Бриттани Черри - Земля, о которую мы разбились

– Ты… в порядке? – спросила я, когда она схватила пучок маргариток и сунула их в вазу.

– Я в порядке. Я просто не понимаю, как этот парень может быть таким бесчувственным. С какой стати ему спрашивать у тебя совета?!

– Мари.

– Что?

– У тебя раздуваются ноздри, и ты как сумасшедшая размахиваешь ножницами только потому, что какой-то парень купил своей девушке цветы в качестве извинения. Ты действительно расстроена из-за такой ерунды, или это связано с тем, какая сегодня дата? Это была бы ваша…

– Семилетняя годовщина? – Она порезала две розы на мелкие кусочки. – А? Это сегодня? Я даже не заметила.

– Мари, положи ножницы.

Она посмотрела на меня, а потом на розы.

– О нет, у меня что, психологический срыв? – спросила Мари, когда я подошла к ней и медленно вынула ножницы у нее из рук.

– Нет, ты просто человек. Все в порядке, правда. Ты можешь злиться и грустить сколько захочешь. Помнишь? Мактуб. Все хорошо, пока мы не начинаем разрушать собственные вещи – особенно цветы – из-за каких-то козлов.

– Эх, ты права, и мне очень жаль, – она застонала, опустив голову на ладони. – Почему я все еще переживаю? Это было давно.

– Время не отключает твои чувства, Мари. Это совершенно нормально, как и то, что сегодня мы с тобой идем развлекаться.

– Ты серьезно?

Я молча кивнула.

– Развлечения включают «Маргариту» и тако.

Мари немного оживилась.

– И сырный соус?

– О да. И сырный соус.

Она встала и заключила меня в крепкое объятие.

– Спасибо тебе, Горошинка. Ты всегда рядом, даже когда я не говорю, как в тебе нуждаюсь.

– Всегда пожалуйста, Стручок. Я схожу за метлой, чтобы убрать последствия твоего гнева.

Оказавшись в подсобке, я услышала, как у входа в магазин зазвонил колокольчик, возвещающий о прибытии нового покупателя.

– Эм, добрый день, я ищу Люсиль, – произнес глубокий голос, заставив мои уши насторожиться.

– О, она только что ушла в подсобку, – ответила Мари. – Подождите секунду…

Я поспешила выйти в магазин и замерла, глядя на Грэма. Без костюма и галстука он выглядел по-другому, но все-таки остался прежним. Он был одет в темно-синие джинсы и черную футболку, которая обтягивала его тело, а глаза оставались такими же холодными, как и в нашу прошлую встречу.

– Привет, – выдохнула я и вышла на середину помещения, скрестив руки на груди. – Чем могу помочь?

Он нервно заламывал руки, и всякий раз, когда мы сталкивались взглядами, он отводил глаза.

– Я просто хотел спросить, не виделись ли вы с Джейн в последнее время? – Он слегка поежился и откашлялся. – В смысле с Лирикой. В смысле с твоей сестрой.

– Ты Грэм Крекер? – спросила Мари, вставая со стула.

– Грэм, – строго сказал он. – Меня зовут Грэм.

– Я не видела ее с похорон, – сказала я.

Он кивнул и едва заметно понурил плечи от разочарования.

– Ну ладно, если так… – вздохнул Грэм. – Неважно. – Он повернулся, чтобы уйти.

– С Лирикой все в порядке? – крикнула я ему вслед. – В смысле с Джейн. – У меня внутри все сжалось, стоило мне представить самые ужасные сценарии. – У нее все хорошо? Это из-за ребенка?

– И да, и нет. Она родила ребенка почти два месяца назад. Девочку. Ребенок родился недоношенным и с тех пор находится в больнице Святого Иосифа.

– О боже, – пробормотала Мари, прижимая руку к сердцу. – Им уже лучше?

– Мы… – начал было Грэм, но в его голосе слышалось сомнение, а в глазах затаился страх. – Я здесь не поэтому. Дело в том, что Джейн пропала.

– Что? – Мой мозг лихорадочно пытался обработать эту внезапную информацию. – Пропала?

– Она уехала вчера около двенадцати часов дня, и с тех пор я ничего о ней не слышал. Ее уволили с работы, и я не знаю, где она и все ли с ней в порядке. Я просто подумал, что, возможно, вы что-то знаете о том, где она находится.

– Нет. – Я повернулась к Мари. – Лирика с тобой не связывалась?

Она покачала головой.

– Все нормально. Извини, что зашел. Я не хотел тебя беспокоить.

– Ты нисколько меня… – прежде чем я успела закончить фразу, он уже вышел за дверь, – …не побеспокоил.

