— Ну, как ты чувствуешь себя в роли кормилицы? — насмешливо спросила у Арианы молодая женщина с курчавыми волосами.

Она довольно плохо говорила по-французски, он явно был для нее чужим. Однако она выбрала этот язык, наверное, для того, чтобы я тоже ее понимала.

Ариана улыбнулась ей во весь рот:

— К счастью, эта малышка достаточно взрослая, так что ее больше не надо кормить грудью. Но если хочешь, я с удовольствием отдам ее тебе, Эрика.

— Нет, не надо, у меня есть занятие получше. Пока что у меня, как бы там ни было, достаточно клиентов.

Женщина сделала неприличный жест и схватила себя за груди, сдвинув их вместе.

Ариана ничего на это не сказала, но ее глаза сердито заблестели.

— Ты можешь спать на кушетке, — заявила она, когда мы вернулись в ее комнату. — В ближайшее время тебе дадут новые вещи, а пока что можешь взять себе кое-что из моих. Ты ведь достаточно худая.

Ариана, не стыдясь, сбросила платье. Под ним была тонкая нижняя юбка и чулки, которые с помощью подвязок крепились к поясу. Эту нижнюю юбку она тоже сбросила с себя вместе с резинками и чулками и спустя мгновение стояла посреди комнаты в чем мать родила. Ее, казалось, это нисколько не смущало, но я пристыженно опустила взгляд.

Ариана засмеялась.

— Ты еще и не такое здесь увидишь! Привыкай.

У меня горели щеки. Я никогда не хотела выставлять свое обнаженное тело напоказ. Может быть, девочки из Телона так и делали, но только не я.

«Но теперь ты одна из них», — сказал тихий голос у меня в голове.

Чтобы не смотреть на голую женщину, я легла на кушетку, закрыла глаза и постаралась думать о чем-то другом. Я вспомнила Тхань и задала себе вопрос: может быть, ей удалось убежать от пиратов? Может быть, французы остановили пиратский корабль и спасли девочек? Я ухватилась за эту мысль.

— Бедная малышка, — прошептала Ариана, садясь возле меня на кушетку и убирая волосы с моего лица, — орхидея, вырванная из родной земли. Эти свиньи…

Я все слышала, но не решилась открыть глаза.

— Я буду присматривать за тобой, — пообещала Ариана и укрыла меня одеялом. — А теперь спи.

Немного погодя свет погас и я услышала скрип металлической кровати. Тогда я открыла глаза и увидела за окном луну. Она казалась бледнее и холоднее, чем у меня дома, но все же я могла видеть ее. Впрочем, недолго, потому что вскоре мои глаза закрылись.

В последующие дни Ариана объяснила мне, что я нахожусь в Германии, а точнее в Гамбурге, и что мне следует учить немецкий. Она сказала, что я буду работать на Хансена — так звали мужчину в пальто с меховым воротником — и что моей задачей будет спать с мужчинами. То, как она мне это описала, чуть не довело меня до обморока.

— Боже мой, — недовольно проворчала Ариана. — Ты же не можешь терять сознание из-за любого дерьма!

Она недовольно фыркнула, а затем открыла форточку. К этому времени я уже поняла, что это единственная часть окна, которая открывалась. Чтобы девочки не сбежали, Хансен убрал все ручки.

— Слушай внимательно! — сказала Ариана, опускаясь передо мной на корточки. — И, главное, смотри на меня!

Я с отвращением открыла глаза.

— Если ты хочешь здесь выжить, тебе придется научиться смотреть на определенные вещи и выслушивать их, а также самой это делать. Я… Мне очень жаль, что ты тут очутилась. Однако Хансен не отпустит тебя, независимо от того, будешь ты это делать или нет. Ты даже представить себе не можешь, что приходится терпеть девочкам, которые занимаются проституцией на улице! Они вынуждены отдаваться каждому, кто появляется перед ними, и очень часто их забирают в полицейский участок. Большинство из них умирают молодыми, либо заразившись каким-нибудь заболеванием, либо от ножа какого-нибудь сумасшедшего. Здесь же, внутри здания, ты хотя бы находишься в безопасности, пока делаешь то, что от тебя требуют. Тебя не должно тошнить, когда ты увидишь меня или кого-то другого без одежды. По крайней мере делай вид, будто тебя это не волнует!

Я испугалась, заметив в глазах Арианы слезы.

— Наши с тобой судьбы зависят от того, будешь ли ты слишком щепетильной.

— Почему? — спросила я.

