— Можешь быть уверена: все мужчины будут строить тебе глазки! — воскликнула Элла, явно довольная тем, что у нее получилось.

Мне совсем не хотелось, чтобы мужчины строили мне глазки. Я была рада тому, что она не изуродовала меня.

— А сейчас быстро переодевайся и приходи ко мне. С шести часов начнут впускать посетителей, и мы должны быть на месте. — И с этими словами Элла выскочила из комнаты.

Я до сих пор не поняла толком, что со мной произошло. Эта девушка налетела на меня, словно ураган, и полностью меня преобразила.

Я нащупала цветок в своих волосах и впервые за очень долгое время поймала себя на том, что улыбаюсь.

— Ты выглядишь просто великолепно! — сказала Элла, когда я вышла.

Она стояла у двери и с сияющим видом рассматривала меня.

Она действительно подобрала мне очень красивое платье. Не только его цвет шел мне. Ткань платья была мягкой и приятной на ощупь. Оно сделало из бедной девочки пусть и не королеву бала, но зато вполне подходящую для танцзала гардеробщицу, во внешности которой больше ничего не напоминало о «Красном доме».

— Пойдем. Давай-ка вскружим головы мальчикам.

Мы спустились вниз. В туфлях на каблуках я чувствовала себя неуверенно. В борделе я носила обувь на плоской подошве, потому что ничего другого мне не давали. И сейчас мне казалось, что я в любой момент могу упасть с крутой лестницы.

Но тем не менее мне удалось добраться вниз целой и невредимой, и, оставив позади последнюю ступеньку, я почувствовала себя модницей.

Между тем музыканты уже заняли свои места, и лишь официанты шустро бегали вокруг. Один из них свистнул нам вслед, на что польщенная Элла рассмеялась.

Я удивилась: по всей видимости, ей нравилось, когда мужчины свистят ей вслед. А мне это напомнило «Красный дом», где за свистом чаще всего следовала пара рук, бессовестно ощупывавших меня. Но здесь явно было принято иначе восхищаться женщинами.

В выкрашенном коричневой краской гардеробе мы, казалось, находились в полной безопасности, что меня успокоило, потому что мой скепсис все-таки перевешивал радостное любопытство, которое я испытывала по отношению к Элле.

Моя напарница провела меня к крючкам для одежды и вешалкам, к которым были прикреплены номера.

— Каждому посетителю, который сдает тебе пальто, ты будешь выдавать номерок. Это важно, чтобы потом ты могла найти именно его пальто. Кто потеряет свой номерок, тому не повезло, и ему придется забрать то, что останется. Но не дай уговорить себя выдать пальто без номерка — иногда среди гостей затесываются воры, а еще бывает, что кто-то пытается прихватить пальто получше. Сюда пускают каждого, кто может заплатить за вход, так что в твои руки будет попадать как дорогая, так и дешевая верхняя одежда.

Я никогда не думала, что о пальто можно рассказать так много, однако у Эллы в запасе был целый список того, что надо было знать.

Она подробно объяснила мне, что я должна делать и говорить. Ее указания порядком меня напугали. Как же мне добиться того, чтобы мною остались довольны фрау Кюнеманн и, прежде всего, Элла? Это ведь она будет докладывать начальнице о том, как я себя веду!

— Ну что, мои красавицы? — спросил мужской голос, после того как Элла ненадолго прервала свой инструктаж, чтобы я могла осмыслить то, что она мне рассказала. — Разве не шикарный у нас сегодня вечер?

Мы оглянулись. Возле стойки стоял мужчина в черном фраке, белой рубашке и белом галстуке-бабочке. В руке он держал длинную палку, на конце которой горела сигарета. Некоторые из клиентов «Красного дома» тоже курили такие сигареты.

Его волосы были напомажены и крепко приклеились к голове, а усы были похожи на узкую полоску. Темные глаза перебегали с Эллы на меня и затем опять на Эллу.

— Твоя лекция о пальто была впечатляющей! — сказал он ей, улыбаясь во весь рот.

— Если ты хочешь надо мной посмеяться, то лучше исчезни, я сегодня не в настроении.

Мужчина пожал плечами.

— Я никогда не насмехаюсь над тобой, мое сокровище! — сказал он с невинным выражением лица.

— Твое сокровище? — переспросила Элла. — Не растрачивай свой порох слишком рано, тебе он еще понадобится, когда пожалует госпожа тайная советница.

