— Как вы заплатите мне?

— Наличными, прямо сейчас.

— Как это будет происходить? — нервно спросил официант.

Красавец-мужчина по-настоящему еще не задумывался об организации всего этого дела. Теперь он быстро соображал, продумывая ход интриги. Он направился в сад. Воздух снаружи был благоуханным. Официант смиренно следовал за ним.

— Отведите ее в спальню с синей дверью, которая находится вдоль по коридору наверху, и убедитесь, что оставили открытой дверь, соединяющую комнату со смежной ванной, и включенным, по крайней мере, один светильник, — жестко и педантично инструктировал мужчина, доставая кошелек. Пятьсот рингитов, только из банка, еще хрустящие и плотно слипшиеся между собой, были отсчитаны и переданы официанту. Мужчине и в голову не приходило, что тот может не добиться успеха. Правда, у него было лицо неудачника, но к нему прилагалось энергичное тело и горящие глаза. Именно то, чего жене хотелось этим вечером.

— А что, если она скажет нет? — робко спросил официанта.

— Тогда зайдете в спальню рядом с синей дверью и вернете мне деньги. — Мужчина холодно посмотрел на нервничающего и возбужденного официанта и улыбнулся. Это была напряженная, ужасная улыбка.

Официант поспешно кивнул.

— Кстати, она любит грубость, — невзначай бросил мужчина, уходя на поиски своей жены.

Она как раз выходила из дамской комнаты внизу.

— Дорогая, — сказал он, так плотно придвинувшись к ее уху, что мог уловить чистый аромат шампуня. — Кое-что произошло. Я должен уехать, но пришлю водителя за тобой. Оставайся и развлекись. Увидимся дома, позже. — И легко поцеловал ее в щеку.

— О, какая досада, — очень мягко сказала она в его правое ухо.

— Доброй ночи, дорогая, и постарайся немного развлечься.

Ему вдруг очень захотелось уйти. Пусть игра начинается. Он закрыл за собой входную дверь и прошел вдоль стены дома. Какое-то холодное уныние опустилось на напряженные плечи. Первоначальное возбуждение улетучивалось. Стоя за какими-то кустами перед выступающим из стены окном, он следил за блестящей вечеринкой, одновременно любуясь спадавшими каскадом волосами жены, которая стояла одна и пристально смотрела в высокое, до самого пола, двустворчатое окно.

Мгновение он стоял, пораженный ее видом, и проклинал тот импульс, подтолкнувший его поймать ее в ловушку, наблюдать за ней, когда она об этом не знает, проверить ее верность. Внезапно жена показалась ему маленькой и одинокой. Затем возле нее оказался официант. Мужчина стоял в кустах и уже болел за нее.

— Откажись, откажись, откажись, — нервно шептал он в высокий темно-зеленый кустарник изгороди. Она стояла, гладя в окно и игнорируя пресмыкающегося официанта. Мужчина подумал, что сейчас он прекратит этот эксперимент. Она была чиста. Потом он увидел, как она полуобернулась и улыбнулась официанту. Нет, он должен досмотреть это до конца, разоблачить ее неверное сердце.

Задняя дверь была открыта, и мужчина прошел через кухню, где все были заняты своим делом. Лицо его выражало самоуверенность, поэтому никто его не остановил. Он быстро проскочил по лестнице наверх, пока кто-нибудь, кто его знал, не перехватил его, прошел синюю дверь и вошел в соседнюю спальню. Это были две комнаты с общей ванной. В комнате было темно, но прохладно. Соединяющая спальни дверь была открыта, так что он прошел через ванную и вышел на арену, где ему предстояло уличить свою прекрасную жену. Включил лампу у кровати, и она бросила полосу золотого света на темно-зеленое покрывало. Хозяева дома предпочитали простой стиль, без особых изысков. В воображении он уже представлял, как она, задыхаясь от отвращения, выкрикивает: «Стой! Убери от меня свои грязные руки!»

Если бы только она прошла это испытание!.. После рождения ребенка она стала такой холодной и замкнутой. И с каждым годом охладевала все больше. Он молча вышел из комнаты, чтобы ждать за соседней дверью, сел на большую кровать и примерно минут двадцать курил. Затем услышал, как дверь в другую комнату открывается. Что-то глухо застучало у него прямо под ребрами. Кто-то проверял, открыта ли дверь в ванную с его стороны. В темноте мужчина цинично улыбнулся. Рыбка клюнула. Он вынул сигарету и подождал, не захочет ли жена сначала воспользоваться ванной комнатой. Затем распахнул дверь и вошел в темную ванную. Официант оставил смежную дверь приоткрытой, и в нее была видна полоска света.

