Оливия Стилл - Жара в Архангельске-1

Денис не сразу заметил приятеля, так как в его компании вовсю шло обсуждение предстоящего футбольного матча. У ИИТшников был свой футбол, и команда Дениса тоже играла за кубок факультета.

— Привет, так ты вот где, — сказал Даниил, тронув Дена за плечо, — А я тебя там жду…

— А, здорово, — рассеянно отвечал Денис, и продолжил мысль, обращённую к своим собеседникам, — Так вот я и говорю, что самое то обидное — гол был нечестный, Рональдо рукой закинул, вот урод…

— Да и не говори! Куда только судьи смотрят! — добавил одногруппник Дениса по кличке Росси.

— Но всё-таки надо отдать должное бразильцам, — вмешался Юра Астафьев, — Сколько у них чемпионских титулов? Вот так. Нам до них ещё очень далеко, а сыграли вполне достойно.

— Да какая разница, сколько у них титулов? — возразил Денис, — С ними вполне можно играть и даже выигрывать!

— Пойдём уже, футбольный фанат, — потерял терпение Даниил, — А то и до завтра будем тут стоять.

— Ага… — Денис оторвался, наконец, от обсуждения матча с Бразилией, — Ладно, ребят, тогда до завтра…

— В среду, в 16:00, не забудь! — крикнул Юра вдогонку Денису.

— А что будет в среду в 16:00? — поинтересовался Даниил у Дениса, когда приятели уже вышли от университета на улицу Розы Люксембург.

— Как что? Играем с МФ3 за четверть финала! — не без гордости произнёс Денис.

— А как с шансами? — прищурясь, спросил Даниил.

— Шансы на победу есть всегда. Но соперники они, конечно, достойные. Играют, надо сказать, вполне реально.

— А вы?

— Ну, мы, конечно, тоже стараемся держать марку. Без этого никак!

— Ясно. Ты куда после обеда?

— Я на тренировку. А ты?

— Я? Пока не знаю… Наверно, к Никки.

— К Никки? — переспросил Денис, — Извини, конечно, это не моё дело, но… тебе не кажется, что ты пересаливаешь? По-моему, нельзя так злоупотреблять доверием девушки. Ни к чему хорошему это не приведёт.

— Друг мой, — насмешливо произнёс Даниил, — Я всегда держу ситуацию под контролем. Девушек не надо любить. Ими надо пользоваться.

— А если б с тобой поступали точно так же?

— Со мной? — он горько усмехнулся, — А со мной уже поступили. Неважно, кто это был. Но теперь я дал себе установку не влюбляться.

— Хорошо, но при чём тут эти девушки? Никки, Олива… Они-то в чём виноваты?

— Ни в чём, — сказал Даниил, — Они хорошие девушки. Но я не собираюсь влюбляться ни в одну из них.

Денис подозрительно посмотрел на приятеля. Даниила он знал с детского сада; также знал он, что до этого лета у Даниила, что бы он там ни говорил и как бы ни напускал на себя маску эдакого донжуана, девушек не было вообще. Оно и понятно, семнадцать лет — не возраст, к тому же до того момента, пока у него не появился интернет и прилегающие к нему возможности, Даниил вёл очень замкнутую жизнь. Может, он, конечно, и влюблялся, но кто уж там мог поступить с ним подобным образом — этого Денис не знал. Впрочем, решил он, Даниил, наверное, просто напускает на себя маску эдакого разочаровавшегося в жизни мужчины и для форсу пускает пыль в глаза, приписывая себе тот горький опыт отношений с женщинами, которого у него на самом деле нет и не было, но ему, этому юнцу желторотому, для солидности очень хотелось бы его иметь.

— А я думал, что Олива… понравилась тебе, — осторожно сказал Денис, — Во всяком случае, мне показалось в тот день, когда тащили монитор.

— Видишь ли, она хороший друг, так же как и Никки… Но, повторяю, ни к кому из этих девушек любви в том контексте, как понимает её общество, я не испытываю.

— Зря, — сказал Денис, — Очень даже зря.

Даниил только улыбнулся и ничего на это не ответил. Дойдя до перекрёстка, приятели распрощались: Денис пошёл к себе, а Даниил свернул на Садовую улицу и направился к дому Никки.

А Никки ждала Даниила. И Олива продолжала любить его на расстоянии, плакать по ночам и писать стихи:

«— Как дела? — Привет… Да нормально всё…

Ах, не верь тому, что я говорю!

Мне тут жизни нет, жизнь моя — костёр,

Я сгорю дотла, я дотла сгорю.