Молодой человек наморщил нос:

— Я пошлю на переднюю линию Арно. У меня нет ни малейшего желания кружить старую каргу по паркету. А вот с тобой я потанцевал бы с удовольствием!

При этом он почему-то смотрел не на Эллу, а на меня.

— А кто вы, симпатичная фрейлейн? Ваш вид вносит свежесть.

— Я Ханна, — робко ответила я.

— Ханна! Какое красивое имя! Знавал я когда-то девушку по имени Ханна…

— Да, но поскольку она не заполучила от тебя внебрачного ребенка, то уже давно забыла о тебе. И вообще, держи руки подальше от этой малышки, иначе будешь иметь дело со мной!

— В тебе проснулся материнский инстинкт? — Мужчина рассмеялся. — На тебя это не похоже.

Элла схватила стакан с номерками, которые мы должны были развесить на вешалки, и сделала вид, будто хочет бросить им в мужчину.

Мужчина, который все еще смеялся, поднял руки, защищаясь:

— Но, милая моя, ты же не будешь швырять его в меня? Дамы удивятся, если их будет обслуживать мужчина с шишкой на голове.

— А ты расскажи им, что встрял в драку с Хаккманном, и тогда они все захотят забрать тебя к себе домой. — Элла, которая не собиралась ставить стакан на место, широко ухмыльнулась и добавила: — Особенно будет тронута госпожа тайная советница. Она станет еще более настойчиво ухаживать за тобой, Тим.

Тим изобразил на лице ужас, как будто перед ним появился дракон.

— Ну ладно, тогда я лучше уйду, пока не схлопотал. Желаю дамам чудесного вечера! — Он насмешливо отвесил нам поклон и побежал вверх по лестнице.

Элла поставила стакан и посмотрела ему вслед, качая головой.

— Вот прохиндей! Берегись его. Он не только изображает из себя охотника за юбками, а с удовольствием стал бы одним из них. Он частенько пристает ко мне, и мне не остается ничего иного, кроме как прибегать к таким средствам.

— Ты бросила бы в него стакан? — спросила я.

— Конечно, бросила бы. И ты тоже должна сделать это, если он приблизится к тебе ближе, чем на метр. — Элла посмотрела на меня и улыбнулась. — У тебя такой невинный вид. Не давай типам вроде Тима обвести себя вокруг пальца.

Я улыбнулась ей в ответ, но на самом деле у меня внутри что-то болезненно сжалось. Если бы Элла знала, сколько всего я уже повидала и что пережила! Хотя было бы лучше, если бы она никогда об этом не узнала. Никто и никогда не должен об этом узнать!

— А что, собственно, здесь делает этот мужчина, Тим? — спросила я, когда снова взяла себя в руки.

Снаружи за дверью послышались громкие голоса. Раздался смех. Неужели это посетители?

— Он один из наших жиголо.

— Жиголо?

Уже в самом звучании этого слова было нечто неприличное.

— Они обслуживают женщин, которые приходят сюда без мужчин. Работают наемными танцорами в балхаусах, чтобы ни одна из дам не осталась сидеть одна. За это они получают чаевые, а иногда дамы забирают их с собой для дальнейших услуг.

Элла многозначительно подмигнула мне.

Я была потрясена. Значит, эти мужчины продавали свои тела, как проститутки?

Прежде чем я успела расспросить Эллу более подробно, дверь открылась и целая толпа болтающих и смеющихся людей заполнила холл.

— Началось! — сказала Элла, выпрямилась и надела на лицо улыбку.

Я попыталась сделать то же самое, но я, конечно, не обладала даже сотой долей ее уверенности в себе.

Как и сказала мне Элла, я принимала у посетителей пальто и выдавала номерки. Руки у меня были холодными как лед и одновременно мокрыми от пота. Время от времени я улыбалась, но избегала смотреть людям в глаза. Все это время я сама себе казалась лакеем, стоящим в согнутом положении и не имеющим права даже посмотреть в лицо своему хозяину.

Люди, похоже, этого не замечали. И через некоторое время до меня дошло, что очень мало кто из них действительно смотрел на нас. Лиц большинства посетителей не было видно за пальто, которые они нам подавали, а забирая номерки, которые мы пододвигали к ним по стойке, они просто клали на них руки, даже не повернув к нам головы. Мысленно они были уже на балу.

Когда я сказала себе, что люди все равно меня не замечают, работа пошла у меня быстрее. Я даже разрешала себе время от времени смотреть на посетителей, когда вешала пальто в темноте гардероба, а затем возвращалась, чтобы выдать номерок.