— Ты не…

— Ш-ш-ш, — мягко прошептала она и стала целовать официанта.

Мужчина почувствовал, как кровь ударила ему в голову. То, что он чувствовал, было не болью, а каким-то странным возбуждением. Это было такое неописуемо острое ощущение, что он вздрогнул. Он вступил в тайный мир своей жены и официанта. Официант снял ее маленький, украшенный бисером жилет, и в золотом свете, как полированная слоновая кость, засияла ее кожа, которой он так долго восхищался. Ее маленькие груди напряглись от прикосновения жилета официанта. Официант грубо толкнул ее на кровать. Хороший ученик, воспользовался его советом. Жена любит в этом грубость. До этого момента мужчина игнорировал официанта как нечто одушевленное, но теперь он увидел живого человека, чужого мужчину, изворачивающегося, чтобы вылезти из собственных брюк. Вот, вот каким был эффект, который его жена оказывала на мужчин.

— Не будь грубым, пожалуйста. Люби меня нежно, — прошептала она.

Мужчина, стоявший в темноте, был обескуражен. Люби меня нежно? Что это все означает?

А потом начался кошмар. Замерев, он следил за тем, как женщина, исключительно похожая на его жену, и мужчина, которому он заплатил, прильнули друг к другу и двигались так плавно, что сплетенные руки и ноги выглядели так, будто они принадлежат одной хорошо смазанной машине. Из ее эффектного рта не исходило ругательств, резких выкриков страсти или стонущих животных звуков, как это было, когда она была с ним, а лишь тихие вздохи и стоны, вырывавшиеся так, что в них безошибочно угадывалось глубокое наслаждение. И наконец, когда у нее наступил оргазм, это произошло мягко и красиво. Ее тело напряглось и дугой выгнулось назад, а голова откинулась, открыв изящную белую шею, как у умирающего лебедя.

— Теперь уходи, — мягко скомандовала она.

Официант надел свои брюки и немедленно удалился. Когда он ушел, она села и потянулась, как довольная кошка. Вытащила из своей сумочки сигарету, откинулась на подушки в полосе золотистого света и закурила в тишине с задумчивым лицом. Наблюдавший за ней мужчина не мог пошевелиться. Он стоял как пригвожденный на месте. Все эти годы она дурачила его. Ничего из этого не было настоящим. Животные вопли, хриплые крики «Сильнее, быстрее, глубже!» — все это было фальшивкой.

Он давно уже стал подозревать, что она постепенно перетаскивает деньги и имущество в свою семью, особенно в последнее время. Деньги регулярно переводились ее неотесанному и нечестному брату, много раз ее скупой мамаше и один раз даже ее сестре. Вероятно, есть у нее и собственный секретный счет. Муж стоял, трясясь от ярости. Сука. Грязная сука! Она собирается от него уйти.

Он уже забыл, что сам организовал эту случайную встречу с официантом, и предполагалось, что это будет его вторжение в новую область — извращений. А ей не нравилось видеть свою белую кожу покрасневшей от боли, потому что на самом деле она не любила в любви грубость. Он забыл, что сам медленно и ненавязчиво подсказывал, направлял и обучал ее трепетать и выкрикивать «Сильнее, быстрее, глубже!» Он хотел наказать ее и в тот момент уже знал, как это сделает.

Он уничтожит ее.

Жена растирала свою сигарету. Оцепенение спало, и, пройдя через соединяющую комнаты дверь, он аккуратно закрыл ее за собой. Тихо. Затем он услышал шум воды в туалете, шелест бумаги и звук открывающегося крана.

Дверь закрылась.

В голове у него вспыхнула мысль: он хотел увидеть все это еще раз. Хотел убедиться, что он все правильно рассмотрел. Он снова хотел увидеть ее, белую и задыхающуюся, под официантом. Ее реакция была так неправдоподобна, что все это было похоже на сон. Ну, конечно же, этого не было! Боже милостивый, она была его женой вот уже шесть лет! Это казалось невозможным, что он никогда раньше не видел эту ее сторону. Да, он хотел проделать все это еще раз. Он должен быть уверен, что это ему не привиделось.