– Я попробую ей позвонить, – сказала Мари, бросаясь к мобильному телефону: ее сердце, вероятно, билось с той же скоростью, что и мое.

– Куда это ты собралась? – спросила она, когда я направилась к входной двери.

У меня не было времени отвечать, потому что я покинула магазин в такой же спешке, как и Грэм.

– Грэм! – крикнула я за несколько секунд до того, как он сел в свою черную «Ауди». Он посмотрел на меня так, словно был удивлен самим фактом моего существования.

– Что?

– Я… в смысле… ты не можешь просто так ворваться в мой магазин, вылить на меня всю эту информацию, а потом запрыгнуть в машину и умчаться в закат. Что я могу сделать? Как я могу помочь?

Он нахмурился и покачал головой.

– Ты не можешь помочь.

Затем он сел в машину и уехал, оставив меня в полном недоумении.

Моя сестра пропала, а моя крохотная племянница боролась за жизнь, и я ничем не могла помочь?

Мне было трудно в это поверить.

– Я поеду в больницу, – сказала я, возвращаясь в магазин. – Может, что-нибудь разузнаю.

– Я тоже поеду, – предложила Мари, но я возразила, что будет лучше, если она останется поддерживать магазин в рабочем состоянии. У нас было слишком много дел, и если бы мы обе ушли в середине дня – сильно отстали бы от рабочего графика.

– Не бросай попыток связаться с Лирикой. Если она и ответит кому-то из нас – это будешь ты.

– Хорошо. Обязательно позвони, если что-то пойдет не так или я тебе понадоблюсь, – сказала она.

– Обещаю.

* * *

Войдя в отделение интенсивной терапии, первым делом я заметила спину Грэма. Он, сгорбившись, сидел в кресле, не сводя глаз с маленькой кроватки, в которой лежала его дочь.

– Грэм, – прошептала я, заставляя его поднять глаза.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, в его глазах промелькнула надежда, словно он ожидал увидеть Джейн, но она быстро потухла, и он встал, чтобы подойти к кроватке дочери.

– Ты не обязана была приходить, – сказал он.

– Я знаю. Просто мне нужно было убедиться, что все в порядке.

– Мне не нужна компания, – сказал он, когда я сделала шаг вперед. Чем ближе я подходила, тем больше он напрягался.

– Ничего страшного, если тебе грустно или боязно, – прошептала я, глядя на крошечную девочку, которая дышала с таким трудом. – Тебе не обязательно все время быть сильным.

– Спасет ли ее моя слабость? – огрызнулся он.

– Нет, но…

– Тогда я не буду тратить свое время.

Я поерзала на месте.

– Ты что-нибудь слышал от моей сестры?

– Нет.

– Она вернется, – сказала я, надеясь, что не солгала.

– Она оставила мне записку, в которой говорилось обратное.

– Правда? Это… – слова застряли в горле, прежде чем я успела сказать, что это просто ужасно. Моя старшая сестра всегда предпочитала бежать от трудностей, как и наш отец, поэтому я решила сменить тему разговора. – Как ее зовут?

Я посмотрела на маленькую девочку, подключенную к дыхательному аппарату.

– Нет смысла говорить людям ее имя, если она… – голос Грэма дрогнул. Его руки сжались в кулаки, и он закрыл глаза. Когда он снова их открыл, что-то в его холодном взгляде изменилось. На долю секунды он позволил себе чувствовать, глядя на то, как его ребенок изо всех сил старается выжить. Он опустил голову и прошептал: – Если она умрет.

– Она все еще здесь, Грэм, – сказала я, кивая в ее сторону. – Она все еще жива, и она прекрасна.

– Надолго ли? Я стараюсь быть реалистом.

– Ну, к счастью для тебя, я надеждаист.

Он так сильно сжал руки, что его кожа стала красной.

– Я не хочу, чтобы ты была здесь, – сказал он, поворачиваясь ко мне. На мгновение я задумалась: насколько нетактично будет оставаться здесь, когда мне не рады?

Но потом я заметила, что он дрожит.

Грэм едва заметно содрогался всем телом, когда смотрел на свою дочь и видел впереди лишь мучительную неизвестность. Именно тогда я поняла, что не могу оставить его.

Я потянулась и разжала его кулаки, взяв его руку в свою ладонь. Я знала, что ребенок ведет тяжелую борьбу, пока Грэм сражается на своей собственной войне. Когда я взяла его за руку, у него изо рта вырвался легкий вздох.

Он тяжело сглотнул и отпустил мою руку через несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы он перестал дрожать.

