— Я не хотел нового скандала, — вздохнул Джек.

— Я не сержусь, — усмехнулась Клэрис. — И поскольку моя цель отвлечь общество от неприятностей, свалившихся на Джеймса… я благодарю тебя за помощь.

Они уехали с бала не сразу. Продолжили игру. Несколько раз обошли зал, только потом удалились.

Когда они остались одни в номере, благодарность Клэрис приняла более нежное и чувственное выражение.

Позже, когда они, утомленные любовью, лежали на смятых простынях, Клэрис долго перебирала в памяти события сегодняшнего вечера и неожиданные перемены.

Взять хотя бы случай с Уорвиком. Она нисколько не сомневалась, что он собирался сделать ей непристойное предложение, но вовремя вернулся Джек и разделался с Уорвиком, как тот того и заслуживал. Ради нее. Ни по какой другой причине. Он повел себя не просто как ее защитник — как мститель.

Ни один другой мужчина не заступался за Клэрис подобным образом. Ни отец, ни братья. Да она и не ожидала этого. И даже не была уверена, что согласилась бы принять от них такую поддержку.

Джек не спрашивал ее ни о чем. Просто действовал как ее покровитель. Словно имел на это право. И кажется, действительно имел. Она не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести.

Конечно, к завтрашнему дню новость разлетится по всему Лондону. И все же ее это почему-то ничуть не волновало. Пусть целый мир узнает, что она готова допустить Джека в свою жизнь. Как самого близкого человека.

Она вдруг улыбнулась, радуясь его собственническому инстинкту. Инстинкту, всегда присутствовавшему в их отношениях. Эту грань своей натуры он никогда не пытался скрывать. Она видела это, но не ощущала ни малейшей опасности. Знала каждой частицей души, что он не представляет для нее угрозы. Никогда не будет представлять.

Она сама не знала почему. Возможно потому, что между ними, день за днем, ночь за ночью, продолжала расти неразрывная связь.

Клэрис стала рассеянно играть концами его волос, размышляя, что может означать этот плен. И не смогла ответить на вопрос. Никто, включая ее саму, не мог этого знать. И теперь светская жизнь больше не привлекала ее. Она находилась вдали от этой жизни достаточно долго, чтобы потерять всякий интерес к внешнему блеску. Может, стоило поблагодарить за это отца? Не за изгнание — за то, что вынудил ее выбирать.

Жизнь постоянно ставит перед тобой вопрос выбора. И потом приходится жить с результатами этого выбора. Например, выбора дороги, по которой идешь, постепенно узнавая, куда она приведет.

Когда все закончится, когда Джеймса оправдают, когда они спасут братьев, перед ней возникнет очередной выбор. Вернуться к прежнему существованию, остаться в обществе или…

Клэрис пыталась сосредоточиться, но сон затуманил голову и увлек ее в забытье, прежде чем она успела понять, по какой из дорог хочет идти.

— Завтра епископ начинает слушания. Предлагаю поехать к нему сегодня.

Джек поднял глаза от разложенных на столе письменных свидетельств и встретился взглядом с Клэрис. Было уже начало одиннадцатого. Джек только что вернулся из клуба с утреннего совещания с друзьями.

— Все это — он указал на документы, — неопровержимые доказательства невиновности Джеймса. Теперь обвинения не имеют под собой никакой почвы. Я все обсудил с остальными. Думаю, есть все шансы на то, чтобы дело не слушалось даже в епископском суде. Клэрис медленно кивнула:

— И никакие официальные обвинения не будут предъявлены.

— Совершенно верно. Так мы едем к епископу?

— Едем, — согласилась она.

Прибыв во дворец, они сначала поговорили с деканом Сэмюелсом и дьяконом Олсеном. Дьякон немедленно передал их слова епископу, и уже через десять минут они предстали перед его преосвященством.

— Декан говорит, что у вас есть новости? — осведомился тот.

Судя по выражению его лица, было ясно, что он жаждет с их помощью избежать того, что теперь считал политической дилеммой.

Джек улыбнулся.

Вместе с Клэрис они предъявили подписанные и засвидетельствованные показания, опровергавшие обвинения дьякона Хэмфриза, и объяснили, что люди, свидетельствовавшие ранее против Джеймса, были подкуплены неизвестным курьером.