Так он убеждал себя, но знал, что правда заключалась в ином: ему просто хотелось снова увидеть ее с другим. Настоящая правда была в том, что ему это понравилось. Он отдал свою собственную кровь и испытал редкое наслаждение. Он не был эрудированным человеком, но подсознательно понял, что с ним происходит. У человека нет универсальной защиты от боли, которую он испытывает. Единственный способ, отдаленно напоминающий такую защиту, заключается в том, чтобы превратить пытку в удовольствие. Это главное тесто, из которого выпечен мазохизм. Глаза на его лице застыли. Это ее вина, что он пошел по такому тернистому пути. Он даже не был готов принять в себе садиста; мазохист тоже может убираться к черту. Он не хотел продолжать следовать по этой жуткой дорожке. Ни в коем случае. Нет, он не будет повторять эксперимент; он просто сделает ее нищей, ее и всю ее семейку. Он быстро прошел через комнату, закрыв за собой дверь, сбежал вниз по лестнице и выскочил через центральный вход.

…Знаете, самым сложным было сидеть на кровати, без моего расшитого бисерного жакета, и спокойно курить сигарету. Следить за тем, чтобы руки у меня не тряслись, зная, что он находится в соседней комнате и наблюдает за мной. «О Господи, пожалуйста, пусть ему будет настолько противно, что он разведется со мной!» В окно я видела, как он возвращается к дому. Когда ко мне подошел весь трясущийся, нервничающий официант, я уже все поняла. Мне даже не нужно было видеть, как Люк проскользнул вверх по лестнице, как злобная тень. Я допустила официанта к своему телу, но все остальное было самым лучшим спектаклем в моей жизни. Мне всегда хотелось быть актрисой. Теперь я уверена, что мне нужно было ею стать. Я провела его. Чувствовала, как его глаза пожирали меня, жгли меня. Я уничтожила чистоту, которую муж так лелеял. Его тошнило от грязных вещей, и вот его лучшее приобретение было разрушено прямо у него на глазах. Я хотела, чтобы он от меня избавился.

После этого спектакля мне хотелось принять душ, смыть с себя запах этого официанта. Мои руки были испачканы, тело замарано. Но я не могла иначе. Его низость всегда будет моим позором. Я спустилась по лестнице, и официант ушел. Через некоторое время Люк прислал за мной водителя.

Он ждал меня в моей комнате. Откуда-то из глубины всплыло чувство сильнейшего замешательства, от которого было тяжело дышать, когда я увидела его, развалившегося на моей кровати и ожидавшего меня, словно на моих чистых белых простынях лежал сам темный рок. С трудом я подавила свое смятение.

— Привет, дорогая. Ну что, удалась вечеринка? — спросил он шелковым голосом. Его голос изменился. Он играл со мной. Что-то вроде новой игры.

— Да, удалась. Я думала, что ты уже должен быть в постели, — слабо сказала я.

— Я и есть в постели.

Нервно рассмеявшись, я подошла к своему туалетному столику. Нельзя было показывать свое замешательство, нужно вести себя естественно. Я сияла свои туфли, и мои ноги бесшумно заскользили по холодному мраморному полу. Положила расшитую бисером сумочку на туалетный столик и включила маленькую лампу рядом с зеркалом. Муж пристально смотрел на мой усеянный блестками жакет. Вспоминал. Должно быть, в этом желтом свете я казалась ему шкатулкой с секретами. Его. Его шкатулкой. Я видела, как в нем происходят изменения. Он внезапно осознал, что не может отпустить меня просто так.

— Иди сюда. — Голос его прозвучал, как удар хлыста. Люк ушел. Вместо него появился незнакомец. Я задрожала. Но ведь он видел меня с другим! Почему он ведет себя так? Где был холодный, злобный незнакомец, который должен был безжалостно выбросить меня вон, сунув в мои слабые руки мою маленькую Нишу? Он сжал мою дрожащую руку и поднес ее к своим губам. Затуманенные глаза незнакомца следили за моими глазами. Захваченная врасплох, я растерянно посмотрела на него. Как он мог захотеть увидеть меня, мать его дочери, такую омерзительную, выгибающуюся под чьим-то чужим телом? Следить за мной таким образом, из темноты? Его немигающий взгляд говорил, что он должен наказать меня, и наказать так, как знал только он один. И теперь ему было известно, что я не люблю в этом грубость.

— Твои руки пахнут иначе, они грязные, — прошептал он.

Я выдернула у него свою руку, намереваясь уйти.

— Потанцуй для меня, моя дорогая.

— Сегодня вечером я немного устала. Просто приму душ и пойду спать. — Мой голос прозвучал резко.

Я облизнула свои пересохшие губы, а Люк с быстротой леопарда вскочил с постели, схватил меня за руку и с силой бросил на кровать. Меня затрясло. Несколько секунд я не могла прийти в себя, не могла ответить и просто пристально смотрела на него снизу вверх широко открытыми испуганными глазами.