сжимал в руках поводья и умел удерживать лошадь рядом со своей спутницей, чтобы иметь возможность поболтать во время прогулки. Однако, к большому удивлению Гвинейры, у Лукаса Уордена не было своей лошади, и он не горел желанием испытать нового жеребца, которого купил его отец, в то время как Гвин не терпелось сесть на Мэдока с тех пор, как она впервые увидела его. Но пока что ей этого не позволяли, утверждая, что даме не пристало ездить на жеребце. При этом Мэдок был куда спокойнее своенравной кобылы Гвинейры, хоть и не привык к дамскому седлу. Однако в этом отношении Гвинейра была настроена оптимистично. Пастухи, которые ввиду отсутствия конюха по очереди выполняли его обязанности, не имели никаких представлений о приличиях. Поэтому сегодня утром Лукасу пришлось напомнить удивленному МакКензи о том, что на кобылу Гвинейры нужно надеть боковое седло. Для себя молодой человек велел оседлать одну из домашних лошадей, которые были намного крупнее, но легче уэльских кобов. Большинство из них казались довольно резвыми, но выбор Лукаса пал на самое спокойное животное.

– Так я смогу помочь миледи, если она попадет в затруднительное положение и не сможет справиться с собственной лошадью, – объяснил он озадаченному Джеймсу.