— Где Морган? — спросила у него Силвер, понимая, что Траск ее сознательно избегает.

— Ему требуется время, чтобы прийти в себя, — ответил Жак. — Все это было трудным испытанием для вас обоих. — Он уже догадался, что между Морганом и Силвер что-то произошло, хотя и не знал, что именно. Не знала этого и Силвер.

Морган разговаривал с ней лишь мимоходом, в основном интересуясь здоровьем. Внимательно он выслушал Силвер, только когда она рассказывала ему о том, как их захватили солдаты Пауло Каррильо, и о планирующемся нападении на «Саванну». Хотя на его лице еще не зажили ссадины и царапины, не прошла боль в ребрах, Морган не разрешил ей ухаживать за ним. Его отсутствующий взгляд при разговорах с ней ни разу не смягчался, а голос не становился теплее.

Он не упоминал ни о Фернандесе, ни о сцене, свидетелем которой стал в комнате генерала.

— Я очень благодарен тебе за то, что ты для меня сделала. — Это было единственным, что он сказал ей после освобождения. Но и тогда его голос был невыразительным, а глаза смотрели куда-то вдаль.

— Я хотела тебе помочь. То, что произошло в комнате, не было…

— Извини, Силвер, мне надо проверить часовых.

И он ушел. Когда бы она ни пыталась снова поднять этот вопрос, Морган немедленно извинялся и исчезал. Он не был враждебен, не был невежлив, скорее он просто находился мыслями где-то очень далеко.

Трещина в их отношениях разрывала сердце Силвер. Пять дней пути к берегу показались ей неделями. Было невероятно тяжело идти и идти по негостеприимной земле, почти без отдыха, под палящим солнцем, в духоте, постоянно сгоняя с себя москитов и слепней. Кроме того, приходилось ухаживать за ранеными, разбивать и сворачивать лагерь, готовить пищу.

Невероятно скучая по Моргану, Силвер стала искать общества его брата. Брэндан был сдержан и молчалив, совершенно не походя на легкомысленного любителя приключений, каким его описывал Морган. Может, поэтому, находясь рядом с Брэнданом, Силвер казалось, что она становится немного ближе к человеку, которого любит.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, подходя к Брэндану, сидящему на гранитном камне. Он был красивым, высоким человеком с голубыми глазами и волосами цвета кофе, и даже изможденное, осунувшееся лицо не лишало его мужской привлекательности.

— Лучше. — На самом деле он только мечтал, чтобы это было так. — Я начинаю набирать вес. Куки — превосходный повар.

— Твой брат волнуется за тебя. Он тебя очень любит.

«Он любит и тебя, хотя, похоже, не хочет этого признавать».

— Мы были очень близки в молодости. Морган всегда обо мне заботился. Он работал двенадцать часов в день, чтобы я мог воплотить в жизнь свои мечты. Надо сказать, я приносил ему одни лишь разочарования. Но он ни разу не упрекнул меня за это.

— Морган — прекрасный человек, — сказала Силвер. Брэндан качнулся на камне, и тут же его лицо скривилось от боли в руке. Перед тем как попасть в плен, он был ранен; пулю ему вытащил один из солдат. Рука до сих пор продолжала висеть плетью, хотя были неплохие шансы на то, что она обретет былую подвижность.

Заметив, как он страдает, Силвер проверила повязку и улыбнулась:

— Похоже, твоя рука выздоравливает.

— По крайней мере я не потерял ее.

Брэндан посмотрел на Силвер. Его взгляд был так же печален, как и при их первой встрече.

Брэндан и сам понимал, что сильно изменился. Его лицо стало холодным и бесцветным, потеряв мальчишескую самоуверенность и оптимизм. Он больше не хотел завоевывать мир. Мексиканская тюрьма заставила его испытать то, о чем он раньше и не подозревал. Ему довелось оплакивать гибель своих друзей, ожидать смерти и бороться за жизнь.

— Он… Морган говорил что-нибудь обо мне? — спросила Силвер.

Брэндан отрицательно покачал головой.

— Похоже, вопрос о тебе временно закрыт. — Брэндан пытался выяснить у Моргана, что произошло между ним и Силвер, поскольку было очевидно, что он испытывает к ней больше чем простую симпатию. Однако брат не желал обсуждать этот вопрос, а сам Брэндан находился в таком подавленном состоянии духа, что не решался настаивать. — Мне очень жаль.

Силвер отвернулась, почувствовав, что готова заплакать. Когда Брэндан смотрел на нее с жалостью и участием, ей было трудно сдержать слезы, и они порой сами катились по щекам. Она знала, почему Морган стал ее избегать. Увиденное в спальне генерала заронило в его сердце необоснованные подозрения. Да, она продала себя генералу ради его свободы. Продала свое тело, как обыкновенная шлюха. Скорее всего именно так Морган и думает сейчас о ней и никогда ее не простит.

