Алекс Белл - Жасмин

— Когда похоронное агентство вернуло мне его вещи, — сказала я, — я нашла в них маленького металлического рыцаря с гвоздем в шлеме.

— И? — спросил Бен, когда я умолкла.

Я пожала плечами.

— И все. Я просто подумала, что это странно. Сомневаюсь, конечно, но, может быть, ты ищешь именно его.

— Это не артефакт.

— Откуда тебе знать? — спросила я, тут же испытав раздражение в ответ на такую его уверенность. — Ты же его никогда не видел.

— Ты сказала, что он был в кармане Лиама в день его смерти?

— Да.

— Значит, он не из Нойшванштайна. Лиам не настолько глуп, чтобы таскать его с собой. Он бы спрятал его в надежное место. Я даже сомневаюсь, что этот артефакт в Англии.

Я вздохнула.

— Хорошо, что мы собираемся делать, после того, как выясним, где Лиам побывал за последний год?

— Я пройдусь по его маршруту.

— Ты имеешь в виду, мы пройдемся по его маршруту?

— Мы? — переспросил Бен, удивившись. — О нет, ты вернешься домой.

— Ха-ха. Очень смешно. И вот только не надо так таращиться, Бен. Сбрасываешь на меня бомбу, а потом ждешь, что я, как ни в чем не бывало, улечу домой следующим рейсом? Ага, разбежалась! Он был моим мужем, и я его любила, и если он что-то держал от меня в секрете, я должна знать, почему. Я не смогу жить дальше с дамокловым мечом вопросов без ответов, повисшим у меня над головой.

— Я поделюсь с тобой всей информацией, которую обнаружу, — сухо предложил Бен.

— Неплохая попытка. Но этот номер не пройдет. Я не смогу сидеть дома и ждать, не зная, что происходит, переживать из-за черных лошадей, лебедей, фотографов-убийц, которые могут в любой момент вломиться ко мне в дом. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, тогда тебе придется принять мои условия.

— В высшей степени нецелесообразно, — сказал холодно Бен. — Но раз отговорить тебя не получается, похоже, у меня просто нет выбора.

— Хорошо, рада, что мы договорились, — сказала я, поднимаясь и демонстративно не обращая внимания на его угрюмый вид. — Тогда я лучше пойду к себе в номер, который еще нужно забронировать. Когда и где ты хочешь встретиться утром?

Бен пожал плечами.

— Например, в ресторане за завтраком. Но, как я уже сказал Лоре, я забронировал для тебя каюту.

— Неужели? А я подумала, что ты соврал, чтобы успокоить Лору.

— Нет, я забронировал её перед тем, как встретить тебя на палубе.

— Слегка самонадеянно, тебе так не кажется? — поинтересовалась я, отчего-то испытав раздражение от его предусмотрительности.

Он опять пожал плечами и, вынув из кармана ключ, бросил его на стол.

— Вот ключ. Сама решай, хочешь — воспользуйся им, хочешь — оставь. Мне все равно.

Я не стала заострять внимание на его последних словах, потому что мне бросилась в глаза его правая рука, которая все еще лежала на столе. На костяшках пальцев виднелись свежие порезы и уродливые синяки, в том числе и на указательном пальце, на котором он носил черное кольцо.

— Что у тебя с рукой? — спросила я.

Он опустил взгляд, а потом встал, пряча руку в карман.

— Ничего, — ответил он сухо.

— Ты с кем-то подрался.

Он смерил меня уничтожающим взглядом.

— Я похож на того, кто с кем-то подрался?

Должна была признать, что кроме царапин на руке и немного на лице, иных доказательств того, что он участвовал в драке, не было. Я пожала плечами. Мне-то что за дело, чем он занимается? Я схватила ключ и раздраженно выпалила:

— Сколько стоит?

— Завтра скажу.

После всего, что Бен мне тут наговорил, я едва могла на него смотреть, так что с преогромной радостью скрылась у себя в каюте, когда мы добрались до неё, а Бен зашел в соседнюю дверь. Наконец-то меня оставили в покое.

Интерьер внутри оказался просто замечательным, стилизованным под тридцатые года двадцатого века, как и весь корабль, иллюминаторы которого выходили на освещенный фонарями ближайший берег. Я уселась на кровать и провела руками по волосам. Как бы мне хотелось спросить самого Лиама обо всем этом. Чтобы я просто могла вернуться домой, зайти к нему в кабинет, где он сидел, как обычно, за своим столом. Я бы спросила его, что случилось в Нойшванштайне, и почему он лгал мне о своих поездках. И он дал бы мне разумное объяснение. Я была уверена в этом. Может быть, он и был адреналиновым наркоманом, но уж никак не преступником. Он не был плохим человеком. Если бы я только могла его спросить — он бы сразу же все прояснил. Но я не могу. Я никогда ни о чем больше не смогу его спросить. Я больше никогда не смогу поговорить с Лиамом. И это причиняло больше боли, чем его ложь.

