Мишель Жеро - Жаркая ночь

Три четверти часа спустя машина вернулась, однако Рик в дом заходить не стал. Энни отодвинула от узкого оконца выцветшую занавеску: Рик направлялся в сторону скотного двора. Отправился доить коров. Или чистить и кормить лошадей. Или посмотреть, как там новоиспеченная мать. А что она ожидала? Что он помчится к ней послушать душещипательную историю о ее юности, которую сама она предпочла бы забыть? Да она ничем не лучше Хизер! Такая же вздорная девчонка, выдвигающая ему ничем не обоснованные и непомерные требования. Ну почему Рик должен доказывать, что в его жизни есть место и для нее?

Ничего он ей не должен! У него свои обязанности, а у нее свои.

И, полная решимости претворить эти обязанности в жизнь, Энни уселась за стол, включила свой компьютер и, отыскав нужный файл, продолжила набирать текст:

«Здесь, в этой каменистой местности, впоследствии получившей название Блэкхок-Холлоу, Льюис провел свою последнюю ночь. Здесь его жизненный путь, начавшийся в Огайо, в богатой семье, делает непредвиденный поворот и заканчивается в одиноком фронтовом форту полнейшей неизвестностью».

Нет, плохо! Слишком отдает мелодрамой.

Вытащив один из снимков, которые недавно сделала в Холлоу, Энни пристально вгляделась в него, ожидая, когда же ее осенит вдохновение. Как всегда, взгляд ее упал на странную скалу: как загнутые внутрь пальцы, манящие за собой, в очередной раз подумала Энни. А может быть, так:

«Древняя каменная скала манит Льюиса Хадсона к его судьбе».

О Господи, еще хуже!

Энни снова вгляделась в фотографию. Не пальцы, а руки. Укрывающие руки... Обнимающие руки...

Внезапно в груди Энни разлился холодок. Она уронила фотографию на стол. Тело покрылось мурашками.

«В его темных и холодных объятиях»...

– О Боже! – прошептала Энни и, вскочив, бросилась к двери.

Не чуя под собой ног, она вихрем слетела по ступенькам лестницы, выскочила во двор и помчалась к скотному двору, крича на бегу:

– Рик! Рик! Рик!

«29 июля 1832 года.

Территория Мичиган

Я устал. Мне смертельно надоела эта война. С каждым прожитым часом убывает моя вера в правоту нашего дела. Разве могут быть правы люди, устраивающие резню, убивающие невинных? Разве можно оправдать убийство человека, если он отличается от тебя цветом кожи? Разве можно назвать другом человека, совершающего все эти злодеяния? Я зол, и мне страшно. Так страшно, матушка, что я боюсь не исполнить свой долг гражданина и христианина. И прежде чем заснуть, а во сне увидеть такое, что не дай Бог увидеть никому, я в очередной раз напоминаю себе, что следует поступать по справедливости, невзирая на последствия».

Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона своей матери Августине

Рик промывал доильный аппарат, готовясь к вечерней дойке, когда услышал истошные крики Энни. Он опрометью выскочил из конюшни, вообразив самое ужасное. Он увидел, что Энни мчится по дороге, делая большой крюк, чтобы обогнуть пасущихся на поле лошадей бельгийской породы.

Ага, значит, что бы там ни произошло, ее жизни ничто не угрожает.

– Я здесь! – крикнул Рик. – Что случилось?

Энни замахала руками и что-то закричала, но что именно, Рик никак не мог разобрать, пока она не подбежала поближе.

– Я нашла его! Я знаю, где похоронен Льюис!

Услышав этот восторженный крик, Рик похолодел. Из всех несчастий, которые он себе вообразил, это было самым страшным. О Господи, только не сейчас! Дай ей пожить в его доме еще немного...

Несколько секунд спустя Энни влетела в конюшню. Лицо ее раскраснелось от возбуждения.

– Ты слышал, что я сказала? Я нашла его, Рик! Я знаю, где он лежит!

– Я тебя слышал. Успокойся. Где бы он ни был, он никуда не денется. Садись и отдышись немного, а не то, не ровен час, свалишься. Вот, выпей-ка содовой.

– Нет! Мы должны ехать в Холлоу. Мы должны...

– Подожди минутку. – Рик взял Энни за руку. – Сначала успокойся, а потом уже решим, куда нам идти и когда.

– Я печатала на компьютере и рассматривала фотографии и вдруг все поняла! – Энни была настолько возбуждена, что чуть не подпрыгивала на месте. – Этот подонок Бун и в самом деле нарисовал для меня карту и обозначил место, где похоронен Льюис, крестиком.