Ариана быстро отвернулась и оперлась локтями на комод. Там стояла тарелка с липкими остатками соуса. Еда здесь была плохой, но ею хотя бы можно было насытиться.

— Потому что скоро я стану слишком старой, — ответила она. — Тогда они выкинут меня на улицу, и я там умру. — Она отвернулась. — Но я не хочу умирать, значит, должна заниматься новыми девочками. Такими, как ты. Я объясняю им, что от них требуется, и показываю, что они должны делать. И пока я справляюсь с этой задачей и мои ученицы приносят хороший доход, хозяева оставят меня в этой комнатушке. Ведь время от времени у меня тоже бывают клиенты.

Ариана помолчала, а затем, опустив взгляд, добавила:

— Пожалуйста, сделай мне одолжение, не доставляй нам неприятностей. Я знаю, ты возненавидишь это занятие, а вместе с ним и меня, но поверь мне, я не хочу, чтобы тебе было плохо. Я просто хочу выжить. И хочу, чтобы ты тоже выжила.

Теперь я поняла, что Ариана не враг мне. И что мы нужны друг другу. Но я все же не знала, как мне вытерпеть то, о чем она рассказала.

Через несколько дней снова появился мужчина в пальто с меховым воротником. Он вызвал нас к себе, внимательно осмотрел меня, а затем что-то сказал Ариане. Она уже немного научила меня немецкому языку, однако моих познаний было недостаточно для того, чтобы понять, о чем они говорят.

Правда, Хансен говорил и по-французски.

— Матросы рассказывали мне, что в твоей стране есть поверье: если мужчина возьмет девственницу, это принесет ему удачу и счастье. — Он явно наслаждался этим грязным словом и выражением ужаса на моем лице. — Я собираюсь сделать одного из моих клиентов очень счастливым. И он хорошо заплатит за это счастье.

У меня забурлило в желудке, и я не знаю, как мне удалось не упасть в обморок от ужаса.

Хансен снова сказал что-то Ариане, и она ему кивнула. Затем он махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху.

— Хансен хочет, чтобы я тебя подготовила, — объяснила Ариана, когда мы снова пошли наверх. — Он продаст твою девственность с аукциона тому, кто больше заплатит. — Она прислонилась к стене, словно силы покинули ее. — Поэтому он выжидал. Поэтому никто не мог к тебе прикоснуться. Ублюдок…

Затем она снова выпрямилась:

— А сейчас пойдем, у нас есть чем заняться. И если у тебя покраснеют уши и ты закроешь глаза, я все равно буду говорить тебе о том, что тебе предстоит. Лучше, если ты заранее узнаешь об этом.

Ариана ничего не скрывала. Зачастую меня шокировал ее словарный запас, но то, что описывали ее слова, было еще хуже.

Когда день подошел к концу и я вынуждена была выйти из комнаты, освободив ее для очередного клиента, я с безучастным видом сидела на лестнице, где нашла себе уединенное место и где меня никто не видел. Описания Арианы преследовали меня даже во сне. И с этого момента я каждое утро просыпалась в страхе.

День, когда меня должны были продать с аукциона, настал быстрее, чем мне хотелось. Другие девочки, мимо которых я предпочитала проходить тихо и осторожно, потому что чувствовала их враждебное отношение к себе, хихикали и шептались за моей спиной, однако я не понимала их слов. Когда Ариана находилась неподалеку, девочки молчали, из чего я сделала вывод: они не говорили обо мне и о ней ничего хорошего.

В тот вечер, когда должен был состояться аукцион, я дрожала как осиновый лист. Я почти не следила за тем, как Ариана подбирает мне платье. Все мои мысли сосредоточились на том, как бы убежать отсюда. Однако дом охраняли слишком хорошо, а бежать, выбравшись через окно, было невозможно — даже если бы я смогла дотянуться до форточки, она была слишком узкой, чтобы можно было пролезть через нее.

— Я дам тебе кое-что, чтобы ему было легче. Мужчины быстро теряют терпение, когда речь идет о…

Ариана вытащила из ящика комода что-то красное. Это было шелковое платье, очень простого покроя, но тем не менее выглядевшее элегантно.

Она надела платье на меня, а затем потребовала, чтобы я легла.

— Ну, ложись же! Я хочу посмотреть, можешь ли ты забеременеть!

Я воспротивилась, когда она схватила меня за плечи и попыталась уложить на кушетку: я боялась, что в это время мужчина сразу же зайдет в дверь.