— Описание человека, который встречался с дьяконом Хэмфризом, совпадает с описанием неизвестного, который заплатил свидетелям за то, чтобы они поклялись, что Джеймс Олтвуд встречался с курьером в трех перечисленных выше кабачках. Но мы нашли других свидетелей, завсегдатаев тех же кабачков, которые, в свою очередь, готовы поклясться, что ни один священник не переступал их порога. По крайней мере за последние два года. Далее, мы взяли показания у лиц, свидетельствующих, что Джеймс находился на званых ужинах и приемах в те же самые дни и часы, когда происходили предполагаемые встречи.

Положив кипу бумаг на столик перед епископом, Джек добавил:

— В обвинениях говорится, что на трех последних встречах Джейме передавал сведения, касающиеся демобилизации. Но такой информации он просто не мог иметь.

Он подробно описал детали работы, проведенной Далзилом.

— Никто не сумел найти источника, снабжавшего Олтвуда подобными сведениями, — заключил Джек.

Вперед выступила Клэрис:

— Собранные свидетельства доказывают, что Джеймс не мог приходить на последние три встречи, и находился в это время в другом месте. Короче говоря, милорд, обвинения дьякона Хэмфриза, выдвинутые против моего родственника, не имеют никаких оснований. Более того, они кажутся сфабрикованными, либо этим таинственным курьером, либо некоей персоной, действующей через него с целью подвигнуть власти и церковь на неправедный суд.

Епископ строго кивнул:

— Вы совершенно правы, леди Клэрис. Я приму к сведению все, что вы мне сообщили.

Очевидно, он был прекрасно осведомлен о последствиях суда неправедного, даже если это суд епископа.

— Лорд Уорнфлит, — продолжил он, — церковь в долгу у вас, вашего начальства и всех тех, кто помог вам так быстро собрать доказательства. Мы крайне благодарны и вам, и леди Клэрис. Можете передать вашей семье, дорогая леди, что в отношении преподобного Олтвуда больше не будет предприниматься никаких действий. В свете представленных документов я не вижу смысла настаивать на официальных слушаниях и намереваюсь отвергнуть обвинения как необоснованные. Сегодня же я уведомлю Уайтхолл о своем решении.

— Спасибо, ваше преосвященство, — просияла Клэрис.

Теперь, когда с формальностями было покончено, Сэмюеле и Олсен вышли вперед, чтобы пожать руку Джека. Клэрис занимала беседой епископа, который с некоторой грустью спросил о ее тетушке Камли. Теперь, после долгого перерыва, Клэрис смогла удовлетворить его любопытство.

Достигнув полного согласия, они минут через пятнадцать распрощались, предоставив епископу и декану объясняться с Хэмфризом: решение, которое все посчитали наилучшим.

Олсен оставил их на верхней площадке лестницы и, довольный, проследовал в свой офис, прижимая к груди доказательства невиновности Джеймса.

Джек с улыбкой повернулся к Клэрис. Она взяла его под руку, и они вместе спустились вниз.

— Слава Богу, одна проблема успешно решена, — выдохнула она, подняв лицо к солнцу. — Полагаю, теперь, когда Джеймс спасен, мы можем сосредоточиться на будущем моих братьев. Леди Гамильтон устраивает ленч на открытом воздухе. Леди Каупер и тетя Камли, каждая по отдельности, упомянули его как мероприятие, которое мне необходимо посетить.

Джек вскинул брови, но ничего не сказал. Однако на Клэрис его удивление ничуть не подействовало.

— Видишь ли, они хотят этого по одной причине: там будет Мойра, а также Хаверлинги и Комбертвиллы. После вчерашнего бала Элен тетки, думаю, хотят убедиться, что Мойра понимает, в каком положении оказалась.

— Опять политические интриги, — вздохнул Джек. — Наши дамы объединили свое положение и влияние, чтобы побороть врага.

— По-моему, это не столько политика, сколько прямой разбой. Если ты потерпишь крах в глазах света, то крайне редко можешь получить второй шанс. Политики более мягкосердечны.

Джек тихо фыркнул. Судя по тому, что он успел увидеть, Клэрис была права.

— Хочешь, я поеду с тобой?

Привратник поклонился и распахнул ворота. Клэрис вышла первой, дождалась, пока Джек подойдет к ней, и улыбнулась.

— Если у тебя будет время. Не знаю, с чем я могу там столкнуться. Неплохо бы иметь рядом человека, которому доверяю.

Джек медленно поднес руку Клэрис к губам и поцеловал.

— Ради тебя я готов встретить лицом к лицу любую опасность. Даже в облике светских дам.

