Когда фрау Кюнеманн ушла в сопровождении Эллы, я опустилась на стул. Потянулись нескончаемые минуты. Я перебирала свои пальцы и смотрела на теперь уже пустые крючки вешалки, на которых висели номерки.

Вечер мне понравился, несмотря на пристальный взгляд Лорена. Пусть даже я никогда не буду входить в число тех, кто кружится здесь под звуки музыки, я все же наслаждалась мелодией, а также могла бы иметь работу, зарабатывать деньги и, может быть, даже накопить достаточное количество для возвращения во Вьетнам.

— Фрейлейн Нхай? — произнес женский голос.

Увидев перед стойкой фрау Кюнеманн, я моментально вскочила на ноги. Мои руки внезапно стали холодными как лед.

— Пройдите, пожалуйста, со мной.

Эллы с ней не было. Хорошо это или плохо? Я сразу же вышла из гардероба. И про себя стала молить богов, чтобы фрау Кюнеманн приняла меня на работу.

После того как начальница отдала указания одному из своих людей, закрывавшему балхаус, она провела меня в свой кабинет. Эллы не было и там. Я вспомнила, что моя напарница говорила о маленькой квартире наверху. Наверное, она уже ушла туда.

— Присаживайтесь, фрейлейн Нхай.

Я опустилась на стул возле письменного стола. Фрау Кюнеманн на секунду застыла за моей спиной, наблюдая за мной, а затем тоже уселась за стол.

— Я вижу, что вы устали, да и к тому же сейчас уже довольно поздно, поэтому не хочу задерживать вас долгими речами.

Она сложила руки на столе и серьезно посмотрела на меня. Я сделала вывод, что она не хочет, чтобы я здесь оставалась. Вдруг меня охватила ужасная слабость.

— Я слышала от Эллы, что вы очень хорошо справились со своей работой.

Я удивленно подняла глаза. Лицо фрау Кюнеманн по-прежнему оставалось бесстрастным, однако она продолжила:

— По ее словам, вы были старательны, любезны с гостями, но при этом вели себя ненавязчиво и действовали очень ловко. Кроме того, вы в своей новой одежде произвели довольно хорошее впечатление на посетителей. В зале я слышала, как некоторые молодые мужчины говорили о вас.

Это должно было польстить мне, но я все еще очень боялась.

— В вашем лице наш балхаус приобрел бы нечто особенное, чего нет в других танцевальных залах. Вы, может быть, этого не знаете, но в настоящее время немцы очень любят Китай, и хотя я знаю, что вы не китаянка, почему бы мне не использовать это обстоятельство в своих интересах?

Она снова испытующе посмотрела на меня. А я опять вспомнила о том, что сказал мне Руди. Но я все же была очень далека от того, чтобы на моих зубах выросли волосы. А может быть, этого и не понадобится…

— Другими словами, я с удовольствием взяла бы вас на работу. Вы будете получать двадцать марок в неделю, иметь бесплатное питание и проживание: вы поселитесь в комнате наверху вместе с Эллой и сможете забирать еду, которая остается в кухне. Кроме того, вам придется работать не только в гардеробе. Если понадобится, вы будете помогать днем в кухне или во время уборки залов. Вас это устроит?

Я быстро кивнула. Это было больше, чем я надеялась. Я была бы даже готова мыть здесь полы. У меня была честная работа, мне не нужно будет торговать своим телом.

— Хорошо, тогда заканчивайте на сегодня. С завтрашнего дня вы начнете выполнять ее регулярно.

Фрау Кюнеманн поднялась со своего места. Я должна была бы сделать то же самое и поблагодарить ее, но я не могла сдвинуться с места. Мне не верилось, что после всего, что со мной случилось, мне наконец хоть чуть-чуть повезло.

— Вещи у вас с собой?

Этот вопрос заставил меня очнуться. Я быстро встала и подошла к фрау Кюнеманн.

— Я… у меня есть только то, что на мне, — ответила я и посмотрела на взятое взаймы платье и легкие туфли. — Все это дала мне Элла.

Клер Кюнеманн отреагировала на это довольной улыбкой и кивнула мне.

— Хорошо, значит, я выдам вам небольшой аванс, чтобы вы могли купить себе новую одежду. Зайдете завтра с утра в мой кабинет и заберете свой конверт.

— Большое спасибо, фрау Кюнеманн, — сказала я, когда мы подошли к двери. — Вы во мне не разочаруетесь, это я вам обещаю.

