— Правда? — Мать сурово посмотрела на младшую дочь. — Как жаль, что мы так рано оттуда уехали и не успели познакомиться с маркизом.

Маркиз ответил на легкий упрек благородным кивком.

— К сожалению, в тот вечер меня стесняли иные обязательства и наша беседа с леди Джулианой оборвалась гораздо раньше, чем мне того хотелось. — Когда он перевел взгляд на Джулиану, сердце у нее в груди забилось учащенно. — С вашего позволения, мне хотелось бы продолжить наш спор о…

— …музыке, — моментально подхватила Джулиана. Это была единственная тема, на которую она могла говорить часами, к тому же родственницы мало что в этом смыслили.

— Значит, в кабинете вы спорили о музыке, да? — ехидно уточнила Лусилла.

Джулиана густо зарделась, представляя, с каким наслаждением прикончит свою сестру, когда они останутся наедине.

— К сожалению, когда я вошел, леди Джулиана уже собиралась уходить. — В глазах его плясали чертики. — Кстати, как звали того счастливчика, из-за которого вы даже забыли свой ридикюль?

Брови леди Данкомб исчезли где-то под тюрбаном. Этот джентльмен явно глумился над ее дочерью! После «невинного» вопроса Сина все внимание матери переключилось на нее.

— В кабинете было несколько человек, лорд Синклер, — сказала Джулиана, вспоминая, как паниковала от поцелуев лорда Чиллингсворта. — Стыдно признаться, но разговор был настолько скучен, что я даже не запомнила их имен.

— Джулиана!

Девушка не знала, что же возмутило мать больше: невнимательность дочери или тот факт, что она не удосужилась тактично соврать в ответ. Маркиз, не таясь, радовался своей выходке.

— Идемте же, леди Джулиана, — пригласил ее Син, предлагая взять себя под руку. — А после я препровожу вас обратно в лоно семьи, и, уверен, моего имени вы не забудете.


— Вы солгали моей матери.

— Вы тоже.

Его, похоже, очень забавляло это обстоятельство. Он, наверное, решил, что она таким образом пыталась его уберечь, но он ошибался. Честно говоря, Джулиана сама не понимала, зачем скрыла от матери и сестры его безнравственное поведение с леди Леттлкотт или хотя бы с леди Лори. Это признание в значительной мере облегчило бы ей жизнь. Уходя под руку с лордом Синклером, она прочла на лице матери надежду: та уже видела в нем потенциального ухажера своей младшенькой, несносной упрямицы.

— Куда мы идем?

Легко поддерживая ее за спину, он ласковым движением подтолкнул ее вверх по ступеням.

— Мне кажется, наш разговор должен произойти в более интимной обстановке, вы согласны? — Он повел ее по длинному узкому коридору, который Кемпы использовали в качестве галереи. Три леди со спутником восхищались коллекцией живописи, а какая-то пара о чем-то спорила. Син толкнул первую попавшуюся дверь.

— Давно я не бродил по этому дому… — Он заглянул внутрь. — Да, годится.

Он открыл дверь и пропустил Джулиану вперед.

— Лорд Кемп — завзятый коллекционер минералов, — сказал маркиз, объясняя, почему все шкафы, столы и полки были забиты разными камнями, от изысканных драгоценностей до непритязательных булыжников.

Джулиана взяла симпатичный зеленый камешек, названия которого не знала.

— Вы тоже коллекционируете камни?

— Упаси боже!

Может, камни он и не собирал, но солидная коллекция женских сердец у него уж точно имелась. Он охотился за ними, наслаждаясь погоней, овладевал ими, какое-то время восторгался обретенной собственностью — и отбрасывал очередное сердце прочь, устремляясь на поиски нового.

Джулиана не понимала, чем маркиз завоевывал эти сердца, однако же ее будоражила сама возможность стоять рядом со столь красивым и неприрученным зверем. Главное — помнить, что дикие животные склонны кусать зазевавшихся. Джулиана про себя поклялась никогда не забывать, что этот джентльмен целиком и полностью оправдывал свое прозвище. Ее манило то, что он таил в себе опасность. Он был порочен и не собиралась раскаиваться в своих пороках.

Даже если бы замужество ее привлекало, лорда Синклера никто не счел бы подходящим кандидатом.

Она положила камень обратно на мраморный столик.

— Милорд…

Он поднял руку, прося ее замолчать.

— Син или Синклер, если можно.

— Хорошо. Синклер. — Джулиана отошла поближе к камину — и подальше от маркиза, развалившегося на диване. — Вас, должно быть, интересует, почему я сберегла ваши тайны.