Наконец она немного успокоилась – похоже, царившая в конюшне прохлада возымела на нее успокаивающее действие – и, усевшись, глубоко вздохнула.

– О какой карте ты говоришь? – спросил Рик.

– Это я так иносказательно выразилась.

Она взяла у Рика банку с содовой и принялась жадно пить. Рик, к своему изумлению, почувствовал приятное возбуждение. Она уже успела переодеться из платья в кофточку, отделанную кружевами, с маленькими пуговками, и легкую юбку, и взгляд Рика скользнул к ее груди, где тонкая материя прилипла к влажному телу.

Интересная все-таки у Энни манера одеваться – словно она не одета, а, наоборот, раздета, подумал Рик. А может, это ему только кажется?

– В 1872 году Бун написал письмо. – Голос Энни прервал его похотливые мысли. – В нем в основном идет речь о том, что жертвы Гражданской войны его не слишком беспокоят, поскольку он давным-давно утратил целомудрие в «местечке под названием Блэкхок-Холлоу, в его темных и холодных объятиях».

Может быть, сказалась накопившаяся за день усталость, да и денек выдался тяжелый, но Рик ничего не понял.

– И что? – недоуменно спросил он. Глаза Энни восторженно блеснули.

– Я сидела за компьютером и просматривала фотографии, которые сделала в Холлоу пару недель назад, пытаясь подобрать подходящие слова. На одной фотографии была изображена скала с загибающимся внутрь выступом. Как пальцы, подумала я, а потом до меня дошло: не как пальцы, а как руки, обнимающие руки.

Тихонько присвистнув, Рик вскинул брови:

– Ты думаешь, он там похоронен?

– Очень может быть. Под покровом темноты там легко спрятать тело. А скала защитит место погребения от ветра и непогоды.

– Вот черт! – выругался Рик.

А они-то с братьями постоянно там играли, не ведая, что под ногами у них лежит мертвец.

Внезапно ему вспомнилось, как он в первый раз возил Энни в Холлоу и как она расспрашивала о шахтах и пещерах.

– Давай возьмем лопаты, – предложила Энни, понятия не имея, о чем он думает. – Я хочу...

– Ты все время знала, что он там похоронен, – перебил ее Рик. Голос его звучал сурово.

Энни бесстрашно встретила его взгляд, хотя вся краска схлынула с лица.

– Я об этом догадывалась. Я надеялась, что сумею отыскать его останки и перевезти их на родину Льюиса. Я не лгала тебе, Рик.

– Но ты и не была со мной до конца откровенна.

– Это верно, – согласилась Энни и отвернулась. – Я решила ничего тебе не говорить, пока не удостоверюсь, что мои догадки верны. Я надеялась, что к тому времени ты немного привыкнешь к мысли, что Льюис похоронен на твоей земле. Я хотела тебе все рассказать, но ты ведешь себя так, что мне нелегко это сделать.

– А я хотел тебе верить, Энни, но ты тоже ведешь себя так, что мне нелегко это сделать.

Со стуком поставив жестяную банку на бетонный пол, Энни вскочила:

– Где у тебя лопаты? Я иду искать Льюиса.

– Скоро стемнеет. – И, видя, что Энни, не обращая внимания на его слова, проходит мимо, Рик схватил ее за руку. – Я тебя ночью одну не отпущу.

– Тогда идем со мной.

– Нет, черт подери! Ночью я предпочел бы не копаться с тобой в грязи, а заниматься совершенно другими делами.

Лицо Энни вспыхнуло от злости.

– То, что ты со мной спишь, еще не дает тебе права мной распоряжаться!

Рик усилил хватку.

– У меня еще полно работы, но я не собираюсь выпускать тебя из виду.

– Сейчас же отпусти меня!

О Господи, как же ему все это осточертело! Отпустив ее руку, Рик рявкнул:

– Иди! Плевать мне на то, куда ты отправишься!

Ему хотелось, чтобы она осталась, хотелось помириться с ней, даже извиниться. И, когда Энни решительно прошагала мимо него, Рика обуяла безумная ярость.

– Не смей от меня уходить! – выкрикнул он.

Энни застыла на месте как вкопанная. Рик бросился к ней. Она смотрела на него во все глаза. Какую-то долю секунды Рик поколебался, а потом, схватив Энни за талию, рывком забросил ее к себе на плечо.

– Что ты делаешь? – испуганно вскричала она, исступленно болтая руками и ногами.

– Мне надоело, что ты вечно убегаешь от меня к нему! – О Господи, брыкается, словно дикая кошка! – Сама подумай, Энни, что я при этом должен испытывать!

Энни замерла.