Клер Кюнеманн слегка улыбнулась:

— Надеюсь на это, дитя мое. Тем не менее я не строю иллюзий. Рано или поздно мои девушки уходят от меня. Они встречают мужчину — и все, работа закончена. Они предпочитают рожать детей и подавать своему мужу теплый суп.

Мне очень хотелось заверить ее, что со мной такого не произойдет, но я не смогла этого сказать. Даже если у меня не будет мужа, все равно рано или поздно мое желание вернуться домой и найти Тхань заставит меня покинуть Берлин, в этом я была уверена. Однако фрау Кюнеманн, казалось, не обиделась на меня за мое молчание. Она посоветовала мне переодеться и даже проводила на один лестничный пролет выше. Там она указала мне на первую дверь слева. За ней находилась комната Эллы, которую она теперь должна будет делить со мной. Затем фрау Кюнеманн пожелала мне спокойной ночи и исчезла в своих апартаментах.

Войдя в комнату, я увидела тесное помещение с косым потолком, в который было встроено окно. В него еле слышно стучали капли дождя. Наверное, дождь только что начался, потому что пальто посетителей были сухими.

Элла сидела на кровати, подогнув ноги по-турецки. Из одежды на ней было только нижнее белье и купальный халат. Она немного напомнила мне Ариану, и, хотя это воспоминание было связано с тяжелым периодом моей жизни, у меня все равно появилось ощущение, будто я попала домой. Меня охватило предчувствие: эта комната будет именно тем местом, где я наконец почувствую себя свободной.

— Ну, что она тебе сказала?

Элла усмехнулась мне во весь рот. Она уже знала ответ.

— Меня приняли на работу, — произнесла я и вдруг почувствовала, что мое лицо расплывается в широкой улыбке.

Наверное, мне следовало ликовать или прыгать от радости, но я смогла лишь улыбнуться, просто улыбнуться.

— Спасибо большое, что ты замолвила за меня словечко.

— Я ведь сказала правду! — ответила Элла. — И, кроме того, ты не жаловалась, когда я остригла тебе волосы, это я тоже учла!

Она встала с кровати и обняла меня, а потом указала на пустую кровать на противоположной стороне комнаты.

— Это твое ложе. Оно немного скрипит, то есть не очень подходит для встреч с мужчиной, но для того, чтобы спать одной, вполне годится. И не бойся, ты мне не помешаешь, я вообще-то рада, что теперь буду тут не одна. А то мне уже начали мерещиться привидения, когда здесь никого нет.

Я хотела возразить, что фрау Кюнеманн живет этажом ниже, но промолчала и присела на краешек кровати.

— У тебя что, нет ночной рубашки? — спросила Элла.

Наверное, ей только сейчас бросилось в глаза, что у меня с собой не было никаких вещей.

Я покачала головой.

— Боже мой, они что, отправили тебя без багажа? — Она подошла к комоду, стоявшему с ее стороны, и что-то вытащила оттуда. — Вот, возьми пока что это. А завтра мы с тобой пойдем и купим все необходимое, хорошо?

Я согласилась и, переодевшись, рассказала Элле об авансе, который обещала мне фрау Кюнеманн.

— Наша начальница — действительно добрая душа, — сказала на это Элла. — Не все хозяйки балхаусов бывают такими. Только смотри, не рассерди ее. До тех пор пока она довольна тобой, она будет щедрой.

Наконец я улеглась на кровать, хотя мое сердце все еще беспокойно билось. Просто невероятно, что, с тех пор как я сбежала из Гамбурга, прошло всего два дня. Мне казалось, что минула целая вечность.

Когда я закрыла глаза, дождь, барабанивший по стеклу, стал сильнее, но этот звук мне нравился. В Гамбурге я не любила дождь, но здесь это был первый шум, который заставил меня почувствовать, что я нахожусь дома.

12

— Извините, но, к сожалению, я вынужден попросить вас спуститься вместе со мной вниз.

Молодой человек стоял возле двери, строго глядя на обеих женщин, сидевших в центре зала.

— Большое спасибо за то, что позволили нам здесь побыть, — сказала Ханна, а Мелани поставила стулья на прежнее место. — Для меня это действительно значит очень много, понимаете? Старая добрая фрау Клер приняла меня тогда на работу, и даже сейчас в этом зале можно почувствовать ее дух.

— Вы знали прежнюю владелицу? — удивленно спросил молодой человек. Строгое выражение исчезло с его лица. — Я видел ее фотографию в кабинете шефа.

