Другое дело, можно просто пойти в больницу — санитаркой. Их всегда не хватает. Однако Вероника с детства слышала мамины разговоры о больнице и отлично знала, что это за работа — санитарка — и какое отношение к ней будет у остального персонала. Нет уж, в больницу она работать не пойдет.

Надо подумать, что еще может делать девушка без высшего образования? Устроиться убирать дворы? Мыть посуду в кафе? Даже мысль об этом казалась Веронике унизительной. Еще бы — ведь с самого детства родители твердили: «Будешь плохо учиться — пойдешь в дворники». И теперь, после того как она все школьные годы старательно училась, чтобы избежать этой страшной участи, после «золотого» аттестата — выйти с метлой и подметать дворы? Ни за что.

А может, ей пойти торговать? У нее должно хорошо получиться — она видная, высокая, умеет вежливо общаться с людьми. Правда, Галина говорила, что в Москве, кроме как на рынках, продавцом не устроишься. Берут только с московской пропиской — и все равно все забито. Галина так расхваливала свою работу… Говорила — втягиваешься так, что потом жить без рынка не можешь. Там уже все свои, взаимовыручка, все время весело, шутки. Вечером — выпивон. Вот-вот — весело… Вероника вспомнила, как Галина споила ее водкой в вагоне-ресторане, и содрогнулась. А вдруг на этом проклятом рынке ее споит кто-нибудь другой? А потом она тоже втянется и уже не сможет без рынка жить?

Вероника шла от метро к тетиному дому и перебирала в голове варианты. Чем же ей лучше заняться? Может, стоит позвонить вот по этому объявлению, которое висит на заборе? «Работа для молодых и энергичных»… Вдруг это что-нибудь подходящее? Завтра она обязательно позвонит и все разузнает. Начнет с того, что накупит жетончиков для таксофона. А возможно, она найдет еще какие-нибудь объявления о работе…

Когда Вероника уже подходила к дому тети Тамары, навстречу ей, яростно виляя хвостом, выбежал Том.

— Ах ты, чертик, — с укором сказала ему Вероника. — Ты почему покинул свой пост? Кому было сказано «ждать»?

При этих словах Том принялся тоненько и жалобно скулить, заглядывая хозяйке в глаза.

— Что такое? Тебя что — выгнали?

Том снова заскулил и несколько раз нервно тявкнул.

— Понятно… — вздохнула Вероника. — Наверное, пришел аллергический муж… Что ж — тогда сиди здесь и жди. — Вероника отвела Тома под куст жасмина, который рос неподалеку от подъезда, чтобы пес не мешался на пути у жильцов. Она взглянула на часы: было уже десять часов вечера.

Поднимаясь по лестнице, Вероника вдруг почувствовала безотчетное волнение. Ей было стыдно себе признаться, но она побаивалась встречи с тетиным супругом. К пятому этажу Вероника уже нарисовала себе его портрет: высоченный, черный, кудрявый, с орлиным носом, жгучими карими глазами и громовым голосом. Этакий Ноздрев, который с плеткой в руках гоняет по двору псов.

Когда же дверь открылась, на пороге вместо мужлана, которого она себе вообразила, стоял щупленький, небольшого роста мужичок лет тридцати. Волосы у него действительно были темные, правда, без кудрей, а глаза действительно карие. В остальном ничего похожего на то, что она вообразила, не наблюдалось. И голос, которым он приветствовал Веронику, нельзя было назвать громовым.

— А, племяшка, ну, заходи, заходи, — сказал он, пропуская Веронику внутрь. — А собачку твою я на всякий случай выставил. Пусть во дворе поживет — сейчас все равно тепло. Ты уж не обижайся, ладно?

— Как скажете, — пожала плечами Вероника. — Давайте знакомиться. — Она почувствовала, что сейчас как раз тот случай, когда нужно атаковать первой — так больше шансов наладить нормальные отношения. — Меня зовут Вероника, а вас?

— А меня Вова… — Тетин муж сделал удивленное лицо. Наверное, он не ожидал, что малолетняя племянница, которая приехала в столицу черт знает откуда, будет так бойко себя вести. Впрочем, Вероника на это и рассчитывала. Пусть не думает, что она какая-нибудь бедная родственница.

— А где тетя Тамара? — спросила она по-деловому.

— Укладывает мелкого. Пойдем, что ли, на кухню — чайку попьем?

— С удовольствием.

На кухне Вероника тоже взяла инициативу в свои руки. Она достала и поставила на стол чашки, насыпала из пакета печенье в вазочку, порезала сыр, колбасу и хлеб. Все это время Володя бомбардировал ее вопросами. Его интересовало все: где и как она училась, какая на Сахалине водится рыба, сколько там стоит бутылка водки, растут ли там помидоры и яблоки. Вероника на все вопросы отвечала с прилежанием школьницы, однако в рассуждения не пускалась.