— Кажется, меня кто-то зовет. — Это была ложь, и они оба знали это, но Брэндан кивнул. Он научился уважать желание других побыть в одиночестве.

За день до того как они достигли берега, атмосфера в лагере начала меняться. Солдаты перестали постоянно волноваться, что их догонят; эти страхи уступили место опасению, что корабли, которые должны были отвезти их домой, захвачены в плен или потоплены. Силвер особенно волновалась за Джордана.

— Они будут там, — сказал ей Морган, но в его голосе звучало больше надежды, чем убежденности. — С Джорданом и остальными ничего не должно случиться.

Сердце Силвер разрывалось, когда она видела, как далек стал Морган. Она едва узнавала человека, который держал ее в объятиях и страстно любил. Казалось, это происходило с совсем другими людьми.

С совершенно другим мужчиной.

С совершенно другой женщиной.

И эта женщина сейчас находилась в таком отчаянии, что ее мысли были заняты только воспоминаниями о прежнем Моргане, спрятавшемся где-то глубоко в Моргане настоящем — Моргане-солдате, для которого она ничего не значила. Эти воспоминания застили ей весь мир вокруг, и все свое время она проводила в одиночестве, безвольно переставляя ноги по дороге, почти не замечая ни высоких деревьев над головой, ни ужасной духоты, ни дождей, внезапно начинавшихся и так же внезапно прекращавшихся, ни густой листвы, которая скрывала их от солнца подобно зеленой крыше.

Когда однажды утром их усталый караван поднялся на последний холм и перед бывшими пленниками открылся вид устья реки Чампотон, раздались радостные крики. Совсем недалеко на якоре покачивались три ожидающих их корабля. Наконец они в безопасности.


— Береги себя, братишка. — Морган сжал Брэндана в крепких объятиях.

— Береги себя, старший брат, и спасибо тебе за все. — Брэндан повернулся к Силвер, которая осторожно, стараясь не задеть раненую руку, поцеловала его в щеку. — Не переставай бороться, — шепнул Брэндан ей на ухо. Оба они знали, что он имел в виду. Кивнув, Силвер вытерла непрошеные слезы.

— Я о нем позабочусь, — с улыбкой сказал ей Рам.

— Прощай, Рам. Я была очень рада тебя повстречать.

Рам дотронулся до ее мокрой щеки.

— Вы всего лишь женщина, Силвер Джоунс.

Техасцы направились к шлюпкам, присланным с транспортных кораблей.

— Как только мы достигнем берегов Джорджии, — сказал ей Морган очень сдержанно, как обычно в последнее время, — Рейли и все морские пехотинцы выйдут из-под моего командования. Моя задача будет выполнена, и я снова стану гражданским лицом.

Ей подумалось, будет ли он рад вернуться домой, однако Силвер не решилась задать ему этот вопрос.

— А что насчет Терезы? — спросила Силвер Жака, который еще не распрощался со стоящей неподалеку женщиной.

— Она еще ребенок, — произнес Жак; его лицо было мрачным. — У меня взрослые сыновья примерно ее возраста.

— Но она замечательный человек, — заметила Силвер.

Жак ничего не ответил, внимательно глядя на невысокую темноволосую женщину. Казалось, Терезе попала соринка в глаз; подняв к лицу руку, она поспешно отвернулась.

— Ты ее любишь? — мягко спросила Силвер.

— Это не имеет никакого значения. Мы друг другу совершенно не подходим.

— Я знаю вас мало времени, Жак Буйяр, но вы никогда не давали мне повода считать вас глупцом.

Отбросив с лица серебристую прядь, Силвер приподняла юбку и пошла прочь по песчаной кромке берега. Какое-то мгновение Жак молча смотрел ей вслед. Затем повернулся и решительно двинулся к Терезе. Подойдя к ней, он повернул ее к себе лицом и увидел, что она плачет.

— Почему ты плачешь, дорогая? Что тебя так расстроило?

— Я не думала, что ты захочешь со мной расстаться.

Жак почувствовал, как у него перехватило дыхание.

— Неужели это для тебя так важно?

Тереза бросила на него грустный взгляд, как будто стараясь что-то разглядеть в его глазах. Но Жак не добавил ни слова, и Тереза расправила плечи.

— Вы были очень добры ко мне, сеньор. Напоследок я хочу лишь поблагодарить вас за участие в попытке спасти моего отца.

Жак поднял руку и легонько коснулся пальцами ее щеки.