Эти слова его озадачили.

— Мои тайны? — осторожно переспросил он.

Джулиана, нахмурившись, взглянула на горящие в камине поленья.

— Леди Леттлкотт и леди Лори, — равнодушно пожав плечами, сказала она. — Полагаю, ни та ни другая не знают, что вы ухаживаете за обеими.

Она посмотрела ему в глаза, где наконец затеплилось понимание. Ухмыльнувшись ее смущению, он вытянул руку вдоль спинки дивана и внимательно посмотрел на девушку.

— А, ясно. И какова цена вашего молчания, леди Джулиана?

— Цена? — От его взгляда она не находила себе места. — Никакой цены нет.

— Значит, вы ее еще не установили?

— Нет! — Она стрельнула в сторону Сина испепеляющим взглядом. — Вы всегда норовите спровоцировать собеседника? Мне ничего от вас не надо.

— Точно? Отойдите от огня, Джулиана, — ласково велел ей Син. — Вам будет куда удобнее на диване.

Джулиана еще раз взглянула на этого красавца, с завидной непринужденностью раскинувшего свои длинные ноги. Похлопывая по диванной подушке, он ждал ее.

— Я бы предпочла остаться у огня: сегодня как-то прохладно, — будто оправдываясь, сказала она и повернулась к нему спиной.

Син был, безусловно, человеком кипучих страстей. Он привык, чтобы женщины ему во всем уступали. Отказ с ее стороны он расценит как вызов, а она добивалась вовсе не этого. Однако же Джулиана подозревала, что если сядет рядом с ним на диван, то он не успокоится, пока не добьется окончательной капитуляции. Ее упрямство его забавляло.

— Ну что ж, миледи, вы не оставили мне выбора. — Вздохнув с притворной грустью, он встал с дивана, точно грациозное животное, и подошел к ней со спины, обволакивая ее своим теплом, словно одеялом.

— Не… Не остав-вила выбора?.. — пробормотала, вздрагивая, Джулиана и чуть подалась назад, окунаясь еще глубже в манящий жар его тела.

Что же делать? Закричать? Убежать? Или все-таки остаться? Нельзя было соглашаться на беседу с глазу на глаз. Не надо было уходить от матери и сестер.

— Вы стоите слишком близко, — прошептала Джулиана.

— Правда? — Он коснулся губами ее правого уха. — А по-моему, расстояние идеально.

По коже ее головы пробежали мурашки. Его воздушно-легкие прикосновения напоминали танец крохотных фей, водящих хороводы, чтобы у нее закружилась голова.

— Зачем вы со мной заигрываете? Если вы хотите таким образом купить мое молчание, то напомню вам: мне ничего не надо. Меня ваши личные дела нисколько не заботят, а сплетничать я не люблю.

— Тихо! — Син поймал губами ее жемчужную сережку. Руки его неспешно обвивали ее плечи, а дыхание щекотало ухо. — Очень любезно с вашей стороны сохранить мою тайну. Но я подозреваю, что обстоятельства нашей первой встречи внушили вам ложное представление о моих истинных интересах.

Сердце забилось в груди Джулианы, словно раненая птица, от одной мысли, что Син ее хочет, притом что она понимала: все, что он говорит, — сказки, при помощи которых он вознамерился добиться своей цели.

— Мы уже слишком долго здесь находимся. Маман…

— Маман знает, что вы в надежных руках, — сказал Син, и в его голосе Джулиана уловила доброжелательную насмешку. — Готов поспорить, вам уже не холодно.

Джулиана повернулась, невольно подставляя свою беззащитную щеку под его алчущие губы.

— Огонь…

— Огня не хватит, чтобы вас согреть, — сказал он, опускаясь на колени и увлекая ее за собой. Широко разведя бедра, он усадил ее между своих ног. — Нужен огонь, который пылает внутри.

Она чувствовала все тело этого мужчины целиком, когда его бедра плавно покачивались вместе с нею. От малейшего его движения у нее по позвоночнику проносился электрический разряд — ток предвкушения; каждый ее нерв отзывался на его беззвучный зов. Джулиана, закрыв глаза, молча принимала это новое, порабощающее чувство, вызванное его близостью.

— Прошу вас, хватит! — прохрипела она.

Она стеснялась слез, которые были готовы хлынуть из ее глаз. Скорее всего, Син проводил много времени в обществе куртизанок и любовниц, она же по сравнению с ними была невинное дитя.

— Зря я с вами пошла… Мне страшно. Вы меня пугаете.

