Оставалось лишь блефовать. Лорд попытался придать своему лицу непроницаемое выражение.

– Мне достаточно, – лаконично объявил он.

Джеральд открыл еще одну карту. Восьмерка. Итого пока одиннадцать. Новозеландец снова потянулся к колоде.

Силкхэм отчаянно надеялся, что следующим выйдет туз. Тогда у Джеральда будет перебор. Но и в противном случае шансы лорда на победу были не так уж плохи. Лишь восьмерка или десятка могли спасти «овечьего барона».

Джеральд вытащил третью карту – король.

Новозеландец резко выдохнул.

– Эх, мне бы сейчас дар предвидения… – вздохнул он. – Но в любом случае я не могу себе представить, чтобы вы набрали меньше пятнадцати… Нет, этого не может быть. Поэтому рискнем!

Силкхэм вздрогнул, когда Джеральд потянулся за последней картой. Опасность перебрать очки была огромной. Уорден перевернул карту. Четверка червей.

– Девятнадцать, – подсчитал «овечий барон». – Пас! Карты на стол, милорд!

Силкхэм покорно открыл свои карты. На одно очко меньше. Всего одно очко…

Похоже, Джеральд Уорден думал о том же.

– Вы были на волосок от победы, милорд! Вы просто обязаны отыграться! Знаю, я кажусь вам ненормальным, но мы не можем остановиться сейчас. Еще одну игру!

– У меня больше нет денег, – покачал головой Силкхэм. – Я ведь проиграл не только свой выигрыш, но и то, что ставил. Если мне не повезет еще раз, я окажусь в затруднительном финансовом положении. Нет, ни о каком продолжении игры и речи быть не может.

– Прошу вас, милорд! – простонал Джеральд, перемешивая карты. – Чем больше риск, тем интереснее играть! А что касается вашей ставки… подождите… придумал! Мы можем сыграть на овец! На тех, которых вы собираетесь продать мне. Даже если вам не повезет, вы ничего не потеряете. Ведь если бы я не приехал сейчас, чтобы купить этих животных, денег за них у вас все равно бы не было!

Джеральд Уорден подкупающе улыбнулся и изящной дугой перебросил колоду карт из одной руки в другую.

Лорд Силкхэм одним глотком допил свой виски и предпринял попытку подняться на ноги. Он немного пошатывался, но речь его все еще была довольно разборчивой.

– Да, вам бы это подошло как нельзя лучше, Уорден! Двадцать лучших племенных овец туманного Альбиона за пару карточных трюков? Нет, я выхожу из игры. Я и так проиграл немаленькую сумму. Может быть, у вас в колонии и принято играть до последнего, но мы здесь предпочитаем поступать рассудительно!

Джеральд Уорден взял бутылку с виски и снова наполнил стаканы.

– Вы представлялись мне более решительным человеком, – с досадой заметил он. – Вернее, более смелым. Но это, наверное, потому, что я привык жить среди киви – у нас, в Новой Зеландии, мужчиной считается лишь тот, кто не боится пойти на риск.

Лорд Силкхэм нахмурился.

– Не думаю, что Силкхэмов можно обвинить в трусости. Мы всегда храбро сражались, верно служили короне и…

Было видно, что лорду непросто одновременно находить нужные слова и держаться на ногах. Он снова опустился в кресло. Однако Силкхэм был еще не совсем пьян. Он мог поставить этого авантюриста Уордена на место!

– Мы в Новой Зеландии тоже служим короне, – засмеялся Джеральд. – Колония развивается и оказывает все большее влияние на экономику страны. Со временем мы с лихвой вернем Англии все, что она в нас инвестировала. К счастью, королева в этом деле куда смелее вас, милорд. Она ведет свою игру и в итоге выигрывает. Ну же, Силкхэм! Неужели вы решили сдаться? Пара удачных карт – и вы фактически продадите своих овец за двойную цену!

С этими словами Уорден выбросил на стол две закрытые карты. Лорд сам не знал, что заставило его взять эту пару в руки. Риск был слишком большим, но мысль о победе казалась такой заманчивой. Если он и вправду выиграет, то обеспечит Гвинейре приданое, которое удовлетворит даже самых завидных женихов страны. Медленно приподнимая краешек карты, Силкхэм уже представлял свою дочь баронессой… или даже придворной дамой…

Десятка. Хорошо. Вот бы и вторая карта… Сердце Силкхэма едва не выпрыгнуло из груди, когда он обнаружил под десяткой бубен десятку пик. Двадцать очков. Чтобы перебить такую сумму, нужно обладать чертовским везением.

Лорд окинул противника ликующим взглядом.

