– Он сказал, что ты разыграешь карту рака, напомнив мне, что ты единственная, кто был рядом со мной. Паркер совершил ошибку, ясно? И, судя по твоим последним поступкам, ты, как никто другой, знаешь, каково это – совершить ошибку.

– Это несправедливо, Мари.

– Нет, знаешь, что несправедливо? Попрекать меня каждым днем, что ты оставалась со мной. Обесценивать мои чувства, постоянно напоминая о том, что именно ты помогала мне во время болезни. Так что же, я теперь в вечном долгу перед тобой? Я не могу двигаться дальше и жить своей жизнью?

– Ты думаешь, что, работая на Лирику, ты будешь жить своей жизнью? Все это происходит из-за ее безумной потребности в контроле.

– Нет, все это происходит из-за того, что ты спишь с мужем своей сестры.

– Что? – прошептала я, потрясенная словами сестры и тем, как легко они слетели с ее губ. Несколько секунд я стояла перед ней совершенно ошеломленная и ожидала, что она извинится, что ее холодный взгляд смягчится, что моя сестра, моя лучшая подруга, моя Горошинка вернется ко мне.

– Возьми свои слова обратно, – тихо сказала я, но она этого не сделала.

Она была отравлена любовью: той самой любовью, которая когда-то ее уничтожила.

Меня поразило, что любовь может так сильно ранить.

– Послушай, Паркер думает… – Мари замолчала и с трудом сглотнула. – Мы с Паркером оба думаем, что помощь Лирики не повредит делу. Она же деловая женщина. Она знает законы и сделает магазин более прибыльным. Она хочет для нас самого лучшего. Она наша сестра.

– Она твоя сестра, – поправила я. – Она твоя сестра, и этот магазин теперь принадлежит вам. Я не хочу иметь с этим ничего общего. Я не хочу иметь ничего общего с вами обеими. Можешь не увольнять Крисси. Я ухожу.

Я направилась в кладовку, собрала все свои вещи и бросила их в картонную коробку. Вернувшись в главное помещение, я сняла ключи от магазина со своего брелка и положила их на прилавок.

Глаза Мари блестели холодом, и я видела, что она не изменит своего решения. Я тоже не собиралась идти на попятную, но, прежде чем уйти, я должна была высказать свою правду, даже если бы она подумала, что это ложь.

– Они предадут тебя, Мари. Они воспользуются твоим доверием, предадут тебя и причинят тебе боль. Но на этот раз выбор за тобой. Ты свободный человек и можешь заключить сделку с демонами, но не прибегай ко мне, когда обожжешься.

– Я знаю, что делаю, Люси. Я же не дура.

– Да, – согласилась я. – Ты не дура. Ты просто слишком доверчивая, а это в миллион раз хуже. – Я с трудом сглотнула и сморгнула слезы, которые уже туманили мой взгляд. – Между прочим, я никогда с ним не спала. Я люблю его всей душой. И я ценю его тихую любовь, но мы никогда не спали вместе – ни единого раза, – потому что я бы никогда не поступила так со своей сестрой. Но теперь я вижу, что сестринство определяется не только кровью. Оно определяется безусловной любовью. Лирика никогда не была моей сестрой и никогда ею не будет. – Я сняла с шеи кулон в форме сердца и вложила его в ладонь Мари. – Но ты мое сердце, Мари, а я – твое. Поэтому, когда они причинят тебе боль – найди меня. Найди меня, и я снова соберу твое сердце по кусочкам, а потом ты, возможно, поможешь мне собрать мое.

* * *

– Эй, где ты пропадала? Я звонил тебе, но твой телефон был недоступен, – сказал Грэм, когда я появилась на его крыльце в совершенно измученном виде. На руках он держал Тэлон, а в его глазах читалось волнение и тяжелое чувство вины. – Ты в порядке?

Я медленно кивнула и вошла в прихожую.

– Да. Я зашла в «Сады Моне» и снова поругалась с Мари. Потом я пошла на пробежку, чтобы очистить голову, и когда мой телефон сел, я поняла, что мое зарядное устройство осталось здесь. Я пришла его забрать. Надеюсь, ты не против. – Я протиснулась мимо него и быстро заморгала, пытаясь скрыть свои эмоции.

– Конечно, все в порядке, я просто волновался.

Его обеспокоенные глаза были прикованы ко мне, и я изо всех сил старалась этого не замечать, пока искала свое зарядное устройство в комнате Тэлон.

Мое сердце бешено колотилось, но я изо всех сил старалась взять себя в руки. От одной мыли о том, что произошло в магазине, у меня голова шла кругом. Как будто мой самый любимый человек во всем мире – моя сестра – был одурманен злодеями, которые убеждали ее, что ее решениями управляет любовь.