Син прекратил свои чувственные движения, хотя и не отстранился полностью, вопреки ее ожиданиям. Она ощущала, что он пытается подавить в себе как раз то, чего она боялась. Сделав глубокий вдох, он помог ей пересесть на пол рядом с собой.

— Леди Джулиана боится? Вот уж не верю! — Ненароком сбежавшую из уголка ее глаза слезинку он вытер мягкой подушечкой своего большого пальца. — Это ведь мне следовало бы в ужасе бежать отсюда.

Это было настолько абсурдное утверждение, что Джулиана на миг забыла о своих страхах.

— Вы, должно быть, шутите, милорд!

Отражая огоньки свечей, его глаза, сверлящие насквозь, были непривычно пронзительны.

— Нет, я не шучу, — сказал он, беря ее за подбородок. — Я сразу понял, что вы принесете мне массу хлопот, как только поймал ваш взгляд в кроне орехового дерева.

Массу хлопот? Да этот человек преследует женщин, как голодная кошка гонится за повозкой торговца рыбой!

— Значит, так? Знайте же: вы самый неприятный молодой человек из всех, кого я только встречала!

Он осторожно поцеловал ее в губы, чтобы она замолчала.

— Вы не одиноки в своем суждении. — Син шутливо ухватил ее за плечи. — Ну, довольно. Вставайте.

Джулиана, нахмурившись, повиновалась. От этой резкой смены настроения у нее голова шла кругом.

— Какую игру вы затеяли?

— Никаких игр, миледи. — Заставив ее покраснеть до корней волос, он поправил ее юбку, чтобы ткань закрыла лодыжки. — Просто вы напомнили мне об одном правиле, которое я очень редко нарушаю.

Син взял ее за руку и в буквальном смысле поволок к двери. Он вел себя так, словно ему не терпелось поскорее от нее избавиться.

— Какое же это правило? — спросила она оскорбленным тоном.

— Я стараюсь избегать эмоциональной привязанности. А с вами, леди Джулиана, этого избежать не получилось бы.


Это была проверка.

Так он себя успокаивал, выводя леди Джулиану из кабинета, что служил хранилищем минеральной коллекции лорда Кемпа.

Он проявил себя как истинный джентльмен.

Ну, почти.

Встреча эта если и привела леди в замешательство, то только самую малость. Не успев ее даже распробовать, он поднял ее и отряхнул смятые юбки. Только ярко-розовые флажки на щеках свидетельствовали о том, что всего несколько минут назад она резвилась с малознакомым молодым человеком.

Алексиус и сам толком не понимал, зачем прекратил элегантную игру в кошки-мышки. Сестра заклеймила леди Джулиану как бессердечную, прожженную девицу, решившую во что бы ни стало украсть у нее лорда Кида. Но Белль ошибалась. Да, Джулиана, несомненно, подружилась с бароном, но назвать ее бессердечной или прожженной язык не поворачивался.

Она была совершенно невинна.

Это не могло не повлиять на него.

Возможно, винить следовало дурную кровь предков, бегущую по его венам и артериям. Господь свидетель: яблочко упало совсем недалеко от яблони. Старший Синклер считал это плюсом, но две жены, которых он схоронил, вряд ли с ним бы согласились.

Первую жену, мать Белинды, выбрал лично дед Алексиуса. Жили они без любви, периодически допуская насилие, как в спальне, так и за ее стенами. После рождения дочери отец Алексиуса жил отдельно от маркизы. По словам сестры, отец часто избивал свою супругу, и все думали, что это происходит из-за того, что она не способна родить ему наследника.

Когда Белль было пять лет, мать ее умерла от воспаления слизистой желудка; отец в это время развлекался на охоте с очередной любовницей.

Жену свою он не оплакивал. Не успело тело маркизы остыть, как старший Синклер уже отправился в Лондон с намерением возобновить свои похождения. Запойный пьяница, он нередко пускал в дело кулаки и обрел скандальную славу за дерзкое обращение с дамами.

Мать Алексиуса, леди Сьюзан, была как раз одной из тех безымянных девиц, которых так любил соблазнять и бросать его отец-алкоголик. К несчастью для Синклера-старшего, она оказалась младшей дочерью графа Талмашского, наделенного огромной властью, как в политической, так и в светской жизни.

Узнав о деликатном положении дочери (многие считали, что это было результатом жестокого изнасилования), лорд Талмаш поставил Синклера перед выбором: или брак, или смерть. Тот благоразумно предпочел жениться. Женщина она была весьма приятная, к тому же семь месяцев спустя новоиспеченная маркиза принесла ощутимую пользу, а именно родила Синклеру наследника.