Джеральд Уорден снял с колоды первую карту. Туз пик. Силкхэм простонал. Впрочем, это еще ничего не значило. Следующая карта могла оказаться двойкой или тройкой. А затем Уорден бы очень рисковал перебрать.

– Вы все еще вправе остановить игру, – сказал Джеральд.

– Ну нет, друг мой, мы так не договаривались, – засмеялся Силкхэм. – Если вы хотите отказаться от игры, это ваше право. А мы, Силкхэмы, не привыкли отступать.

Джеральд медленно потянулся за второй картой.

Силкхэм внезапно пожалел, что сдавал не он, а Уорден. С другой стороны… он внимательно наблюдал, как «овечий барон» перемешивал карты, и не заметил ничего подозрительного. Что бы сейчас ни произошло, обвинить гостя в мошенничестве лорд не мог.

Джеральд Уорден перевернул карту.

– Мне очень жаль, милорд.

Взгляд Силкхэма застыл на лежавшей перед ним десятке бубен. Туз – одиннадцать очков, плюс десятка… Итого – двадцать одно.

– Что ж, мои поздравления, – выдавил из себя лорд. В его стакане еще оставалось немного виски. Силкхэм осушил его одним глотком. Джеральд собрался налить ему снова, но лорд решительно накрыл стакан рукой.

– Мне уже хватит, спасибо. Пора заканчивать… и с выпивкой, и с игрой. Приданое дочери я уже проиграл. Не хватало еще пустить по миру сына. – Голос Силкхэма дрогнул. Он снова попытался подняться с кресла.

– Я вот что подумал… – начал Джеральд, невозмутимо наполняя свой стакан. – Гвинейра – ваша младшая дочь, не так ли?

– Да, – с горьким вздохом кивнул лорд. – Двух старших я уже выдал замуж. Вы даже не представляете, во сколько мне это обошлось! Я и раньше опасался, что третья свадьба меня разорит, а сейчас, когда я проиграл половину своего капитала, в этом не осталось никаких сомнений.

Лорд уже собрался уходить, но Джеральд покачал головой и снова поднял бутылку с виски. Янтарно-желтая жидкость медленно потекла в стакан Силкхэма.

– Нет, милорд, – сказал Уорден. – Мы не можем это так оставить. Мне вовсе не хотелось вас разорять и уж тем более лишать малышку Гвинейру приданого. Давайте сыграем еще один, последний раз. Я поставлю на кон выигранных у вас овец. И если на этот раз победите вы, они снова станут вашими.

С губ Силкхэма слетел безрадостный смешок.

– А что поставлю я? Остаток своей отары? И не мечтайте!

– Нет, но как насчет… руки вашей дочери?

Джеральд Уорден произнес это очень спокойно, но Силкхэм подскочил как ужаленный.

– Вы совсем спятили! Неужели вы всерьез вздумали свататься к Гвинейре? Девушка годится вам в дочери!

– Да, и будь она моей дочерью, я был бы безмерно счастлив! – Джеральд попытался придать своему голосу и взгляду как можно больше тепла. – Конечно же, я прошу руки Гвинейры не для себя, а для своего сына Лукаса. Юноше двадцать два года, он отлично сложен, хорошо воспитан, образован и к тому же мой единственный наследник. Я думаю, они с Гвинейрой были бы замечательной парой.

– Зато я так не думаю! – грубо ответил Силкхэм, пошатнулся и упал обратно в кресло. – У Гвинейры прекрасное происхождение. Она вполне может сталь женой барона!

Джеральд Уорден рассмеялся.

– Почти без приданого? И не пытайтесь мне возражать, я успел присмотреться к девушке. Она, увы, не относится к тем невесткам, о которых мечтают матери баронетов.

Лорд Силкхэм снова вскочил.

– Гвинейра – красавица!

– Согласен, – кивнул Джеральд. – Она наверняка является украшением любой охоты. Но что касается официальных приемов… Гвинейра – дитя природы, милорд. Вам придется заплатить двойную цену, чтобы выдать девушку замуж.

– Я вызываю вас на дуэль! – в ярости выпалил Силкхэм.

– Это тоже своего рода дуэль, – ответил Уорден, протягивая лорду карты. – Ну же! На этот раз сдаете вы.

Силкхэм схватил со стола стакан. Он был в полном замешательстве. То, что происходило здесь, противоречило всем правилам приличия. Лорд не мог поставить на кон свою дочь. Этот Уорден совсем рехнулся! С другой стороны… фактически такая сделка не имела силы. Карточный долг – это долг чести, но девушка не могла быть надежной ставкой. Если Гвинейра скажет «нет», никто не сможет заставить ее подняться на корабль и отправиться в Новую Зеландию. К тому же вряд ли все это зайдет так далеко. На сей раз он выиграет. Должно же и ему хоть раз повезти!

