— Что ты устроила? Неужели ты думаешь, что я и дальше стану защищать тебя, если ты будешь делать глупости?

— Я ничего не украла, это правда! — воскликнула я, глядя на нее с мольбой. — Посмотри в моих вещах! Поищи в моей постели! У меня нет этой броши!

Ариана скрестила руки на груди:

— Я это знаю.

— Что?!

— Я знаю, что ты ничего не украла. Дело в другом. Ты сделала что-нибудь такое, что вызвало недовольство Эрики или Жизель?

Я беспомощно покачала головой:

— Даже не знаю.

— Может быть, ты увела клиента у Эрики из-под носа? Или один из мужчин, который являлся ее постоянным посетителем, начал выбирать тебя?

— Не знаю, я…

Я лихорадочно пыталась вспомнить, какие клиенты были у меня за последние дни, но я даже не запоминала их лиц.

Ариана стала беспокойно ходить по комнате. При этом она время от времени кашляла.

— Что-то тут не так… Эрика не стала бы обвинять тебя без причины.

Казалось, она лихорадочно пытается разобраться в своих мыслях. Затем Ариана резко остановилась, кивнула и вышла из комнаты, ничего мне не сказав и не дав никаких указаний.

В тот вечер меня охватила такая тревога, что я едва замечала, когда мужчины влезали на меня и удовлетворяли свою похоть. Когда ночь закончилась, я легла спать и, к счастью, была такой усталой, что не заметила возвращения Арианы. Я не могла ни о чем думать.

— Ты, собственно, понимаешь, как тебе везет?

Резкий голос Арианы разбудил меня.

Свинцовый утренний свет заполнил комнату. Я резко встала и стала протирать глаза. У Арианы, которая стояла возле моей кровати, был сердитый вид.

— Мы нашли эту проклятую брошку, — хрипло сказала она. — Она торчала в щели красного шезлонга, там, внизу.

Я поняла, что это еще не все.

— Ты спрашиваешь себя, почему тебе повезло, или нет? — Голос Арианы стал очень резким.

Я кивнула.

— Тебе посчастливилось, что Эрика — дура. И что мне удалось убедить Жизель в том, что ты не виновата, а ее любимица просто тебя ревнует.

— Но почему же она ревнует? — У меня болели барабанные перепонки. — Пожалуйста, объясни мне, я ничего не понимаю.

— Во-первых, — Ариана взглянула на дверь и стала говорить тише, — брошка сначала была не в шезлонге. Она была здесь, в этой комнате.

У меня перехватило дух.

— Лучше дыши, пока ты не посинела, — сказала Ариана. — Эта дура попыталась выставить тебя воровкой. Но она перепутала кровати. Она подсунула брошку в мою постель вместо твоей.

Для меня это было непостижимо! Ужасным было уже то, что я сюда попала. А теперь какая-то девка не только испытывала ко мне ненависть, но даже пыталась оклеветать меня! Я расплакалась, потому что не привыкла к такой враждебности.

— Не плачь, иначе тебе придется ждать целый день, пока твои глаза снова смогут открыться. Опасность мы пока предотвратили, но ты действительно должна обращать внимание на то, чтобы у тебя не было никаких конфликтов с Эрикой и, главное, чтобы ты не отбивала у нее клиентов. Садись внизу в углу, там, где ее не бывает. И просто держись от нее подальше.

— А если она не захочет держаться от меня подальше? — всхлипнула я.

У меня никогда не было такого ощущения, будто в этом доме я кому-то перешла дорогу.

— Все равно ты будешь держаться от нее подальше, что бы она ни делала, — спокойно произнесла Ариана и нагнулась ко мне, словно боялась, что за дверью кто-то подслушивает. — Но все же внимательно следи за ней и, если заметишь, что что-то не так, скажи мне. Эрика думает, будто никто не знает, что у нее в голове, но мне прекрасно известно, что она из себя представляет. Только не давай ей тебя запугать.

Появление брошки не изменило настроения, царившего в «Красном доме», но Эрика все-таки оставила меня в покое. Так проходили недели. И у меня не было даже проблеска надежды.

Поскольку у Арианы был календарь, я знала, что уже наступил март, однако по погоде этого нельзя было сказать. Было холодно, мокро и время от времени шел снег. Солнечному свету почти никогда не удавалось пробиться через толстое одеяло облаков.

Одним апрельским утром, когда погода устраивала сюрпризы похуже, чем муссоны на моей родине, я, проснувшись, услышала странный хрип. Поначалу я не могла понять, откуда он доносится, но затем обнаружила, что Ариана еще не встала, чего раньше не бывало.