Клэрис рассмеялась и приняла его галантное предложение. Он остановил кеб. Они уселись и поехали навстречу новому приключению.

— Мойры здесь нет, — разочарованно прошептала Клэрис.

Оглядывая пестро одетую толпу гостей, расположившихся на прибрежном газоне Гамильтон-Хауса, Джек пожал плечами:

— Возможно, она решила, что после вчерашней ночи ее присутствие больше нежелательно, что в этом просто нет смысла. Ее дочери ведь уже замужем, не так ли?

— Да, но для нее это не важно. Теперь она стремится найти хорошую партию для Карлтона. Поверь, ее и табун диких лошадей не удержит!

Клэрис увидела графиню Камли, поймала ее взгляд и многозначительно подняла брови. Тетка пожала плечами и беспомощно подняла руки, показав этим, что понятия не имеет, почему Мойры здесь нет. Клэрис вздохнула и отвернулась:

— Полагаю, правда заключается в том, что я не доверяю Мойре. Знай своего врага… и так далее.

Не дождавшись ответа, она подняла глаза и увидела, что Джек словно окаменел. Проследив за направлением его взгляда, она увидела надменную матрону в сопровождении двух молодых леди. Все вместе они направлялись к ним с несокрушимой решимостью галеона. Взгляд леди был устремлен на Джека.

Остановившись перед ними, она восторженно улыбнулась Джеку:

— Лорд Уорнфлит, не так ли?

Клэрис, не успев ничего сообразить, действовала инстинктивно — встала перед Джеком и холодно улыбнулась:

— Кажется, мы не знакомы?

Дама недоуменно взглянула на нее, но то, что прочла в глазах Клэрис, явно ей не понравилось.

Она сглотнула, отступила и сделала реверанс. Клэрис перевела взгляд на ее подопечных: те поспешно сделали то же самое.

— Меня зовут леди Квинтин. Леди Гамильтон — моя тетя.

— Ах да, кажется, она упоминала о вас, — процедила Клэрис. — А это ваши дочери?

Леди Квинтин явно разрывалась: что выгоднее — первой привлечь внимание такого завидного жениха, как лорд Уорнфлит, или заслужить одобрение такой влиятельной дамы, как Клэрис Олтвуд…

Наконец ее милость склонилась перед диктатами благоразумия и улыбнулась:

— Совершенно верно, миледи. Амелия и Мелисса.

Клэрис с легкостью человека, долго вращавшегося в обществе, быстро нашла темы для разговора, после чего тактично избавилась от троицы. Джек отделался поклоном издали.

— Слава небесам! — выдохнул он, когда леди Квинтин с дочерьми отошли. — Пойдем… — Он осекся и тихо выругался: — Сохрани меня святые… да их тут целая армия!

— Боюсь, что здесь святые тебе не помогут. — Клэрис поспешно взяла его под руку. — Не отходи от меня, и я обещаю тебе полную безопасность.

Он так недоверчиво уставился на нее, что она улыбнулась. И с такой же улыбкой обернулась к мамашам и их подопечным.

— Нет смысла пытаться избежать этого. Придется пробиваться с боем.

Они так и сделали, упорно направляясь к дому. Но каждый ярд давался им ценой разговоров с очередной матроной, ее дочерью или племянницей, если не обеими сразу. Сначала Клэрис удивлялась сдержанности Джека, желанию оставаться как можно более отстраненным, но, немного поразмыслив, поняла, что он всячески старается не вспылить. По какой-то причине заботливые маменьки раздражали его. Что, впрочем, неудивительно — все они почему-то воображали, будто способны заставить его подчиниться своим желаниям. Для такого человека, с таким прошлым это было оскорбительно, тем более что этикет воспрещал ему реагировать так, как он этого, несомненно, хотел.

Общество однажды уже пыталось манипулировать Клэрис. Но она смогла сказать твердое «нет». Джеку это было куда труднее — высший свет не позволял джентльмену быть таким беспощадным. По крайней мере, публично.

Клэрис, разумеется, могла быть сколько угодно беспощадной, но из уважения к леди Гамильтон и имени Олтвудов она старалась играть по общепринятым правилам и отпугивала хищных мамаш только ледяными улыбками, острым как бритва языком и абсолютным отказом отпустить руку Джека. Ей запомнилась одна пара: истинная горгона и ее хорошенькая, но странно нервозная подопечная. Не из-за того, что они говорили. Из-за напряжения, сковавшего мышцы Джека при виде этих двоих.