Лиам умер, и единственным человеком, который мог помочь найти ответы, был холодный, отчужденный Бен. Так похожий на него, и в то же время совершенно другой.

Я видела, как вежливо он вел себя с Лорой и её парнем, поэтому сделала вывод, что грубым он был только со мной — потому что я ему не нравилась, как и его родителям, как и всему его семейству, с того самого момента, как стала женой Лиама. Причина этой неприязни для меня была загадкой. Насколько я знала, за все время нашего знакомства я не сделала ничего такого, чтобы заслужить их нелюбовь. И вплоть до нашей помолвки, я прекрасно ладила со всей его семьей. Но потом некоторые его родственники, включая мать Лиама и Бена, за две недели до свадьбы придумали какие-то отговорки, почему они не смогут присутствовать на нашем празднике. Наверняка, дело в моем альбинизме... других причин не было...

Лиам только отшучивался, когда я высказывала свое мнение по этому поводу.

— Да они просто странные и все, Джез. Я даже перестал притворяться, что понимаю их. Скорее всего, они завидуют твоей красоте...

И прежде чем заснуть, я какое-то время сидела в обнимку с подушкой в мягком свете прикроватной лампы, пытаясь переварить все, что узнала сегодня, и необычайное зрелище, которое наблюдала с Беном на палубе. Как бы мне хотелось, чтобы здесь вместе со мной был Лиам, а не Бен.

На следующее утро я проснулась от стука в дверь моей каюты. Я сползла с кровати и, шатаясь, завернувшись в простыню, подошла к двери, по другую сторону которой оказался Бен.

— Я иду завтракать, ты со мной? — спросил он.

На меня нахлынули все события вчерашнего вечера, отчего тут же захотелось залезть с головой под одеяло и остаться там навсегда.

— Да, — вздохнула я, потирая заспанные глаза. — Дай мне только минутку, я переоденусь... ой... — Я умолкла, вспомнив, что у меня нет с собой никакой одежды, именно поэтому сейчас я и была завернута в простыню. — Мне нечего надеть.

— Может, ты наденешь то платье, в котором была накануне? — спросил Бен, скосив глаза на дверцу шкафа, на которую я вчера заботливо повесила платье.

— Я не могу прийти на завтрак в длинном вечернем платье! — воскликнула я.

— Это еще почему? — с каменным выражением лица поинтересовался Бен.

— Не могу и все, — ответила я, подавляя желание закатить глаза.

Я окинула взглядом каюту. Можно подумать, я смогу надеть что-нибудь из имеющихся здесь вещей. А потом я мельком увидела себя в зеркале, и к моему лицу прилила кровь. Мои голые руки и плечи смотрелись просто ужасно. Они были такими белыми! А еще нога торчала из-под простыни. Только Лиам меня видел такой. И ни разу другой мужчина. Я практически захлопнула дверь перед носом Бена, оставив только узкую щель, в которую сказала:

— Слушай, а ты не можешь сходить в магазин и купить мне какую-нибудь одежду? Спортивный костюм и шлепанцы.

Он собрался было возразить, но я схватила сумочку со столика у двери и всучила ему деньги.

— Господи, да я же не прошу тебя ехать в торговый центр. Просто поднимись наверх и купи мне что-нибудь. Иначе я отсюда не выйду.

И захлопнула дверь. Наверное, я была с ним излишне резка, но решила, что сейчас слишком рано, чтобы из-за этого переживать. А потом до меня дошло, что я ведь не сказала Бену свой размер, но он вернулся уже спустя несколько минут со спортивным костюмом, который оказался мне впору.

— Не знал, какой цвет ты предпочитаешь, — пробормотал он, неловко протягивая мне пакет. Я забрала его и заглянула внутрь. Он выбрал розовый. Не самый любимый цвет, но, по крайней мере, не так ужасно смотрится с моими волосами и кожей. Лиаму всегда нравилось, когда я была в розовом...

— Спасибо, отлично. Я сейчас.