Силкхэм перетасовал колоду, но не так аккуратно и тщательно, как обычно, а торопливо, почти не глядя на карты, словно ему хотелось поскорее закончить эту унизительную игру.

Почти в бешенстве лорд бросил Уордену одну карту. Остальную колоду он продолжал сжимать в дрожащей руке.

Новозеландец спокойно перевернул карту. Туз червей.

– Это… – Силкхэм запнулся, но вместо того, чтобы продолжить, вытащил карту для себя. Десятка пик. Не так уж плохо. Лорд аккуратно снял следующую карту и попытался как можно спокойнее передать ее Уордену, но его руки так тряслись, что карта упала на стол, прежде чем новозеландец успел протянуть к ней руку.

Однако Джеральд не собирался играть втемную. С невозмутимым выражением лица он пододвинул валета червей к тузу.

– Блек-джек, – раздался его спокойный голос. – Надеюсь, вы сдержите свое слово, милорд.

3

Переступив порог церкви Святого Климента, Хелен прислушалась к учащенно бьющемуся сердцу. А ведь она была в бюро настоятеля не впервые и обычно чувствовала себя в этих стенах так же уютно, как когда-то в кабинете отца. К тому же преподобный отец Торн был старым другом покойного. Год назад этот священник помог Хелен устроиться гувернанткой у Гринвудов, а ее братьям и вовсе позволял несколько недель жить в его доме, пока сначала Саймон, а потом и Джон не получили по комнате в своих студенческих корпорациях. Юноши ликовали, когда смогли уехать от священника, а вот Хелен обрадовалась этому гораздо меньше. В то время как Торн и его супруга не требовали с молодых людей никакой платы и даже немного присматривали за ними, проживание в общежитиях студенческих корпораций стоило денег и позволяло студентам самим планировать свое времяпрепровождение, что не очень-то хорошо отражалось на их успеваемости.

Хелен часто с горечью рассказывала об этом преподобному отцу. Почти каждый раз, когда у нее выдавался свободный вечер, девушка заходила в гости к Торнам.

Но сегодня Хелен ожидало не привычное чаепитие со священником и его семьей, а кое-что другое, и девушке было немного странно, что в ответ на ее несмелый стук не прозвучало раскатистое «Входите с Богом!», которым отец Торн обычно приветствовал своих прихожан. Вместо этого из бюро раздался уверенный женский голос. В бюро преподобного отца в этот вечер находилась леди Джулиана Бреннан, супруга лейтенанта в отставке из штаба Уильяма Гобсона, одного из основателей англиканской общины Крайстчерча и столпов лондонского общества. Дама ответила на письмо Хелен и назначила девушке встречу. Ей непременно хотелось своими глазами увидеть всех «благопристойных, имеющих опыт ведения домашнего хозяйства и обращения с детьми» женщин, которые откликнулись на ее объявление, прежде чем знакомить их с «порядочными и обеспеченными членами» общины Крайстчерча. К счастью, у леди было довольно много свободного времени. Хелен, располагавшей лишь одним выходным в две недели, не очень-то хотелось просить миссис Гринвуд о дополнительной отлучке. Однако леди Бреннан сразу же согласилась на предложение девушки встретиться этим пятничным вечером.

Теперь она провела Хелен внутрь и одобрительно кивнула, когда девушка еще у порога присела в реверансе, однако почти сразу же прохладно добавила:

– Оставьте это, дитя мое, я ведь не королева.

Хелен залилась краской. При этом девушка заметила сразу два сходства между строгой королевой Викторией и такой же немного полной и одетой в темное платье леди Бреннан. Обе они, похоже, улыбались только в самых чрезвычайных ситуациях и, расценивая жизнь как посланное Богом бремя, всем своим видом демонстрировали, сколько им довелось выстрадать. Хелен постаралась принять такой же строгий и степенный вид. Перед тем как войти в комнату, девушка еще раз взглянула в зеркало, дабы убедиться, что по дороге сюда, несмотря на дождь и ветер, из ее закрученных в тугой узел волос не выбилось даже крошечной пряди. Большая часть ее строгой прически была скрыта простой темно-синей шляпкой, которая с трудом могла защитить девушку от дождя. Сейчас эта шляпка была насквозь мокрой. А вот не менее промокшее пальто Хелен лучше было бы оставить в прихожей. Под ним скрывалась синяя суконная юбка и тщательно накрахмаленная светлая блуза с рюшами. Девушке очень хотелось произвести на леди Бреннан благоприятное впечатление. Она ни в коем случае не должна была посчитать ее легкомысленной авантюристкой.