Особое впечатление производили на меня некоторые платья, блестевшие, как «Katzengold»[19].

На головах у некоторых женщин были ленты для волос, украшенные перьями и камнями. У многих были шелковые перчатки, доходившие до локтей.

Когда первый поток посетителей закончился, Элла сказала:

— Ну, все было неплохо! Фрау Кюнеманн будет довольна, что продано так много входных билетов.

Только сейчас я посмотрела на будочку кассира. Там сидел молодой человек в одежде официанта.

— Обычно билеты продает Хэннинг, наш кассир, но он вчера заболел. Через пару дней он, конечно, опять здесь появится, и тогда я тебя с ним познакомлю.

— Если я еще буду здесь работать, — ответила я.

Я пока что не могла оценить свою работу. Мне казалось, что я с ней плохо справляюсь, однако Элла возразила:

— Я уверена, что ты останешься. Ты даже не представляешь, какой была последняя гардеробщица! Она считала, что работает здесь для того, чтобы найти себе богатого мужчину. Она все время только об этом и думала и в конце концов смылась с каким-то типом. Ох и разозлилась фрау Кюнеманн, скажу я тебе! Но ты, кажется, довольно ловкая, перетаскала пальто больше, чем я. Я скажу начальнице, чтобы она тебя оставила.

Я едва могла поверить своему счастью. Может быть, все еще повернется к лучшему!

Конечно, слова Эллы мало что значили — если фрау Кюнеманн решит иначе, она легко может выставить меня на улицу. Но в тот момент мне стало немного легче. И вообще, было прекрасно, что Элла вела себя со мной так дружелюбно и не видела во мне конкурентку.

Поскольку посетителей стало подходить все меньше и меньше, у Эллы появилось время, чтобы немножко посплетничать о некоторых постоянных гостях.

— Ты видела вон ту даму? — спросила она, когда женщина с короткой стрижкой и в платье с бахромой прошла мимо нас. — Она слишком стара, чтобы носить такое платье!

— Ты так думаешь? — удивилась я.

Да, женщина была старше, чем мы, однако выглядела такой красивой благодаря блесткам, которые сверкали у нее на платье. Особенно мне понравилась ее повязка на голове, тоже блестящая и украшенная перьями марабу.

Элла кивнула:

— Еще бы! Кстати, это та самая госпожа тайная советница, о которой я говорила. Она втрескалась в Тима, и больше всего ей хочется сделать его своим любовником.

— А что, у нее нет мужа?

По своей наивности я думала, что тайная советница — это фамилия.

— Да был у нее муж, — ответила Элла. — Но он умер пару лет назад. Он был гораздо старше ее и завещал ей довольно много денег. Но она потратила всю свою молодость, ожидая, пока он протянет ноги. И теперь резво старается нагнать упущенное.

Прежде чем Элла смогла продолжить, в балхаусе появились новые посетители.

Я задала себе вопрос: неужели Элла знает историю каждого из них? И снова пальто за пальто попадали в мои руки. Постепенно я стала приобретать уверенность в себе. Время от времени мне даже удавалось взглянуть людям в лицо и ответить на их улыбки — в том случае, когда они мне улыбались. Но большинство из них просто смотрели сквозь меня.

Между тем оркестр уже заиграл, и мелодия, которую он исполнял, заполнила все помещения балхауса. Было такое ощущение, будто тебя со всех сторон окружает музыка. На какое-то время я поддалась музыке и даже стала мечтать о том, чтобы потанцевать. В «Красном доме» тоже иногда танцевали, когда постоянные клиенты этого желали, но там все было совсем иначе. Да и все равно меня никто не приглашал танцевать.

— Ах, а вот идет самый желанный мужчина Берлина! — вдруг вырвалось у Эллы.

Я повернула голову. Мужчину, заходившего в балхаус, сопровождали две женщины. У них были светлые волнистые волосы до плеч, облегающие блестящие платьица и шелковые ленты в волосах, на которых блестели драгоценные камни.

Мужчина поцеловал каждую из них, а затем подошел к перегородке.

Я сначала увидела только его темное шерстяное пальто и хорошо скроенный, на заказ сшитый костюм, который прекрасно сидел на его худощавой и тем не менее широкоплечей фигуре. Аромат, исходивший от него, напомнил мне о торговце приправами в Сайгоне.