А награда? Она тоже спала, в чистой пластиковой кювете рядом с кроватью. Маленький сверток, из которого торчало сморщенное личико, но Алессандро он казался самым прекрасным существом в мире — после Леоноры. Он готов был ради него сразиться с тиграми. Его сын. Он должен лежать в колыбели, а не в этой, недостойной его коробке.

Алессандро успел как раз к рождению. События той ночи казались ему сном. Он вернулся с триумфом в пустой дом, в страхе, что Леонора покинула его, и увидел мигающую красную лампочку автоответчика. Сообщение из госпиталя. Как сумасшедший, он примчался сюда, боясь неизвестно чего.

Леонора пошевелилась. Она открыла глаза, на щеки вернулся румянец. Это была уже не Весна, а зрелое Лето со здоровым сыном. Впервые с детских лет Алессандро поблагодарил Бога.

Он нежно поцеловал ее, она улыбнулась, и тут же, словно почувствовав, что проснулась мать, пробудился ребенок. Они улыбнулись друг другу, когда мальчик открыл глаза. Теперь их стало трое. Алессандро бережно взял сына и прижал к груди. Крошечный, тяжелый, настоящий. Он пошел к дверям.

— Ты куда? — первая тревога новоиспеченной матери.

— Мы с сыном идем погулять. — Его сердце затрепетало от собственных слов. — А тебе нужно отдохнуть. Но прежде прочитай. — Он кивнул на записную книжку, лежащую на покрывале: — На последней странице письмо для тебя.

— Для меня?

Но Алессандро уже вышел из комнаты с сыном. Их сыном. У нее едва хватило терпения читать — так захватило ее их новое счастье. Но на глаза ей попалось собственное имя на пергаменте.

Леонора mia.

Я больше тебя не увижу. Посреди жизненного пути я ступил не на ту дорогу. Я согрешил против государства и теперь должен быть наказан. Более того, два хороших человека — Джакомо дель Пьеро и Жак Шовире — умерли из-за того, что я сделал. Но я хочу, чтобы ты думала обо мне хорошо, если сможешь. Помнишь, когда я пришел в прошлый раз, мы попрощались и я дал тебе стеклянное сердечко? Я уехал во Францию и раскрыл секреты стекла. Но я заглажу вину. Я еду домой, в Венецию, чтобы ты была в безопасности и чтобы в безопасности было стекло. Ты будешь в безопасности, мне обещали. Я последний раз пройду по Венеции и оставлю эту книжку тебе. Прежде чем я доберусь до другого конца города, я знаю, они найдут и прикончат меня. Храни стеклянное сердечко и думай обо мне. Помнишь, как мы держались за руки в тот последний день? По-нашему, по-особенному? Каждым пальцем? Если прочтешь это, помни, Леонора, и не забывай тот день. И, Леонора, моя Леонора, помни, как любил тебя отец и так любит.

Слезы закапали на покрывало, намочив больничный халат (наряд Весны врачи сняли). Она плакала по Коррадино, и по Джакомо, и по своей матери, и по отцу, и по Стивену. Они остались в прошлом. Но вот в комнату вернулось будущее, она улыбнулась и протянула руки к сыну. Записная книжка была убрана, отложена на тумбочку. Ей пора возвращаться домой, в Пьету, к доброму ризничему. Он понял, почему Алессандро унес ее на время.

ГЛАВА 42

ПИСЬМО (ЧАСТЬ 2)

Падре Томмасо поднялся в комнату девушек. Он ожидал увидеть невесту, окруженную подругами, хлопочущими над ее платьем и волосами. Сердце его затрепетало, когда он увидел девушку, ставшую ему дочерью после бегства отца, его радостью на старости лет. Она в одиночестве стояла на коленях, склонив голову, и ее освещало заглядывавшее в окно солнце.