Расставанье — боль, расстоянье — страх

Потерять тебя в суматохе дней…

Ты не должен знать, что душа моя

Рвётся на куски от любви к тебе.

Я сгорю дотла… Может, эта боль

Закалит меня, сделает сильней.

Я пойду на всё, лишь бы быть с тобой.

Будет больно — пусть! Без тебя больней…»

Настя пришла домой, поставила на плиту макароны и села за компьютер. Зашла в аську — 42nteller был в сети. Увидев её онлайн, он тут же поздоровался, и они начали болтать.

Вот уже несколько дней она вела переписку с 42. Точнее, вёл он, а она лишь поддерживала беседу. Но поддерживала-таки.

Разговоры шли в основном о магии и эзотерике. Даниил, оставив НЛП и гипноз, который он изучал весной, с головой погрузился в своё новое увлечение. Всё-таки хорошая штука интернет, думал он, столько всего интересного можно там найти. Вот только то, что интернет этот не его, а Никкин, ему на ум шло в самую последнюю очередь.

А Никки и Олива просто возненавидели друг друга. Олива — явно, Никки — тайно, где-то в глубине души. Ведь Даниил сказал ей, что надо любить всех. В этом ведь заключается истинная мудрость бытия, доступная лишь избранным, к коим он причислял себя и Никки — на это Даниил особенно сильно напирал. Никки настолько любила Даниила, что готова была согласиться на всё, что он скажет. Он попросил её не говорить Оливе про их отношения — она дала слово, что не будет ей ничего говорить. Но любить эту Оливу по-настоящему, Никки чувствовала, что — нет, не может. Она сама себя убеждала в том, что любит эту девушку так же, как убеждала себя её тётя, помешанная на здоровом образе жизни, что овсяная каша по утрам и пророщенные злаки — это вкусно. Олива чувствовала затаённую ненависть к себе этой Никки, прикрытую маской любви, как вообще имела способность чувствовать даже на расстоянии любую фальшь, и с каждым разом эта девушка, возомнившая себя ангелом, становилась ей всё более неприятна.

А Даниил, словно бы специально, то и дело стравливал их. И обе девушки, ненавидевшие друг друга, были несчастливы. Обе хотели забрать себе всё внимание Даниила и обе плакали в подушку по ночам от ревности и сознания собственного бессилия. И Никки, и Оливе казалось, что соперница отбирает её счастье, хотя Даниил, по большому счёту, не принадлежал ни той, ни другой. Он играл обеими девушками как хотел, и их страдания и раздоры вызывали в нём лишь самодовольную улыбку: «Ну вот, я так и знал, что вы из-за меня перегрызётесь…»

Настя видела, что творится с её подругой, но что она могла поделать? Никакие доводы, никакие уговоры не действовали на Оливу. Втемяшила себе в башку про любовь, и не хочет видеть очевидного. Вот и теперь впала в депрессию — перестала есть и пить, а на все попытки подруг втолковать ей, что не стоит он того, огрызалась и начинала грубить им. Особенно доставалось Насте: Олива знала, что она общается с Даниилом в аське, и ей это не нравилось.

— Ты опять с ним разговаривала? — раздражённо спрашивала Олива подругу.

— Да, а что? — невозмутимо отвечала та.

— Ничего. Просто мне не нравится, что ты с ним общаешься. Обещай мне, что больше не будешь ему писать.

— И не подумаю, — спокойно отзывалась Настя, — Знаешь, если ты забрала себе в голову что-то, это твои тараканы, но никак не мои. А мне лично интересно общаться с Даниилом, поэтому писать я ему буду.

— В таком случае ты мне больше не подруга, — тихо сказала Олива.

— А, вот как? Ну, чао-какао, — Настя направилась к дверям, — Бесись дальше в одиночку.

И ушла. А Олива бросилась на тахту, яростно колотя кулаками подушку до тех пор, пока она не свалилась на пол. Она ненавидела Настю до ломоты в висках, ненавидела хуже даже, чем Никки. Оливу душили слёзы. Змея, змея подколодная!!! Вот, значит, какие теперь подруги! Значит, женская дружба — до первого мужика?! Ладно. Хорошо. Учтём…

А Настя шла домой и тоже злилась на подругу. Нет, ну надо же быть такой дурой! Вот уж поистине голова садовая!! «Можно подумать, мне прям так уж нужен этот её сопляк! — думала Настя, — Да я его хоть сегодня из аськи удалю. Но как можно быть такой тупой! Как?!»