Я поднялась и увидела, что она лежит в постели. Лицо у нее было багровым. Она натужно кашляла.

Я тут же выскочила из комнаты и помчалась по коридору. Я бежала к единственному человеку, который имел достаточно власти, чтобы вызвать врача.

— Заходи! — крикнула Жизель на мой стук, явно предполагая, что сейчас появится кто угодно, только не я.

Улыбка моментально исчезла с ее ярко накрашенных губ.

— Что тебе надо?

— Ариана… — едва дыша, сказала я, игнорируя враждебный взгляд женщины с огненно-рыжими волосами. — У нее высокая температура, и она не просыпается!

Хозяйка борделя ничего не сказала. У нее был такой вид, словно она не особо испугалась и даже не удивилась.

— Ей нужна помощь! — настойчиво произнесла я, однако Жизель и теперь не проявила особого интереса.

— Я вызову врача! — крикнула я, и это наконец вывело Жизель из полусонного состояния.

— Ты останешься здесь! — гаркнула она, когда я уже хотела повернуться и уйти. — Я сама пошлю за врачом. Иди наверх и займись Арианой.

Я выдержала ее злобный взгляд, а затем торопливо вернулась наверх, в нашу комнату.

Ариана до сих пор не пришла в себя. Хрипло дыша, она ворочалась на кровати с боку на бок.

А если у нее все же чахотка? И что это вообще за болезнь?

Прошло много времени, прежде чем пришел врач. Минуты превращались в часы. Я уже стала бояться, что Жизель проигнорировала мои слова, однако после обеда на лестнице послышались чьи-то тяжелые шаги. Это не мог быть Хансен, он никогда не показывался на верхних этажах.

У человека, которому я открыла дверь, были седые волосы, и борода у него тоже была седой. Это был врач, которого я видела в бреду.

По выражению его лица было понятно, что ему не хочется обследовать Ариану, но в конце концов он все же сделал это, потом отложил стетоскоп в сторону, вздохнул и достал из кармана блокнот.

— У вашей… коллеги воспаление легких. Пожалуйста, принесите ей вот это лекарство.

Я смотрела на лист бумаги, который он всунул мне в руку, и мне очень хотелось сказать врачу, что мне не разрешат сходить за этим лекарством. Но я промолчала и только кивнула.

Я знала, что Жизель будет орать на меня. В комнате, в которой находится больная, нельзя было принимать клиентов. Надежды на то, что меня освободят от «работы» и я смогу ухаживать за Арианой, у меня не было. Но я, по крайней мере, хотела попытаться. Ведь до сих пор Ариана всегда выручала меня.

Жизель действительно устроила скандал. Но это было еще не все. Она возмущалась из-за того, что теперь ей приходится платить деньги за старую проститутку, которая уже давно не привлекает так много клиентов, как раньше. О том, что сама она была намного старше Арианы, она не упоминала. Как и того факта, что Ариана все-таки приносила пользу этому заведению, хотя бы до тех пор, пока не заболела.

— Но мое сердце все же не камень, — в конце концов проворчала Жизель и дала мальчику-посыльному рецепт и немного денег.

Посыльный появился лишь через час. Все это время я делала Ариане холодные компрессы, но ей не становилось лучше. Вернее, ей стало еще хуже. Я растворила принесенный порошок в воде и стала вливать лекарство больной в рот.

— Но не вздумай отлынивать от работы! — пригрозила мне Жизель. — За Арианой будешь ухаживать потом.

Я была рада, что мне выделили будуар. Таким образом, мне не нужно было меняться с одной из девушек.

К мужчинам в тот вечер я проявляла еще больше равнодушия, чем обычно. Когда я сдала деньги, а Жизель, увидев приличную сумму, даже похвалила меня и пожелала мне спокойной ночи, я вернулась в свою комнату. Там пахло чем-то кислым и было ужасно душно, но из страха, что холодный воздух может ухудшить состояние Арианы, я не стала открывать форточку.

У Арианы была высокая температура! Я ужасно испугалась, обнаружив, что жар, исходивший от ее тела, чувствовался даже тогда, когда я стояла у кровати. Лекарство не помогло!

Но я не решилась пойти вниз, к Жизель. Она, без сомнения, скорее избила бы меня, чем среди ночи стала еще раз посылать мальчика к врачу и оплачивать счет.

Я старалась сбить температуру с помощью холодных компрессов, борясь со сном, который железной рукой охватывал меня. Но через какое-то время усталость оказалась сильнее и унесла меня прочь. Впрочем, длилось это недолго. Меня разбудило судорожное дыхание Арианы.