Я закрыла дверь и переоделась в спортивный костюм. Это были велюровые трико и олимпийка с эмблемой «Королева Мэри» на плече и бедре. Ткань на ощупь оказалась очень приятной. Я собрала волосы в хвост и, обув шлепанцы, пошла наверх с Беном, по дороге не обмолвившись с ним ни словом. Завтрак в ресторане проходил по типу «шведского стола», еда выглядела очень соблазнительно. Но у меня не было аппетита, поэтому я предпочла сразу перейти к делу. А вот Бен определенно не разделял моих намерений. После того, как мы уселись у окна, он встал и ушел к буфету, а потом вернулся с тарелкой, заваленной едой. Не знаю отчего, но я почувствовала себя обиженной. Наверное, это из-за того, что я чувствовала себя разутой и раздетой. И он не имел права в сложившейся ситуации испытывать чувство голода!

Во время завтрака он почти не смотрел на меня, а говорил и того меньше. Может, все еще злился на мой отказ возвращаться в Англию. У меня не хватало духу, да и желания тоже особого не было, завязывать разговор, поэтому мы просто сидели в тишине. Он ел свой завтрак, а я пила черный кофе. Это был хороший кофе. Хороший кофе в хорошем ресторане с прекрасной обстановкой.

При любых других обстоятельствах я бы наслаждалась своим пребыванием здесь...

Когда Бен доел, мы переместились в одну из комнат отдыха, которые в это время суток были свободны.

— Итак, — сказал он, спокойно вынув ручку и лист бумаги из кармана, и протянул их мне, скользя листком по столу. — Вот список мест, которые Лиам посетил за последние тринадцать месяцев. Прочти и отметь те, о которых он тебе соврал.

Меня передернуло от его последних слов. Он мог бы сформулировать свою последнюю фразу чуть потактичнее.

С тех пор как мы поженились, Лиам летал семь раз в короткие командировки: один раз на Бермуды, когда занимался изучением Бермудского треугольника, четыре раза в Шотландию, чтобы написать о шотландских призраках и Лох-Несском чудовище и дважды в Перу, когда начал работу над геоглифами плато Наска. Или я так думала... Но на самом деле он летал один раз на Бермуды и один раз в Перу, как утверждал список передо мной. Никаких поездок в Шотландию, зато в списке Бена значились Мюнхен и Париж. Хотя я считала, что Лиам никогда не был в Париже, а в Мюнхене был один раз еще до свадьбы. Но если верить списку Бена, то он посетил Париж тринадцать месяцев назад, за пару недель до нашей свадьбы, а в Мюнхен слетал в общей сложности четырежды, и это не считая той поездки, о которой мне рассказал. Все поездки были распланированы довольно равномерно на протяжении десяти месяцев нашей совместной жизни после свадьбы. И если список Бена не врал, то последний раз Лиам летал в Мюнхен за две недели до своей смерти. Он соврал мне, прямо в лицо, что летал на геоглифы плато Наска. Он даже привез фотографии оттуда.

Я вернула Бену список и откинулась на спинку кресла, глядя на него с сомнением. Он был братом Лиама, но насколько хорошо он его знал? Мне казалось абсурдным, что Лиам летал в Мюнхен, а не в Перу. Я просто не могла представить, что он мне соврал, не моргнув и глазом.

Сколько на это потребовалось усилий? Спрятать настоящие документы на поездку от меня, раздобыть где-то фото геоглифов, беспечно о них что-то плести, лгать мне, глядя в глаза. Это никак не укладывалось в моей голове. С какой стати я должна доверять Бену и его списку. Может, он-то как раз и нагло врал о моем муже?

— Нелепость какая-то, поверить не могу, что Лиам столько раз летал в Мюнхен и ни слова мне не сказал, не говоря уж о Париже.

— Чудно. — Бен пожал плечами, пробегая глазами по списку. — Я все беру на себя. Езжай домой, в Англию.

Я разозлилась.

— Разве у тебя нет никаких доказательств, которые ты бы мог мне показать?

Бен перевел взгляд, который тоже был недобрым, с листка на меня.

— Я не собираюсь тебе ничего доказывать. Да это и невозможно. Ты можешь поверить мне или нет. Это твое право.

Мои кисти рук непроизвольно свернулись в кулаки, да так, что ногти впились в ладони. Мне с трудом удалось побороть желание хорошенько его встряхнуть.

Неужели он не замечает, как влияет на меня? Неужели он не понимает, что делает и без того невыносимую ситуацию еще больше невыносимой? Неужели ему мало того, что я потеряла Лиама? Разве мало того, что я осталась в двадцать семь лет вдовой, не понимающей, говорит он правду или лжет? Если он не был готов чем-то подтвердить свои слова, тогда зачем вообще стал все это рассказывать. Лучше уж так, чем терзаться в сомнениях.