Когда на пороге кухни показалась тетя Тамара, Вероника закончила все приготовления к чаю и вытирала полотенцем руки.

— Вот молодец, хозяйственная, — одобрила она. — Давно пришла?

— Нет, не очень. Извините, не успела ничего купить из продуктов. Завтра исправлюсь.

— Ничего, — хихикнул Володя. — Будем считать, что сегодня я угощаю… — И он широким жестом окинул стол с бутербродами и чаем.

Тетя Тамара искоса смерила его усталым взглядом, но ничего не сказала.

— Ну, как твои дела? — обратилась она к Веронике. — Узнала что-нибудь насчет работы?

— Да пока почти ничего. Завтра собираюсь приступить к серьезным поискам.

— Вот-вот — давай, приступай, — вдруг встрял в разговор Володя, на лице его вдруг появилось неприязненное, даже злое выражение.

Чай пили в гнетущем молчании, никто не решался прервать повисшую паузу. Затем Володя резко отодвинул от себя чашку и вышел из-за стола. Вероника услышала, как хлопнула входная дверь.

— Что это он? — тихо спросила она у тети Тамары.

— Да ничего особенного, — отозвалась та, собирая со стола чашки. — Такой уж он у меня. Характер у него вспыльчивый, неровный. То ничего-ничего, а то вожжа под хвост попадает.

— А куда он ушел?

— Курить пошел, в подъезд. Ничего, отойдет, ты не бойся. А завтра утром на работу уедет. Зарабатывает он прилично… Да и не пьет почти…

Веронике показалось, что тетя почти оправдывается перед ней за то, что у нее такой муж. От этого ей сделалось еще неприятнее.

— Давай, я помою посуду, — предложила она, оттирая тетку от раковины.

— Да будет тебе — не комплексуй. Еще не хватало, Золушку из тебя делать, — отмахнулась та.

— Да я не поэтому… Просто привыкла. Дома я всегда посуду мою, — сказала она, сама удивляясь, с какой легкостью врет. Дома мама не могла заставить ее подойти к раковине.

«Наверное, не случайно тот хвостатый корреспондент из передачи про вранье подошел на улице именно ко мне, — подумала она. — Он почувствовал флюиды лжи, которые от меня исходят…»

Вероника все-таки вытеснила тетю Тамару с места возле раковины и принялась изображать из себя примерную хозяйку. А тетка села за пустой кухонный стол и по своей привычке подперла руками тяжелый двойной подбородок.

— Темнишь ты что-то, Вероничка, — сказала она, немного помолчав, и у Вероники от этих слов похолодело все внутри. — Признавайся: ты что, поругалась с родителями?

3

Вероника вышла во двор с миской в руках и вызвала из кустов Тома. Тот вприпрыжку выбежал к ней, принялся ластиться и лизать руки. Вольная и сытая жизнь благотворно отразилась на его шкуре: белая, черная и рыжая шерсть была длинной, густой и шелковистой. Жильцы относились к Тому неплохо, дети во главе с Данькой — любили и подкармливали.

Поставив миску под кустом жасмина, Вероника уселась на детские качели и принялась меланхолически раскачиваться. Она часто сидела здесь по вечерам, анализируя прошедший день и обдумывая планы на предстоящий. Было уже десять часов. Вероника не любила, когда дома был муж тети Тамары, и старалась под любым предлогом улизнуть. Еще не хватало ей терпеть его дурацкие перепады настроения. У них в семье никогда не было психопатов, и Вероника не привыкла к подобным выходкам.

На двор уже опустились сумерки. Здесь темнело раньше — как только солнце заходило за соседний высотный дом. Дети к этому времени уже разбегались по домам, и здесь, на детской площадке, Вероника чувствовала себя полной хозяйкой. Качели мерно поскрипывали в такт ее мыслям…

Прошла уже неделя, а она по-прежнему сидела без работы, хотя целыми днями только и делала, что занималась поисками. Первый день она пыталась звонить по объявлениям с таксофонов, но потом поняла, что это бесполезно — железные чудовища только заглатывали один за другим жетончики и соединяли с нужными номерами лишь в очень редких случаях.

К счастью, ее выручила сердобольная соседка Клавдия Мироновна — предложила звонить со своего домашнего телефона.