Было невыносимо смотреть, как моя лучшая подруга обрекала себя на страдания.

– Люсиль, – сказал Грэм, следуя за мной.

Я моргнула.

О, Грэм…

Его мягкий голос был лекарством для моей израненной души.

– Я в порядке, – сказала я, проходя мимо с зарядным устройством и стараясь не смотреть ему в глаза, потому что знала, что этот взгляд заставит меня растаять, а я не могла раствориться в нем. Возможно, Мари была права. Возможно, все чувства, которые я испытывала к человеку, стоявшему передо мной, были ошибкой.

Если бы только к любви прилагались расписание и инструкции.

Если бы это было так – я бы влюбилась в него в какое-нибудь подходящее время. Если бы у любви было расписание, Грэм Рассел навсегда бы заполучил мое сердце.

– Думаю, что просто остановлюсь в отеле на несколько ночей. Неправильно оставаться здесь теперь, когда Лирика вернулась. Я только заберу кое-что из своих вещей.

– Это просто смешно, – сказал он. – Ты останешься здесь. Это твой дом.

Дом.

Если бы Грэм узнал меня получше, он бы понял, что переезд не был для меня чем-то необычным. Я нигде не пускала корней, и когда пришло время двигаться дальше – я двигалась дальше. Даже если это означало, что мое сердце перестанет биться.

– Нет, правда все в порядке, – сказала я, опуская глаза. Я не хотела расклеиваться сейчас – только не перед Грэмом. Подожду, пока не доберусь до отеля. Чувствуй меньше, Люси. Чувствуй меньше.

Это стало почти невозможно, когда я почувствовала, как крошечная ручка потянула меня за рубашку.

– Лулу, – сказала Тэлон, заставляя меня повернуться к ней. У нее была самая ясная улыбка на свете и самые красивые большие глаза. Ее улыбка заставляла мое сердце биться сильнее. – Лулу, – повторила она, протягивая ручки, чтобы я взяла ее.

Это разбило мое сердце, которое я так старалась сохранить в целости.

– Привет, милая, – сказала я, забирая ее из рук Грэма. Я знала, что это неправильно, знала, что она не принадлежит мне, но эта маленькая девочка изменила меня куда больше, чем я могла себе представить. Она никогда не смотрела на меня с осуждением. Она никогда не поворачивалась ко мне спиной. Она любила открыто, искренне и безоговорочно.

Когда я прижала ее к себе – мое тело начало трястись. Мысль о том, что я больше не буду просыпаться от ее бормотания или плача, давила на мои плечи. Мысль о том, что прошедший год с Тэлон и Грэмом больше никогда не повторится, была душераздирающей.

Да, Тэлон не была моей, но я принадлежала ей целиком и полностью. Каждая частичка моего существа любила этого ребенка.

Я отдала бы весь свой мир за нее и ее отца.

Я не могла перестать дрожать, не могла бороться со слезами. Я не могла изменить себя. Я была девушкой, которая чувствует все, и мой мир начал рушиться.

Я прижимала Тэлон к себе, рыдала в ее маленькую пижаму и продолжала бормотать ей на ухо какие-то бессвязные слова. Мои глаза были зажмурены, пока я выплакивала свои чувства ее прекрасной душе.

Именно в тот момент я впервые ощутила это. Я почувствовала, каково это – быть счастливой.

Каково быть любимой.

Я чувствовала себя частью чего-то большего. И теперь мне приходилось уезжать.

На мою талию опустилась крепкая рука, и я дернулась навстречу его прикосновению. Грэм стоял за моей спиной, как высокий дуб в лесу, склонив голову к моему уху. Как только слова сорвались с его губ и устремились в мою душу, я вспомнила, почему влюбилась именно в этого мужчину. Эти слова поставили печать на моем сердце, и я поняла, что буду вечно принадлежать ему.

– Если тебе нужно упасть – падай ко мне в руки.

Глава 29

Грэм

Джейн вернулась на следующий день, как будто имела право заходить в любое время, когда ей заблагорассудится. Меня бесило, что я ничего не знал о ее планах. Я ненавидел это навязчивое чувство беспокойства, которое испытывал при мысли о ее возвращении в город.

Я знал, что она способна на все, но больше всего меня пугало, что она попытается отнять Тэлон. Если я что-то и знал о Джейн, так это то, что она была умна и хитра. Никто никогда по-настоящему не знал, что она задумала, и от этого у меня по коже бежали мурашки.

– Она здесь? – спросила Джейн, входя в прихожую. Ее глаза нервно метались по комнате, и я закатил глаза.

– Нет.