— И это все? Лишь благодарность? Без прощального поцелуя? — Поскольку Тереза застыла, словно окаменев, Жак наклонил к ней голову и коснулся ртом ее мягких губ. Этот поцелуй стал глубже, жаднее, и внезапно Жак понял, что стон, который он слышит, принадлежит ему самому. Когда они наконец оторвались друг от друга, он увидел на глазах Терезы слезы.

— Прощай, моя любовь, — прошептала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

Но рука Жака, опустившаяся на плечо Терезы, остановила ее. Какое-то мгновение он внимательно смотрел в ее глаза. Потом в лице Жака что-то дрогнуло.

— У тебя никого нет в Кампече, к кому ты могла бы вернуться? — тихо спросил он. — Там нет ни одного человека, который бы о тебе позаботился? Что ты будешь делать?

— Как-нибудь устроюсь.

— Тебе нужен мужчина.

Тереза не ответила. Жак кашлянул.

— Если бы ты этого захотела, я мог бы быть этим мужчиной.

— Но зачем? — спросила Тереза. — Ты уже сделал для меня очень много.

— Ты женщина сильная духом. Ты относишься к тем, кого каждый мужчина хочет видеть рядом с собой.

Она лишь отрицательно покачала головой:

— Мне не нужно жалости.

Жак издал проклятие. Когда Тереза снова повернулась, чтобы уйти, он схватил ее за талию и привлек к себе.

— Я тебе предлагаю не жалость, а любовь. Пожалуйста, моя любимая, скажи мне, что ты будешь моей женой.

Тереза смотрела на него, как будто он не произносил этих слов. Затем, словно очнувшись, она протянула к Жаку руки и заключила его лицо в свои ладони.

— Я люблю тебя, — произнесла она сквозь слезы. — Ты прекраснейший человек из всех, кого я когда-либо знала. Для меня будет большой честью стать твоей женой.

Жак улыбнулся:

— Я всего лишь моряк. Мне приходится жить в море, однако я уже накопил кое-какие деньги, а Морган помог мне их хорошо вложить. Я брошу свою бродячую жизнь и буду о тебе заботиться. Надеюсь, море уже не будет меня звать так сильно, как когда-то.

— Я люблю тебя. Мне ничего не нужно на свете, кроме того, чтобы быть с тобой рядом.

— Если Морган не будет во мне нуждаться, мы можем обвенчаться сразу по прибытии в Кампече. — Жак улыбнулся от переполнявшего его счастья. — Ты сможешь забрать все свои вещи и попрощаться со своими друзьями. После этого мы поплывем на Барбадос. У меня там есть земля, и я давно думал о том, чтобы построить там дом. Это прекрасный остров, на котором нет никаких войн.

Тереза, улыбнувшись, обняла его:

— Мне подойдет любое место, где будешь ты.

К берегу подошла шлюпка с «Саванны», из нее выпрыгнули на берег Джереми Флагг и Джордан.

— Силвер! — Джордан бросился к Силвер. Добежав до нее, он не стесняясь, как раньше, обнял ее на виду у всех. — Мы все так волновались.

— Слава Богу, с вами все в порядке. — Силвер сжала его руку. — Как вам удалось уйти от централистов? Они хотели перекрыть вам дорогу.

— Они и перекрыли, — раздался голос Джереми Флагга. — Но мы предвидели подобную встречу.

Рассмеявшись, он показал на корабль.

— Видишь те большие пушки? — Силвер кивнула. — Мы расчистили себе путь. Плавание вниз по течению всегда намного легче. — Он снова рассмеялся. — Корабль проскочил мимо централистов, как зерно сквозь гуся. Извините меня, мэм, за сравнение.

Джордан усмехнулся, улыбнулась и Силвер в первый раз за последние дни.

— Все в порядке, мистер Флагг.

— Нет, не все в порядке, — выдохнул Морган, подходя к ним. — Вы разговариваете с дамами, мистер Флагг. Я прошу вас помнить об этом.

— С вашего разрешения, капитан, — произнес Жак с улыбкой, показывающей, что он не обратил внимания на гневное замечание Моргана. — Я не поплыву на борту «Саванны». Я останусь с Терезой. Она согласилась стать моей женой.

На лице Моргана появилось какое-то странное выражение; потом он улыбнулся, хотя его глаза оставались мрачными.

— Мои поздравления. — Было видно, что он произносит эти слова искренне. — Вы очень счастливый человек.

— О, Жак, как это замечательно! — Силвер порывисто обняла плечистого француза, затем, повернувшись, заключила в объятия Терезу. — Я знаю, как к тебе относится Жак. Если ты любишь его хотя бы вполовину того, как, я думаю, он любит тебя, вы будете очень счастливы.