– И теперь, когда ты взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой, тебе легче?

Рику и в самом деле было легче, но не в том смысле, в котором она это понимала.

– Так ты хочешь сказать, что ревнуешь меня к Льюису?!

Поморщившись, Рик направился к лестнице, ведущей на сеновал.

– Я бы не назвал мои чувства ревностью.

– А как?

– А вот это не твое дело!

Рику показалось, что она мучительно соображает: что же он такое придумал?

– Ну ладно, – наконец примирительно произнесла она, – согласна, я немного переборщила. Отпусти меня.

– Нет.

– Ну, Рик, пожалуйста. Плечо у тебя твердое как камень и врезается мне в живот, а к голове приливает кровь.

Странно, ему кровь приливает совсем в другое место.

– Только не говори, что тебе это не нравится, – заметил Рик и, когда Энни принялась энергично возражать, ухмыльнулся, хотя злость его еще не прошла. – Я знаю, что ты любишь пофантазировать, вот и воплощаю одну из твоих фантазий в жизнь.

– Неправда, я не люблю фантазировать! – возразила Энни и, пронзительно взвизгнув, больно вцепилась Рику ногтями в плечо, когда он сделал вид, будто сейчас ее уронит.

– Отпусти меня, болван! – сердито выкрикнула она. Решив предстать настоящим мужчиной, перед которым любая женщина должна трепетать от страха, Рик бросил:

– Заткнись, женщина!

Потрясенная, Энни на секунду замолчала.

– Что ты сказал?! – прошептала она наконец.

– Ни один уважающий себя болван не позволит своей женщине разговаривать с ним таким тоном. Ты слышала, что я сказал: закрой свой миленький маленький ротик.

Последовало более продолжительное молчание.

– Ну, если ты решил претворить мою фантазию в жизнь, ты должен делать это иначе. Нужно сказать не «закрой свой миленький маленький ротик», а «помолчи, женщина», – тихим и чуть хрипловатым голосом произнесла Энни.

Откашлявшись, Рик прорычал:

– Помолчи, женщина! – И для пущего эффекта легонько хлопнул Энни пониже спины, после чего начал подниматься по лестнице на сеновал.

– Кларк Гейбл изобразил бы это более романтично, – жалобным тоном произнесла Энни. – Может, все-таки отпустишь меня? А то я упираюсь носом прямо в твой зад, да еще и в ушах звенит... Эй, ты что, несешь меня по лестнице? Ой! Рик, не стукни меня головой! Это уже не похоже на мою фантазию.

Рассмеявшись, Рик продолжал подниматься по лестнице, однако и в самом деле постарался не ударить Энни головой и не уронить. Нельзя сказать, чтобы она была слишком легкой, однако Рик ни за что бы не признался, что ему тяжело.

– О... – протянула Энни, когда они наконец добрались до верха. – Сеновал... Классика. Мне нравится ход твоих мыслей.

– А кто сказал, что я способен мыслить? – проговорил Рик, швыряя ее на гору сухого сена, оказавшегося чрезвычайно колючим. Вверх взметнулся целый столб пыли. Энни чихнула.

– Это тоже не входит в мою фантазию.

– Прости. Болван забыл захватить с собой одеяло, – заявил Рик, возвышаясь над Энни.

Энни улыбнулась:

– Вежливая девушка сделает вид, что этого не заметила.

– Повезло этому твоему... – Рик скрестил руки на груди, зная, что Энни это нравится, – варвару. А может, пирату? Или...

– Викингу.

Рик расхохотался было, однако Энни бросила на него такой взгляд, что смех замер у него в груди.

– Ладно, пусть будет викинг. И что этот твой викинг делает дальше?

– Насилует похищенную им девушку, ублажая всю ночь напролет.

Тут уж Рик не выдержал и от души рассмеялся.

– Может, дашь мне минут двадцать, и посмотрим, смогу ли я пару раз сделать тебя счастливой?

Вытащив из кармана презерватив, Рик расстегнул джинсы, стянул с себя рубашку и накрыл тело Энни своим телом. Коснувшись рукой ее интимного местечка и почувствовав его влажность, Рик понял, что Энни его хочет. Отлично! А то, пока она вертелась у него на плече, он возбудился не на шутку.

Рик с силой вошел в нее, и его охватил такой восторг, что он даже закрыл глаза от полноты ощущений.

– О Господи, Энни... – прошептал он и жадно поцеловал ее. – Что ты со мной делаешь...

Крепко обхватив его руками и ногами, Энни прильнула к нему всем телом, сладострастно постанывая, и желание разгорелось в груди Рика с еще большей силой.