— Когда-то я, будучи юной девушкой, робея, стояла перед ней. — Ханна, улыбаясь, взглянула на Мелани, а затем снова посмотрела на юношу. — А вы знаете, что с вашей внешностью вы могли бы быть прекрасным наемным танцором?

— Вы имеете в виду — жиголо?

На лице молодого человека появилось выражение ужаса.

— Но не такого, конечно, как в фильме с участием Дэвида Боуи, — быстро добавила Мелани.

— Женщины любили бы вас! — сказала Ханна, улыбаясь. — Впрочем, не слушайте старушечью болтовню. Просто примите меры, чтобы я не упала с лестницы, хорошо?

Когда они благополучно спустились вниз, то увидели, что бородатый мужчина втаскивает большой барабан в двустворчатую дверь ресторана. Внутри его коллеги уже устанавливали инструменты. Официант, который встретил их, с деловитым видом бегал вокруг столов, за которыми уже уселись несколько посетителей, с заинтересованным видом наблюдавших за подготовкой к танцам.

— Мы могли бы съесть здесь что-нибудь, — предложила Мелани.

Ей хотелось еще немного побыть тут, ощутить атмосферу этого дома, в котором ее прабабушка сделала первые шаги в новую жизнь.

— Хорошая идея! А потом я покажу тебе, по каким улицам я гуляла в последующие годы.

Они сели за столик. В ресторане в это время было пусто. Мелани и Ханна заказали себе блюда из меню, оформленного в грубовато-деревенском стиле.

За это время Мелани получила sms от Шарлотты. Та спрашивала, приняла ли Мелани решение. Очевидно, Дорнберг проявил нетерпение, как они и предполагали.

И тем не менее девушка решила пока что не отвечать. Все ее мысли были заняты юной Ханной, которая только что получила должность гардеробщицы.

— А почему ты, собственно, никогда не рассказывала нам о балхаусе? — спросила Мелани, попробовав картофельный салат, который им принес официант.

Меню не обмануло — салат действительно был сделан по-домашнему.

— Если бы я стала утверждать, будто просто забыла об этом, ты бы мне, конечно, не поверила, не так ли? — ответила Ханна, пережевывая салат.

Мелани покачала головой:

— Наверное, нет, потому что память у тебя до сих пор что надо.

— Ладно. Тогда я скажу, что причина заключается в том, что я человек, который предпочитает смотреть вперед. Мне кажется ужасным, когда пожилые люди нервируют своих родных, рассказывая им о своем прошлом.

— Но ты же меня не нервируешь. И я уверена, что бабушка и мама с удовольствием послушали бы твой рассказ. Или им уже обо всем известно?

— Только в общих чертах. У меня всегда было столько работы, что мне было не до рассказов. Даже тогда, когда я жила вместе с Марией. У меня всегда была куча проектов и идей, я хотела строить, делать, а не рассказывать. — Ханна бросила на Мелани долгий взгляд, а затем улыбнулась и положила ладонь на руку правнучки. — Я очень рада, что ты хочешь выслушать эту историю, тем более когда мы находимся здесь. Я даже не думала, что когда-нибудь снова сюда вернусь.

Мелани кивнула. Она тоже была рада, что находится здесь, в этом месте. Магия балхауса немного отодвинула ее проблемы на задний план.

Через полчаса прабабушка и правнучка уже сидели в вагоне метро. До Розенталер плац было довольно далеко, и они решили поберечь свои ноги.

— Скажи, тебе берлинская подземка в первый раз действительно показалась неуютной? — спросила Мелани, когда поезд тронулся и помчался по туннелю.

Ханна сидела рядом с ней, полностью расслабившись. По ее виду едва ли можно было сказать, что во время первой поездки она испытывала страх.

— Да, было такое. Конечно, по дороге к гамбургскому вокзалу я видела станцию подземной железной дороги, но раньше никогда по ней не ездила. Ты должна знать, что нас держали в «Красном доме», как в тюрьме. О прогулках по городу нечего было и думать.

Мелани покачала головой. Ей не верилось, что когда-то происходило нечто подобное. А возможно, происходит и сейчас, потому что проституция как была, так и осталась.

— Но со временем я привыкла к подземке и потом даже радовалась, когда вместе с Эллой ездила по городу.

— Вы стали подругами, правда?

— Да. Хотя, конечно, было кое-что, изрядно омрачившее наши отношения. Но все же мне не хотелось бы забегать вперед.

— Следующая станция «Розенталер плац»! — раздался компьютерный голос у них над головами.