Вероника с горечью скривила губы и, повернувшись к стене, заплакала. Рыдания ее эхом отдавались в гулких арочных сводах. Нет, больше она ни за что не воспользуется ничьим предложением переночевать. Лучше уж спрятаться в каком-нибудь подъезде на чердаке. Или сразу предложить деньги. Наверное, в этом суровом мире чистогана по-другому нельзя…

Вероника вытерла слезы и упрямо нахмурилась. Затем она взвалила на плечо сумки и отправилась в сторону метро. Почему-то мысленно она представила себя рыбиной, идущей против течения на нерест. Ей стало смешно, но смеяться она не могла, потому что по-прежнему хотела в туалет. Пришлось воспользоваться ближайшими кустиками. Другого выхода у нее не было. «Хорошо быть кисою, хорошо собакою — где хочу пописаю, где хочу покакаю…» — вспомнила она детскую приговорку и восхитилась ее актуальностью. Вот она и превратилась в бездомного котенка.

3

Прошло часа полтора, прежде чем Вероника разыскала бюро справок, а вернее, адресный стол. Начала она, разумеется, со справочной в метро, но там ей строгим голосом сказали, что справок по частным адресам они не дают. Мол, обращайтесь в адресный стол. А где же ей найти этот адресный стол? К сожалению, местный закрыт на ремонт. Ближайший, который работает, в центре, в районе станции «Арбатская». Услышав знакомое название, Вероника обрадовалась. Значит, сейчас она побывает на знаменитом Старом Арбате. В прошлый приезд они с мамой так и не успели туда съездить, хотя знали, что в Москве это одно из самых интересных мест. Как Монмартр в Париже…

И вот ее мечта сбылась — она стояла в самом начале улицы, о которой столько слышала. Она выпустила Тома из сумки и на всякий случай надела ему намордник. «Улица Арбат», — прочитала она на одном из домов и сделала первый шаг по старинной мостовой. Все здесь казалось необычным и праздничным, как в игрушечном городке. Маленькие изогнутые фонари, вымытые до блеска зеркальные стекла витрин, яркие тенты над входами в магазины и кафе… Кругом все пестрело иностранными названиями, то и дело попадались стайки возбужденных иностранных туристов… Другие лопочущие на разных языках группы толпились вокруг лотков с русскими сувенирами: матрешками, огромными лаковыми яйцами на подставке, деревянными скульптурками и гжелью. Кое-где стояли с раскрытыми футлярами у ног уличные музыканты, под сенью высоких зонтиков сидели, зажав во рту карандаш, художники-портретисты. Вероника разрывалась между желанием побыть здесь, послушать музыку, понаблюдать за тем, как рисуют портреты, — просто прогуляться среди красивых и нарядных людей, — и необходимостью искать себе ночлег.

Вдруг она почувствовала, как кто-то трясет ее за плечо.

— Девушка! Девушка! Постойте! — ласковым и вежливым тоном окликнул ее какой-то молодой человек с длинными волосами, забранными сзади в хвостик. В одной руке он держал большой круглый микрофон, а в другой — бутылку с пепси-колой. За спиной его Вероника увидела людей с камерами, блестящие «глаза» которых были направлены на нее.

«Этого мне только не хватало! — подумала Вероника. — Не дай Бог они с первого канала, ведь тогда меня увидят люди по всей России, и тот мент на Сахалине тоже…»

— Извините, у меня мало времени, — сказала она, не пытаясь загородиться от камер — она часто видела, как люди это делают, когда их снимают на улице, и ей казалось, что это выглядит еще хуже, чем если бы они просто стояли и молчали.

— Всего несколько слов для программы «Особое мнение», — продолжал атаковать ее молодой корреспондент. — Поймите нас правильно: мимо такой красивой девушки просто невозможно пройти! Да еще с такой роскошной собакой! Какой она у вас породы?

— Беспородная, — пожала плечами Вероника и хотела уже повернуться, чтобы идти. Но молодой человек остановил ее вопросом:

— Как вы относитесь к обману?

— То есть?

— Обманываете ли вы сами? Сможете ли простить обман по отношению к вам?

Вероника задумалась и склонила голову набок. Ей показалось, что во всей этой ситуации — и особенно в вопросе журналиста — есть нечто издевательское. Как будто сам черт подослал к ней эту съемочную группу. Обманывает ли она? Да она последнее время только этим и занимается.

— Я бы с удовольствием никого не обманывала, — сказала она. — Но вот не получается.

— А вас когда-нибудь обманывали?

— Ну разумеется, — сказала Вероника несколько нетерпеливо. — По мелочам, наверное, всех обманывали.