Она шла и психовала. Она готова была убить и Оливу, и этого Даниила. Взвинченная до предела, она даже не заметила под ногами лужу и угодила в неё, набрав полные кроссовки воды. «А ну их, в самом деле! — чертыхнулась Настя, — Пусть с жиру бесятся со своими тараканами, плевать я на них хотела! У меня своих забот полон рот, чтоб ещё в чужом дерьме ковыряться!» И она решила, придя домой, просто удалить из списка контактов его. И её тоже с ним за компанию.

Дома, поужинав пельменями «Русский хит» и попив чаю с тортом «Наполеон», Настя успокоилась и даже повеселела. Но, сев за компьютер с намерением всё-таки удалить из аськи эти лишние контакты, она получила сообщение от Даниила:

— Скажи Оливе, чтоб не парилась. Вот прям щас позвони и скажи. А то я ей голову отвинчу.

— Э, не, ребят. Это уж вы сами промеж собой разбирайтесь. Я — пас.

— Нет, ты всё-таки скажи ей, — продолжал настаивать Даниил, — И ещё передай ей, что я могу всё — это предупреждение.

— Тебе надо, чтобы она так страдала? — с упрёком спросила Настя.

— Я вот думаю ещё с ней поиграть, — усмехнулся Даниил.

— Не надо. У неё реально нервы на пределе.

— Кхе-кхе, ну пусть сама играется.

— Ты там можешь себя считать хоть Гарри Поттером, мне плевать, — раздражённо выпалила Настя, — Меня просто достали её проблемы, которые связаны, между прочим, с тобой. Поэтому решай всё сам. Я — пас.

— Настя, к твоему сведению, о её проблемах я узнал ещё раньше тебя, — сказал он, — Когда мы на крыше сидели. Я уже тогда знал всё, что будет. Неужели не ясно?

— Перестань её мучить.

— Я её? Она сама себя.

— Я это знаю. А обвиняет меня.

— Есть простые правила жизни, и она их нарушает.

— Просто скажи ей, сможешь ты ей ответить тем же, или нет. Если скажешь, что нет, она впадёт в депрессию, но вернётся на землю. Если да, то это уже ваше дело.

— Тут есть проблемка, — помолчав, написал он.

— Какая?

— Я самодостаточен, а люблю всех.

— Ну и что? Это разные любови.

— Её это не устроит, к тому же она живёт в придуманном мире. По-моему…

— А по-моему, — вспылила Настя, — Ты убиваешь и Никки, и Оливу! Может пора уже с ними поговорить?

— Я себя убиваю, а они себя. Идиллия.

Настя выключила аську. Говорить с этим долбоёбом было так же бесполезно, как с Оливой. Было очевидно — парень больной на всю голову. Раз самоутверждается за счёт этих несчастных глупышек — значит, точно больной. Это уж определённо.

Настя уже который день мучилась, не зная, как сказать обо всём Оливе. Иногда Олива просто бесила её своей тупой лирикой и не менее тупыми страданиями, и по кому? По какому-то сопляку, которому бы ещё в игрушки играть! И это-то ладно, но эта голова садовая опять намылилась к нему в Архангельск! Теперь уже зимой, на Новый год. И чего она к нему туда поедет? Какого лешего она попрётся в эту тундру, если очевидно, что этот парень её не любит?! Уххх, так бы и дала бы ей по башке чем-нибудь тяжёлым! Может, хоть тогда у этой чуни мозги на место встанут…

Настя набрала номер Оливы. В другой ситуации после всех тех слов, что та наговорила ей, Настя никогда бы не стала первой ей звонить. И только сознание того, что нельзя отдавать подругу под чудовищный эксперимент этого самовлюблённого придурка, заставило её перешагнуть через свою гордость и позвонить Оливе.

— Йестердэээй! — запела Настя вместо приветствия.

— Может, хватит уже, а? — не слишком-то вежливо проворчала Олива.

— Что?

— Сама знаешь, что!

— Если честно, то не знаю, — ответила Настя и продолжила петь, — Олл май траблс сиимд соу фаар эвэээй!!!

— Не издевайся.

— Я не издеваюсь. Я пою песню. Присоединяйся!

— Мне не до песен.

— Ну тогда не мешай мне петь. Ооо, ай белииив ин йестердэээй!!!

— Оставь сарказм другим, — хмуро посоветовала Олива.

— Не могу, — сказала Настя, — Он — неотъемлемая часть моей жизни.

— Да, я это ещё в детстве заметила. Мало чего изменилось с тех пор…

— О чём и речь! Ты как была филипком в детском садике — так и осталась. Вот и я говорю — ничего не изменилось!

— В общем, глумись на здоровье, только жизнь мне не порти, — устало обрубила Олива, — Больше я у тебя ничего не прошу.