Оливия Стилл - Жара в Архангельске-2

— Майкл, нет ли у тебя чего-нибудь успокоительного? — озабоченно спросил Салтыков.

— Валерьянка есть…

— Дай Оливе валерьянки, и надо уложить её в постель, — сказал Салтыков, — Не знаю, что с ней такое… Наверно, сильное нервное потрясение…

Через двадцать минут Олива уже крепко спала, лёжа на диване в большой комнате, а Салтыков и Майкл сидели на кухне и ели сосиски с макаронами.

— Майкл, я забыл — на какое время у нас поезд в Москву? — спросил Салтыков.

— На 21:45, — ответил Майкл, — А у Оливы?

— У неё поезд завтра — говорит, на сегодня билетов не было.

— Слушай, что это с ней такое стхяслось? — спросил Майкл, — Это ты её, что ли, так шокиховал?

— Ну, Майкл, — Салтыков покраснел и стал усиленно ковырять вилкой макароны, — Сам же знаешь… Я сам в шоке, не ожидал такой реакции…

— Реакции на что? — не понял Майкл.

— Эх, Майкл, Майкл! Всем ты хорош — умён, диплом красный защитил, в аспирантуру поступил — а таких элементарных вещей понять не можешь! Ну, что бывает, если парень и девушка оказываются в одной постели?

— Что?

— Ну подумай, подумай!

— Ну я понял…

— Вот то-то и оно, — сказал Салтыков, — Поймал я, значит, момент — она ни в какую. Вырываться вздумала… Ну, я думал, так — ломается девка, вроде как в шутку… Но, честное слово, я не ожидал, что у неё крыша поедет…

Майкл оторвался от тарелки и пристально посмотрел Салтыкову в глаза.

— Господи, Майкл, ну не смотри ты на меня так! Я же ничего плохого ей не сделал! Мы же современные люди — что в этом такого? Это абсолютно нормально! А она… — Салтыков отчаянно махнул рукой, — Как из Юрского периода прямо.

— Постой, — перебил его Майкл, — Ты её… это… да?

— Да нет же! Между нами даже акта полового не было! Что я, маньяк, по-твоему? Сучка не захочет — кобель не вскочит.

— А что тогда?

— Не знаю, Майкл. И, главное — всё нормально было, уснули благополучно. Вдруг среди ночи просыпаюсь — а она… — и Салтыков рассказал, как было дело.

— Нда… — озадаченно произнёс Майкл.

— Пойду посмотрю, как она там, — Салтыков встал с табуретки и направился в комнату, где спала Олива.

Он отсутствовал минут пять. Майкл встал и направился следом за ним — Олива крепко спала, раскинувшись на его диване. Рядом с диваном стоял Салтыков с озабоченным выражением на лице.

— Не слишком ли ты много дал ей валерьянки? — спросил он Майкла.

— А что?

— Посмотри, я боюсь… Как бы она не…

Салтыков наклонился над Оливой. На минуту ему показалось что она не дышит — жуткий страх овладел им. Он осторожно тронул её за плечо.

— Оля! Оля!

Она не пошевелилась. Тогда Салтыков схватил её за плечи и начал трясти.

— Олива, очнись же! — взмолился он.

Она с трудом открыла глаза, мутным взглядом обвела комнату и опять провалилась в сон.

— Оставь её, — Майкл тронул Салтыкова за плечо, — Сейчас её лучше не будить. Пусть спит. Говохят, сон в таких случаях — лучшее лекахство.

Парни вышли из комнаты, прикрыв дверь.

— Не будем терять время, — сказал Салтыков, — Негод просил скачать ему инфу для дипломного проектирования. Щас как раз этим займёмся.

Однако, едва сев за компьютер, Салтыков почувствовал, что утомился.

— Ну вот, опять башка начинает болеть, — пожаловался он, — Ты пока тут скачивай, а я пойду прилягу, — и, оставив Майкла за компом, пошёл в большую комнату и лёг на диван рядом с Оливой.

Олива проснулась где-то под вечер. Салтыков лежал рядом с ней и не спал. Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.

— Ну как ты? — спросил он.

— Нормально, — спокойно отвечала Олива, — А ты спал?

— Неа.

— А чё так?

— Голова болит.

— Сильно болит? — она заботливо придвинулась к нему, — Может, окно открыть?

— Пожалуй…

Олива встала и, пройдя к окну, отворила его. Правда, пробраться к окну у Майкла в комнате было весьма проблематично, так как возле окна вплотную стоял огромный старый рояль, упершись клавишами в подоконник. Олива с трудом открыла крышку рояля и, кое-как просунув руки в щель между клавишами и подоконником, стала наигрывать мотив.