– Хорошо, – кивнула она.

– Она гуляет с Тэлон.

– Что?! – потрясенно воскликнула Джейн. – Я говорила, что не хочу, чтобы она была рядом с моим ребенком.

– А я сказал, что ты не имеешь права вмешиваться в ее воспитание. Что ты здесь делаешь, Джейн? Что тебе надо?

На мгновение наши взгляды пересеклись. Она совсем не походила на свою сестру. В ее глазах не было света: только темные радужки, в которых не отражалось никаких чувств, но в ее голосе была нежность, которой я раньше не слышал. – Я хочу вернуть свою семью, – прошептала она. – Я хочу, чтобы вы и Тэлон вернулись в мою жизнь.

Меня поразила ее наглость: Джейн думала, что может просто вернуться в нашу жизнь, как будто и не убегала год назад.

– Этого не будет, – сказал я.

Она сжала кулаки.

– Нет, будет. Я знаю, что совершила ошибку, но я хочу все исправить. Я хочу быть здесь со своей дочерью. Я это заслужила.

– Ты ничего не заслуживаешь. Ничего. Я надеялся, что нам не придется обращаться в суд, но если другого выхода нет – так тому и быть. Я буду бороться за свою дочь.

– Не делай этого, Грэм. Ты совершаешь огромную ошибку, – предупредила Джейн, но мне было все равно. – Я адвокат.

– Я буду судиться с тобой.

– Я выиграю, – сказала она. – И я заберу ее у тебя. Я заберу ее отсюда и больше никогда не подпущу Люси к своему ребенку.

– Почему ты так ее ненавидишь? – выпалил я. – Она самый лучший человек, которого я когда-либо встречал.

– Просто у тебя маленький круг общения.

При мысли о том, что это чудовище заберет у меня ребенка, у меня в груди начинал полыхать огонь.

– Ты не можешь вернуться в жизнь Тэлон только потому, что ты вдруг решила, будто готова стать матерью. Это так не работает, и я никогда в жизни не позволю тебе этого сделать. Ты не имеешь на нее никаких прав, Джейн. Ты для нее никто. Ты ничего для нее не значишь. Ты просто женщина, которая бросила свою дочь ради своих собственных эгоистичных потребностей. Ты не имеешь права отнимать у меня ребенка, даже если ты адвокат.

– Имею, – уверенно сказала Джейн, но я заметил, как от гнева у нее на шее пульсирует вена. – Я не буду стоять в стороне и смотреть, как моя дочь превращается во вторую Люси.

От ее слов у меня по коже побежали мурашки. Джейн говорила о Люси так, словно она была монстром, отравившим наши жизни. Словно Люси не спасла меня от самого себя. Словно Люси не была чудом.

– Да кто ты такая, чтобы решать, кто будет рядом с Тэлон? – спросил я, чувствуя, как бешено бьется мое сердце.

– Я ее мать!

– А я ее отец!

– Нет! – закричала она, хрипя от злости. Ее слова отразились от стен и вышибли из меня душу. Словно в гостиной взорвалась бомба, пошатнувшая основание, на котором строилась вся моя жизнь.

– Что? – спросил я, опасно прищурив глаза. – Что ты сказала?

– Что? – раздался голос позади нас. Пораженная Люси стояла в дверях с коляской Тэлон.

Тело Джейн оставалось неподвижно, и только дрожащие руки выдавали ее состояние. Она посмотрела на Тэлон, ее плечи поникли, и я увидел, как разбивается ее сердце, но мне было все равно. Меня не трогало ее страдальческое выражение лица. Меня волновало лишь то, что она хотела отнять у меня семью.

– Я хочу сказать, что… – она тяжело сглотнула, не поднимая глаз.

– Посмотри на меня, – громко приказал я. Джейн подняла голову и моргнула, прежде чем испустить тяжелый вздох. – А теперь повтори.

– Ты ей не отец.

Она лгала.

Она была злом.

Она была грязной.

Она была чудовищем куда хуже меня.

– Как ты посмела прийти сюда и лгать мне в глаза, лишь бы отнять ее у меня? – тихо прошептал я, изо всех сил стараясь не позволить моей тьме, моим призракам, моим страхам овладеть мной.

– Это не… – Джейн поморщилась и покачала головой. – Я…

– Тебе лучше уйти, – угрожающе сказал я, старательно скрывая свой страх. Часть меня верила ей. Часть меня знала, что это чувство живет где-то на задворках моего разума: я просто спрятал его подальше. Но, глядя на Тэлон, я видел частички себя в ее глазах. Я видел себя в ее улыбке. Я видел свои лучшие стороны в ее душе. Она принадлежала мне, а я ей.