— А по-крупному? Обман любимого вам уже довелось пережить?

Вероника опустила глаза.

— Это некорректный вопрос.

— И все-таки, — не унимался хвостатый корреспондент.

— У меня нет любимого.

— Как же это возможно? — наигранно произнес он. — У такой красивой девушки — и нет любимого?

— Да, у меня был любимый. Но совсем недавно он погиб, — сказала Вероника, спокойно глядя в глаза назойливому интервьюеру.

От неожиданности тот несколько растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Что ж, по крайней мере, честный ответ. Достойное завершение нашего разговора об обмане. — И он, улыбнувшись в камеру, галантно раскланялся с Вероникой.

Камеры выключили, и Вероника молча побрела дальше. Проходя мимо членов съемочной группы, она спросила:

— А вы с какого канала?

— С первого, — лениво ответила одна девица с коричневой татуировкой на плече, и Вероника почувствовала, как внутри у нее шевельнулся дремавший страх. «Ну вот, я так и знала», — с досадой подумала она и едва удержалась, чтобы вслух не выругаться.

— А меня точно будут показывать? — спросила она.

— Да покажут, покажут, что ты так волнуешься? — нервным и тонким голосом сказал высокий парень в тугой светлой бандане. Вероника подумала, что он ужасно похож на длинного белого червяка.

— А может, вы подскажете мне, где тут поблизости адресный стол? — спросила на всякий случай Вероника.

— Не, не подскажем, — сонно протянула татуированная девица и вырвала из руки у хвостатого корреспондента бутылку с пепси-колой.

— Имидж — ничто, жажда все! — прокомментировал ее поступок хвостатый, который теперь даже не смотрел в сторону Вероники.

Со вздохом та продолжила поиски. Старый Арбат быстро кончился, и она стала петлять по каким-то другим улицам, названия которых даже не пыталась запоминать. Большинство из людей отвечали ей, что они тоже нездешние. Некоторые — явно местные — раздраженно говорили, что не знают, добавляя при этом ту же фразу, что и буфетчица на вокзале: «Понаехали тут всякие…» — или что-нибудь в этом роде. Кажется, это выражение было тут весьма расхожим.

«А ведь я бы могла сейчас тоже быть москвичкой, — думала про себя Вероника. — Если бы дедушка Борис послушал бабушку и они вернулись в Москву… Странное все-таки дело — эти люди считают себя лучше других только потому, что родились или просто прописаны здесь. Между тем по их поведению и манерам совсем не скажешь, что они жители европейской столицы…»

Наконец какая-то опрятно одетая старушка подробно рассказала Веронике, как дойти до ближайшего адресного стола. Им оказался небольшой уличный киоск.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения… — отчеканила невидимая женщина в окошечке.

— Понимаете… — начала Вероника, но женщина нетерпеливо ее перебила:

— Назовите то, что знаете.

— Мне нужно найти адрес, по которому жила моя бабушка…

— Фамилия…

Вероника объяснила, что бабушка уже умерла и сейчас, возможно, проживает дочь. Фамилия дочери… Подождите десять минут… Вероника прислонилась виском к прохладной панели киоска. Она ощущала себя страшно одинокой и потерянной. На чем только держалась ее судьба — на каких-то буковках, циферках, которые должны вывести ее к «своим»… И решала ее судьбу сейчас эта равнодушная безликая женщина в окошечке — такая же холодная, как и все в этом чужом городе.

— Девушка… — раздался голос из окошечка. — Вы слушаете?

— Да, да!

— Тамары Алексеевны нет. Могу вам дать Тамару Александровну с такой фамилией. Возможно, вы перепутали отчество.

— А может, это у вас что-то перепутано?

— Ну, знаете… Так давать вам справку на Александровну или нет?

— Нет!

«Вот это облом! — думала она, уныло бредя по улице. — Но чего я, собственно, ждала?» Глупо было надеяться. Наверное, тетя Тамара давно уже вышла замуж и сменила фамилию. И теперь бабушкина квартира записана на какую-нибудь гражданку Пупкину, если они ее вовсе не разменяли.