— Что это? — спросил Салтыков.

— «Орбит без сахара», — отвечала Олива и тут же стала подбирать другой мотив.

— А это что?

— Цой — «Пачка сигарет».

— Яасно.

— Олива, ты пхоснулась уже? — спросил Майкл, стоя в дверях, — Чувствуешь себя нохмально?

— Да, вполне, — отвечала она, — А чё это у тебя рояль так странно стоит клавишами к окну? Играть же неудобно!

— На нём никто и не игхает, — сказал Майкл, — Родители хотят его на дачу отвезти, пхавда не знаю, зачем.

Майкл сел на диван подле Салтыкова. Олива же продолжала задумчиво наигрывать мотив песни «Орбит без сахара». Все молчали.

— Сколько времени, Майкл? — спросил Салтыков.

— Без четвехти шесть.

— Скоро надо будет собираться…

Опять наступило молчание. Лишь Олива задумчиво перебирала клавиши на рояле. Что-то невыразимо грустное получалось у неё из этого набора звуков. Олива не была пианисткой, играть почти не умела, но то, что получалось у неё набирать одним пальцем, заставляло как-то уйти внутрь себя, и, слушая эти звуки, всем присутствующим становилось вдруг так невыразимо жаль чего-то, своей уходящей юности, что щипало в носу и хотелось плакать.

— Что это за мелодия? — поинтересовался Майкл.

— Так, моё, — нехотя ответила Олива и, закрыв крышку рояля, прилегла на диван рядом с Салтыковым. Тот уткнулся лицом в её волосы и закрыл глаза.

— Андхей, я вижу, хочет спать, — заметил Майкл.

— Нет, это я разомлел.

— Олива на тебя так подействовала?

— Угу…

Так они и лежали ещё часа полтора. В девятом часу парни встали и начали собирать вещи в дорогу. Ровно в девять они уехали на вокзал.

Олива, оставшись одна, наконец-то почувствовала себя первый раз за всё это время свободной и вольной делать всё, что она хочет. Как только Майкл с Салтыковым уехали, она взяла сумку и вышла на улицу. Там не спеша прогулялась до магазина, взяв себе то, что хотелось ей, а не Салтыкову — шоколадного мороженого, слоёных питерских булочек с повидлом, фанты, яблок, чипсов с грибами, а не с беконом, которые брал Салтыков. Принеся всё это добро домой, она устроила себе настоящее пиршество. Наевшись до отвала и наэсэмэсившись с Аней и Настей, Олива легла спать и провалялась в постели аж до полудня следующего дня. А проснувшись, она позавтракала, не спеша собрала свои вещи и двинулась к Московскому вокзалу.

Московское утро встретило их неприветливо. Когда, сойдя с поезда, с сумками наперевес, Майкл и Салтыков добрались по указанному Оливой адресу до общаги Геологоразведочного Университета, в котором она училась, их там жестоко обломали. Олива говорила ребятам, что там можно переночевать, дав охране сто пятьдесят рублей — об этом она узнала от своего однокурсника из Уфы, который жил в этой общаге, но, как он сказал, нужен ещё кто-то из общежития, который бы провёл ребят к себе, оставив на вахте свой пропуск. А так как в ту пору все были на практике, этот вариант исключался. Но, тем не менее, друзья Оливы решили всё же рискнуть и договориться с охраной так — ведь больше им негде было останавливаться. Московские же гостиницы с бешеными ценами были им пока не по карману.

Но не прокатило. Охранник общежития чётко сказал, что ничем помочь он им не может. В общем, вышли Салт с Майклом из этого общежития как пыльным мешком саданутые.

— Что же нам тепехь делать? — растерянно пробубнил Майкл, когда друзья, поставив свои сумки на землю, сели на скамейку в университетском дворе, — Вот так истохия: пхиехали в Москву на тхи дня, а ночевать негде. Хоть сдавай билеты и обхатно ехай…

— И не говори! Ну, Олива, ну ты нас и тусанула! Влипли так влипли из-за неё! Пиздец, в общем…

— Ладно, что тепехь об этом… — вздохнул Майкл, — Лучше давай думать, что нам тепехь делать: искать дальше какую-нибудь гостиницу, или же ехать обхатно по своим гоходам…

— Ну вот ещё — ехать обратно! — презрительно фыркнул Салтыков, — Ты что, Майкл, белены объелся? Какого хуя мы тогда вообще пёрлись сюда! Нет уж, раз приехали, значит, всё. В конце концов, это Олива во всём виновата — из-за неё мы оказались в полной жопе! Щас ей позвоню — пусть сама думает, куда нас теперь девать.