— Черт возьми, не устраивай тут цирк! — рассердилась Ариана. — Будешь устраивать его с тем типом, может быть, ему такое понравится. Я просто хочу посмотреть, сможет он сделать тебе ребенка или нет. Лучше бы нет, потому что тогда тебе уже после первого раза придется идти к engelmacherin.

«Женщина, которая делает ангелов» — это было еще одно выражение, значения которого я не понимала.

Ариана силой уложила меня на кушетку и раздвинула мои бедра. Я чуть не умерла от стыда, когда она засунула в меня свои пальцы.

— Тебе повезло, девочка, — сказала она потом, отодвинувшись от меня. — Все же этот тип не сможет тебя сегодня обрюхатить.

Я резко выдохнула, но осталась лежать.

— Вставай! — потребовала Ариана, подошла к тазику и вымыла руки. — В следующий раз такое обследование ты сможешь сделать себе сама. Тебе лишь нужно обратить внимание на то, как выглядит твоя жидкость и какова она на ощупь.

Затем последовала лекция, во время которой я зажала себе уши руками. Увидев это, Ариана грубо толкнула меня:

— Сделай одолжение, слушай внимательно! Или тебе очень хочется родить ублюдка?

Этого мне как раз не хотелось. Но больше всего я не хотела делать то, что могло привести к появлению этого «ублюдка».

— Если ты не уверена, то лучше откажи клиенту, — закончила Ариана. — Но не дай бог, чтобы об этом узнали другие девушки! Если об этом станет известно Жизель, она изобьет тебя до потери сознания. Ей все равно, сдохнешь ты у повитухи или… — В голосе Арианы послышалась горечь, затем она опустила голову и сказала: — Пора.

В Красном салоне собралось много мужчин. Хансен приказал налить своим гостям вина и шампанского, потом подошел к кое-кому из них, кого явно считал довольно богатым. Мужчины, которые были настроены на то, чтобы получить быстрое удовольствие, сразу же исчезли, отправившись наверх с некоторыми из девочек. Остальные знали, что в этот вечер им будет предложено нечто особенное.

Ариана сидела рядом со мной. Ее лицо было неподвижным, а взгляд пустым. Казалось, ее мысли были далеко отсюда.

Я не решалась спросить, что сейчас произойдет. Но чувствовала на себе взгляды мужчин, тех, которые похотливо смотрели на меня и которые явно будут предлагать за меня свою цену.

— Тебе еще повезло. В некоторых заведениях такие аукционы проводят для широкой публики, — хриплым шепотом сказала мне Ариана. — У Хансена же есть постоянные клиенты. Как бы там ни было, тот, кто получит право залезть на тебя первым, должен быть богатым.

Меня охватила паника. А что, если сейчас побежать к двери? Может быть, будет лучше, если меня убьют люди Хансена? Или, может быть, броситься в воду?

Эта мысль настолько сильно овладела мной, что я даже не поняла, когда начались торги. Это происходило не так, как на конном рынке. Мужчины еле заметно поднимали руку, а Хансен знаком отказывал им. Наверное, он точно знал, сколько денег означал каждый жест.

Через некоторое время количество поднятых рук уменьшилось — стало слишком дорого. Однако некоторые мужчины, похоже, были одержимы идеей оседлать удачу, пусть даже ценой изнасилования девственницы.

Когда Ариана фыркнула от отвращения, я подняла взгляд. Теперь всего двое мужчин поднимали по очереди руки. Оба они были старше моего отца и даже отчима, и вид у них был весьма неприглядный. От ужаса у меня разрывались внутренности. Больше всего мне хотелось заплакать, но я помнила, что сказала мне Ариана, и пыталась держать себя в руках. В конце концов Ариана толкнула меня.

Передо мной стоял мужчина с раскрасневшимися щеками и влажными глазами. У него было довольно большое брюхо, зато очень тонкие ноги, что делало его похожим на жабу, одетую в костюм. У него были маленькие глаза, которые утонули в толстых щеках, заканчивавшихся двойным подбородком. Он протянул мне согнутую в локте руку. Это был жест, который я видела у tây, когда они водили своих женщин по городу. Мне следовало идти с ним. Однако я не могла сдвинуться с места.

— Иди же, — прошипела мне Ариана, когда мужчина нетерпеливо фыркнул, а Хансен насторожился. — Все произойдет быстро, вот увидишь.

За этим последовали самые страшные пятнадцать минут в моей жизни. Никогда еще я не испытывала такого отвращения и ужаса. Мужчина был очень нетерпеливым и овладел мной.

Когда он наконец сполз с меня, я лежала и думала, что лучше бы я умерла.