Хотя это вряд ли… С такой квартирой мало кто согласится расстаться. Если только ради какого-нибудь двухэтажного особняка в престижном районе. Но шансы на такой исход дела невелики. При совершенно заурядной внешности и довольно средних способностях Тамара навряд ли вышла замуж за миллионера. Во всяком случае, Веронике она запомнилась обыкновенной, немного полноватой девушкой с миловидным лицом и длинными густыми волосами. Волосы были серо-русые, глаза — примерно того же цвета. Конопушки на носу, а у кого их нет? Вероника невольно потрогала свой маленький прямой нос — сколько дней он уже не знал пудры? Впрочем, что такое внешность, одна лишь оболочка. «Сосуд она, в котором пустота…» — вспомнилась строчка из какого-то знакомого школьного стихотворения. Единственным бесспорным достоинством тети Тамары был мягкий, незлобливый характер. И не важно, что при этом у нее начисто отсутствовало чувство юмора…

Оставался еще один способ поиска бабушкиного дома. Может быть, и не очень быстрый, зато верный. Придется положиться на собственную интуицию. Для начала она просто объедет одну за другой все линии метро. Будет выходить на каждой станции и искать ту самую, где они выходили с мамой. Уж ее она не спутает ни с какой другой. Таких великолепных цветных витражей она не видела больше нигде… И вот, как только она ее найдет, она выйдет на улицу и начнет обходить по порядку все ближайшие дворы. Она будет кружить вокруг чертовой станции хоть весь день, но обязательно узнает тот дом. Определит по виду, по запаху, по деревьям и растительности, по мелким деталям, наконец, по частоте ударов собственного сердца…

Однако сегодня было уже слишком поздно начинать поиски. Если у нее не хватит времени на то, чтобы найти станцию засветло, то к ночи она снова останется на улице… Одна против мерзких, алчущих мужчин, которые как раз в это время выползают на улицы в поисках добычи.

Теперь Вероника стала осторожной. Пока ехала в поезде, она прочитала кучу газет, и в одной из них наткнулась на статью про так называемое виктимное поведение — от английского слова «victim» — жертва. Там говорилось о том, что некоторые девушки заведомо ведут себя как будущие жертвы. Они словно приманивают к себе всяких маньяков, насильников — или просто провоцируют мужчин на то, чтобы они к ним пристали. Может быть, они поступают так не нарочно, но факт остается фактом. Вероника отлично запомнила примеры виктимного поведения. К ним относились прогулки в одиночку по темным улицам, любовь к облегающей и открытой одежде (особенно при наличии аппетитных форм), неуверенная походка, затравленный взгляд… Сама Вероника добавила бы к этим примерам еще и «лежание в передвижной санчасти после перенесенного шока от землетрясения». Девушки! Не попадайте в завалы, не доверяйтесь медикам, не пользуйтесь снотворным! Это самое что ни на есть виктимное поведение, виктимнее не бывает… После всего, что с ней произошло, Вероника старалась скрупулезно придерживаться советов, данных в статье. Надо было торопиться…

Возле метро Веронике пришла в голову счастливая мысль: а что, если не перебирать все станции, а просто спросить у кого-нибудь про витражи? Маловероятно, что в московском метро так много похожих станций… Набравшись смелости, она попыталась провести разведку, обращаясь к прохожим с вопросом:

— Вы случайно не знаете, как называется станция метро с витражами?

Наученная горьким опытом, она ничего хорошего от своей попытки не ожидала. И оказалась права: то ли люди не знали такого мудреного слова, как «витраж», то ли им просто было некогда, то ли их раздражала сама постановка вопроса (один мужчина даже возмутился: «Вы что, девушка, загадки загадываете из «Поля чудес»?»), то ли Веронике просто не повезло… Но никто из опрошенных так и не сказал ей, как называется эта станция и существует ли она вообще.

После перенесенного утром унижения Вероника обостренно воспринимала реакции москвичей на ее просьбы. Очень быстро разуверившись в пользе такого подхода, она решила, что отныне будет действовать самостоятельно. «А пошли бы вы все к черту!» — угрюмо пробубнила она себе под нос. Пусть получится дольше, пусть придется таскать по всему метро сумку с беднягой Томом, но она во всем разберется сама…

Спустившись в метро, Вероника подошла к большой схеме и принялась ее изучать. «Надо рассуждать логически, — внушала она себе, жуя купленный в киоске «Сникерс» и запивая его соком через трубочку, — если дома в том районе старые — значит, это не может быть слишком далеко от центра города. Наверное, самый старый район находится внутри вот этого кольца». Вероника перечитала все названия станций и попыталась откопать в памяти хоть одно из них. Но это было совершенно бесполезно. Тогда, в детстве, ей было глубоко наплевать, куда ее везут. Лишь только она садилась в поезд метро, как тут же утыкалась в книжку, которую везде таскала с собой, и отрывалась от нее только когда мама толкала ее локтем и говорила «Выходим!». Непростительная инфантильность… Теперь ей придется объехать по очереди все эти станции, пересаживаясь с одной линии на другую.