– Тэлон, – прошептал Грэм тихим и испуганным голосом, как будто думал, что, сказав мне ее имя, он обречет своего ребенка на смерть.

– Тэлон, – тихо повторила я, и на моих губах расцвела легкая улыбка. – Добро пожаловать в этот мир, Тэлон.

Затем впервые в моем присутствии Тэлон Рассел открыла глаза.

Грэм

– Ты уверен, что с тобой все в порядке? – спросила Люси, не подозревая, насколько она злоупотребляет моим гостеприимством. Она приходила в больницу каждый день в течение последних двух недель, чтобы навестить Тэлон и меня. С каждым днем меня все больше и больше раздражала ее настойчивость. Я не хотел ее присутствия, и было ясно, что мой отчаянный визит в цветочный магазин оказался плохой идеей.

Самым худшим являлось то, что Люси никогда не умолкала.

Она была не из тех, кто перестает говорить. Казалось, каждая мысль, которая когда-либо приходила ей в голову, должна слететь с ее губ. Больше всего меня раздражало, что каждое ее слово отдавало позитивной хиппи-ерундой. Удивительно, что она ни разу не упомянула легкие наркотики, горные кристаллы и коврики для йоги.

– Я могу остаться, если нужно, – снова предложила она.

Тэлон наконец-то избавилась от трубки для кормления, и врачи были уверены, что она сможет начать есть самостоятельно. Это было шагом в правильном направлении после стольких месяцев неопределенности.

– Правда, Грэм. Для меня не проблема остаться еще на несколько часов.

– Нет. Иди.

Она кивнула и наконец встала.

– Хорошо. Я вернусь завтра.

– Не нужно.

– Грэм, ты не должен справляться с этим в одиночку, – настаивала Люси. – Я могу остаться и помочь…

– Да как же ты не понимаешь? – сорвался я. – Тебе здесь не рады. Иди жалей кого-нибудь еще.

Ее губы разомкнулись, и она сделала несколько шагов назад.

– Я тебя не жалею.

– Тогда пожалей себя, ведь у тебя, очевидно, нет своей жизни, – пробормотал я, не глядя на Люси, но боковым зрением я все равно видел боль, промелькнувшую у нее на лице.

– Бывают моменты, когда я смотрю на тебя и вижу, как тебе плохо, вижу твою боль, но потом ты просто рушишь все это своей грубостью.

– Хватит притворяться, будто ты меня знаешь, – сказал я.

– Хватит притворяться, что у тебя нет сердца, – ответила Люси. Она порылась в своей сумке, а затем достала оттуда кусочек бумажки и написала на ней свой номер. – Вот, возьми на случай, если ты передумаешь. Раньше я работала няней и могу помочь, если понадобится.

– Разве ты еще не поняла? Мне ничего от тебя не нужно.

– Думаешь, это из-за тебя? – фыркнула она, качая головой и сжимая в кулаке свой кулон в виде сердца. – Похоже, твой эгоизм мешает тебе здраво рассуждать. Я здесь не ради тебя. Я почти тебя не знаю. Перед смертью моя мать попросила меня заботиться о сестрах, и раз Лирики здесь нет, я считаю необходимым позаботиться о ее дочери.

– Ты не обязана заботиться о Тэлон, – возразил я.

– Может, и так, – согласилась Люси. – Но, нравится тебе или нет, она моя семья, так что, пожалуйста, не позволяй своей гордости и неуместной злости удерживать тебя от того, чтобы обратиться ко мне за помощью.

– Мне не нужна ни ты, ни твоя помощь. Мне никто не нужен, – рявкнул я, раздраженный ее жертвенной натурой. Просто нелепо предлагать себя и свое время так необдуманно и свободно.

Люси прищурилась и наклонила голову, изучая меня. Я ненавидел этот взгляд. Меня ужасно злило, что, когда наши глаза встретились, она посмотрела на меня так, словно видела какой-то потайной уголок моей души, неизвестный даже мне самому.

– Кто тебя обидел? – прошептала она.

– Что?

Она подошла ближе, расцепила мои руки и сунула в ладонь бумажку со своим номером.

– Кто обидел тебя так сильно, что ты стал таким холодным?

Пока Люси уходила, я провожал ее глазами, но она ни разу не обернулась.

* * *

Только через три недели врачи наконец сообщили мне, что нам с Тэлон пора домой. Мне потребовалось больше двух часов, чтобы правильно установить детское кресло, а затем я по очереди просил пять разных медсестер проверить, надежно ли оно закреплено.

Я никогда в жизни не ездил так медленно, но каждый раз, когда я поворачивался, чтобы проверить Тэлон, она мирно спала.