Однако Салтыков так и не смог дозвониться до неё — очевидно, Олива ехала в поезде, и сеть у неё не ловила. К тому же, после этого звонка у Салтыкова на телефоне села батарейка.

— Пипец! — выругался Салтыков, швыряя телефон в карман, — Ведь и зарядить-то мобилу негде. Если у нас у обоих щас сядут мобилы и мы останемся без связи — мы пропали!

— Давай попхобуем с Негодяевым связаться, — предложил Майкл, — У меня пхавда тоже батахейка садится…

— Тогда не звони! Напиши ему смс, типа попали с общагой, телефон садится, найди нам гостиницу…

Майкл так и сделал. Однако смс до Негодяева не доставилась.

— Сука, дрыхнет наверное, — констатировал Салтыков, — Ну чё, Майкл, придётся самим искать пристанище в джунглях большого города. Пошли!

— Да, но надо куда-то деть сумки… Не таскаться же с ними по всей Москве…

— Поехали на вокзал, сдадим их в камеру хранения.

Приятели так и сделали. Сдав в камеру хранения свои вещи, наши горе-путешественники побрели по Москве искать жильё. Сначала они пытались спрашивать у прохожих на вокзале, где здесь можно остановиться по приемлемой цене, но люди смотрели на них как на ненормальных и, ни слова не говоря в ответ, спешили пройти мимо. После нескольких таких неудачных попыток вызнать у прохожих хоть какую-то информацию, друзья немного приуныли.

— Ну что за люди в этой Москве, — ворчал Салтыков, — Пипец, прям звери какие-то! Ответить нормально человеку и то считают зазорным…

— Нда уж… — озадаченно пробормотал Майкл, — Неудивительно почему Олива не чувствует себя в Москве комфохтно…

— Ладно, Майкл, поехали в центр. Может, там что-нибудь найдём, — предложил Салтыков, — Или, знаешь что? Давай купим газету с объявлениями и карту города. Так нам проще будет ориентироваться.

Однако газета мало чем помогла приятелям. Сев на лавку и развернув её в поисках объявлений о жилье, они не нашли и там ничего подходящего.

— Ничего нет, — расстроенно бубнил Майкл, — Всё пошло пхахом кохоче говохя…

— Да нет, ты погоди! Вот, смотри: раздел «сдать-снять»… Вот то, что нам нужно!

— Ну и где?

— Да вот… Погоди-ка… Вот…

— Ага! От тхёх тысяч в сутки, — прочёл Майкл, — Нам, знаешь ли, такая роскошь не по кахману. И то, видишь — тут одни агентства. Нет, ничего мы тут с тобой не найдём. Нечего и пытаться…

— Не дрейфь, Майкл! — возразил неугомонный Салтыков, — Пока ищется — будем искать. А не найдём — пойдём ночевать к Оливе. Или вон, — он кивнул головой на виднеющееся неподалёку здание НИИ им. Склифосовского, — Убьёмся головой об стену — и ночёвка в Склифе нам с тобой гарантирована.

Однако Майкл по своей природной уравновешенности не торопился следовать совету Салтыкова — ему ещё должна была пригодиться его светлая голова. Поэтому, решив, что убиться башкой об стену им всегда успеется, друзья решили пока поехать в Останкино — смотреть знаменитую Останкинскую телебашню.

Однако нашим друзьям и тут не повезло — экскурсий туда в этот день не было, так что пришлось нашим бедолагам смотреть на башню издалека, так как близко подойти к ней не было возможности — башня была окружена забором.

— Охраняемая теххитохия типа, — съязвил Майкл, — Шо тут охранять-то, ели с бехёзами что ли…

— Пипец, я ещё ноги себе натёр, — заныл Салтыков, — Короче, вот что, Майкл. Поехали-ка на вокзал менять билеты. Только до метро я пешком не попрусь — вон монорельсовая дорога, поехали на ней…

Сели приятели на эту монорельсовую дорогу, хотя прождали поезда полчаса, и стоимость поездки составила пятьдесят рублей, несмотря на то, что поезд этот тащился как улитка. С горем пополам добрались-таки они до метро, отчаявшиеся и голодные. И вот — бывают же чудеса на свете! — когда они отчаялись вообще найти тут в Москве ночлег, им в глаза бросилось внушительное здание гостиницы «Космос».

— Смотри, прям вид из «Дневного дозора»! — воскликнул Салтыков, — А здание-то какое крутое… ващеее…

— Да уж… неплохо… — восхищённо проговорил Майкл, во все глаза глядя на гостиницу «Космос». Он был насмерть поражён великолепием открывающегося вида. А когда Майкл говорил «неплохо», на его языке это означало не менее, чем «суперкруто».