— Ханна, — прошептала она, и улыбка пробежала по ее лицу, — который час?

Этот вопрос был очень странным, но, может быть, во сне она потеряла чувство времени.

— Скоро утро, — ответила я, снимая горячий и почти сухой платок со лба больной и опуская его в ведро с водой. — Как ты себя чувствуешь?

Ариана ничего не ответила. Ее взгляд затуманился. Мне уже показалось, что она готова снова впасть в забытье, однако затем ее рука нащупала мою.

— Я тебе сейчас кое-что скажу.

Правда, прежде чем она смогла сделать это, у нее снова начался кашель, причем такой сильный, что она, казалось, вот-вот задохнется. Но все же Ариана снова взяла себя в руки.

— Слушай внимательно, — задыхаясь, проговорила она, и я наклонилась к ней. — За стенкой шкафа для одежды есть дырка, нужно только немного отодвинуть дерево в сторону. Там лежит все, что я за эти годы присвоила и сэкономила.

Зачем она мне это рассказывает? Меня охватило плохое предчувствие.

— Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты забрала эти деньги себе.

— Нет, нет, не говори так! — встревоженно ответила я.

— Я хочу, чтобы ты взяла эти деньги себе! — настойчиво, собрав все свои силы и самообладание, повторила Ариана. — Также я хочу, чтобы ты исчезла отсюда, и чем раньше, тем лучше. Мне с большим трудом удавалось защищать тебя и убеждать Жизель в том, что твоя работа приносит ей доход. А недавно поступили новые девочки. Они ждут в других домах, и я слышала, что они намного послушнее, чем ты…

Ариана снова закашлялась. Я была уверена, что она бредит. Когда это я проявляла непослушание?

— Они попытаются обменять тебя на другую девочку, а потом для тебя начнется настоящий ад, потому что из других домов выбраться еще труднее, чем отсюда, — продолжала Ариана, когда ей стало немного легче.

Ее костлявая рука впилась в мое плечо, и швы рубашки отреагировали протестующим звуком рвущихся ниток.

— Возьми деньги и подумай, как исчезнуть отсюда. Есть много способов. И не верь, что Хансен — это бог. Он не всевидящий, и его люди тоже видят далеко не все. Я… у меня не было выбора, но у тебя он есть. И ты сильная…

Новый приступ кашля заглушил ее слова. На этот раз он был таким сильным, что ее лицо сначала побагровело, а затем посинело. Я вскочила. Я не знала, что делать. Врача здесь не было, и никто из девочек мне не поможет!

Однако Ариана опять успокоилась. Цвет ее лица изменился с багрового на лихорадочно-красный, и, казалось, она снова могла втягивать в себя воздух. Ариана посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы.

— Девочка, прошу тебя, сделай то, что я тебе говорю! — сказала она.

— Мы могли бы уйти вместе, — прошептала я.

Мое сердце часто билось в груди от страха.

— Я-то точно уйду, — тихо сказала больная. — Но вместе нам уйти не удастся. Так что смотри, убирайся отсюда, и чем раньше, тем лучше. У тебя впереди целая жизнь, не допусти, чтобы чужие люди разбили ее и отобрали у тебя все. Ты обещаешь мне?

Давая это обещание, я чувствовала себя очень плохо. Во-первых, потому что я не знала, смогу ли сдержать его, а во-вторых, потому что боялась, что это именно то обещание, которое дают умирающим.

Но все же я дала слово, и после этого Ариана отпустила меня. Она снова улыбнулась, слабо закашлялась и немного погодя опять уснула. Я вытащила мокрое полотенце из ведра и снова приложила его к ее лбу.

Через три дня Ариана умерла. Когда утром я, как всегда, подошла к ней, ее тело было уже холодным. Ее глаза и рот были широко открыты. Ариана выглядела так, словно хотела сделать последний отчаянный вдох.

Известие о ее смерти распространилось с быстротой молнии. Появилась Жизель, которая пробормотала злобное проклятие и послала гонца за могильщиком.

Девочки с любопытством столпились у двери, чтобы посмотреть на мертвую. Жизель попыталась закрыть Ариане глаза и рот, но ей это не удалось, поэтому она снова грязно выругалась, гаркнула, что не потерпит трупа в своем доме, и выскочила из комнаты. Девушки не обращали на меня внимания, когда я, сгорбившись на своей кровати, тихонько плакала. Никто, кроме меня, не уронил ни слезинки по Ариане. Все предпочитали пялиться на нее во все глаза. Наверное, они были рады увидеть хоть что-то, что было еще хуже, чем их работа в «Красном доме».