— Знаешь, у Губернаторовых ведь раньше тоже телефон был… — рассказывала Веронике она. — Нам вместе ставили. Только потом, когда Бореньку выслали, у них номер-то и отобрали. Тогда таким семьям очень тяжело было… Гонения всякие. А хочешь жить нормально — отрекись. Так вот над людьми издевались. А я Бореньку вашего всегда любила — деда твоего. Красивый он был, веселый. Вредный, конечно, немного, но кто не без греха. Волосы у него в точности такие же, как у тебя, были — белые, густые, рассыпчатые…

Да, бабуля в свое время явно была неравнодушна к деду Борису. Она могла часами рассказывать про старинное житье-бытье. Однако Вероника вежливо дала ей понять, что не может тратить столько времени на разговоры. И поскольку отплатить старушке внимательным выслушиванием ее рассказов не могла, то предложила Клавдии Мироновне ходить для нее в магазин.

С того самого дня она приходила в квартиру этажом ниже, как на работу. Тетя Тамара посоветовала ей покупать газету «Из рук в руки», где печатались самые разные объявления. Теперь дни Вероники были похожи один на другой: с утра она завтракала, выходила во двор, чтобы покормить и напоить Тома, затем заходила к Клавдии Мироновне, брала у нее список продуктов и отправлялась в магазин (старушка любила, чтобы каждый день все было свежее). В киоске по пути Вероника приобретала свежий номер газеты «Из рук в руки». Возвращалась, загружала продукты в холодильник — после чего садилась к телефонному столику. Клавдия Мироновна, чтобы не мешать ей, спускалась во двор и в компании старушек-подружек сидела на лавочке.

Объявлений было много, и большинство телефонов кочевало из номера в номер. Такие Вероника заносила в специальный «черный список». Обычно телефонный разговор о наеме на работу выглядел примерно так:

— Алло.

— Здравствуйте, это вы давали объявление насчет работы?

— Да, мы давали.

— И какая у вас есть работа?

— Девушка, а вам сколько лет? Восемнадцать-то есть?

— Есть, — охотно врала Вероника.

— А московская прописка есть?

— Нет…

— Ну тогда больше вопросов нет. — И на другом конце тут же клали трубку.

Про «работу для молодых и энергичных» Вероника выяснила все в первый же день. Это оказалась всего лишь скандально известная фирма «Гербалайф». Нет, Вероника не стала огульно отвергать даже этот вариант. Ради интереса она договорилась по телефону о встрече и поехала в Дом журналиста, где проходило очередное собрание «гербалайфщиков».

Давно уже Вероника так не хохотала. Это сборище показалось ей настоящим представлением для дураков. По очереди на сцену выходили какие-то не в меру энергичные люди — в основном женщины — и начинали с заученным энтузиазмом рассказывать, как потребление «продукта» помогло им побороть ожирение и различные болезни. По их словам, «Гербалайф» был панацеей от всего, кроме, разве что, пресловутой родильной горячки.

— Вот эта юбка, — дергала себя за подол какая-нибудь бесформенная и безвкусно одетая тетка, — еще месяц назад на мне не сходилась. Я думала, что никогда уже не расстанусь с лишними килограммами. Но «Гербалайф» совершил чудо…

— После первой беременности у меня начался ужасный геморрой, — доверительно признавалась другая. — Потом подруга мне посоветовала, и я начала принимать продукт. Прошло две недели — и геморрой ушел…

Куда именно ушел геморрой, тетка не уточняла, но Вероника поняла, что ей лучше отправиться вслед за ним. И главное — подальше от этой тусовки безумцев с болезненным блеском в глазах.

Очень скоро Вероника выяснила, что эти любители легкой наживы скрываются за большинством объявлений в газетах. Видимо, их «пирамида» так разрослась, что пустила корни по всем московским изданиям. Кончилось тем, что Вероника звонила по любому объявлению, и первым ее вопросом был:

— Это не «Гербалайф»?

Если она не слышала четкого и уверенного отрицательного ответа, то сразу же бросала трубку.

Другой категорией объявлений оказался тотальный и всеобъемлющий «интим». На все предложения типа «приехать и обсудить все в спокойной обстановке, не по телефону», Вероника неизменно отвечала отказом, так как считала, что это было бы самым вопиющим примером виктимного поведения. Она очень быстро научилась расшифровывать скрытый в нескольких газетных строчках смысл. «Приглашаются дев. для раб. секр. в офисе. Молод. вн. фотомодели. Зрпт от 600 $ и выше». Стоило копнуть поглубже — и выяснялось, что «раб. секр.» помимо секретарских обязанностей предполагает тесный контакт с шефом и помощь ему буквально во всем. Другими словами — полную доступность. В конце концов, как только видела слово «секретарь» или «референт», Вероника сразу перечеркивала объявление и больше к нему не возвращалась.