С Эллой у нас установились прекрасные отношения, и я вскоре заметила, что мне и моим языковым способностям идет на пользу, когда я долго разговариваю с ней. Она понимала меня все лучше и лучше, и даже у меня самой появилось чувство, что мой акцент стал слабее.

Комната, которую мы с Эллой делили на двоих, была довольно узкой, но мы все равно бо́льшую часть времени проводили внизу, в балхаусе, или в городе. Мы вместе выполняли подсобные работы, когда заболевали помощники повара или кто-то из официантов или если не хватало рабочих рук. В свободное время я сидела над шитьем. Теперь у меня было собственное платье, но оно больше подходило для работы по вечерам, когда я стояла за стойкой гардероба. Поскольку Элла всегда надевала бело-голубое платье, когда мы выходили в город, я не хотела выглядеть рядом с ней, как серая мышь.

Трудно бывало лишь в те вечера, когда в балхаусе появлялся Лорен. Элла наслаждалась болтовней с ним, но мне его внимание, даже спустя месяц, все еще было неприятно. Хотя он и заметил это, но тем не менее лишь усилил свои старания — несмотря на тот факт, что с ним постоянно была одна, а то и две спутницы.

Спутницы эти действительно то и дело менялись, как и предсказывала Элла. В то время как лица большинства гостей стирались у меня из памяти, по какой-то причине я хорошо запоминала девушек Лорена. Никогда ни одна из них не появлялась с ним тут во второй раз.

А затем в балхаусе началась эпидемия гриппа. Все чихали и кашляли, и у всех был насморк. Фрау Кюнеманн относила это на счет майской прохлады, и это не остановило ее деловую активность.

Во время ежемесячных встреч хозяек балхаусов — а на них собиралось около тридцати женщин — все жаловались на снижение количества посетителей. К Клер Кюнеманн это не относилось. Она все время придумывала новые темы для балов.

Но зато грипп мог уложить в постель весь персонал. Однажды утром, проснувшись, я услышала, как стонет Элла.

— Мне кажется, тебе придется сегодня идти вниз одной. Я не могу встать с постели.

Пощупав ее лоб, я испугалась. У моей соседки по комнате был жар! Внезапно перед моим мысленным взором появилась Ариана, когда она, несчастная и больная, лежала в своей постели и в бреду ожидала смерти. Меня охватила паника, но я побежала вниз и стала искать врача. Я нашла доктора, жившего на Фридрихштрассе, который сразу же пошел со мной, как только я упомянула о балхаусе.

— Вы знаете, фрейлейн, если бы я был лет на двадцать моложе, я бы тоже приходил сюда развлекаться, — прошептал он мне, оглядывая все вокруг с зачарованным видом. — Однако моя жена считает, что балхаусы являются рассадниками разврата. Она путает их с борделями, и до сих пор мне так и не удалось убедить ее в обратном.

Хотя я иногда почти забывала о «Красном доме», упоминание о борделях вызвало у меня неприятное чувство. Меня бросило в жар. Я невольно снова подумала о Хансене. Выжил ли он после удара по голове? Разыскивает ли меня или же отказался от поисков и привез другую девушку из Вьетнама?

Затем я сказала себе, что никто в Берлине не знает о моем прошлом, поэтому у Хансена нет никакой возможности меня разыскать.

Врач обследовал Эллу, а я в это время стояла в ожидании за дверью и дрожала от страха. Выйдя из комнаты, он улыбнулся мне:

— Это всего лишь бронхит, сейчас как раз переломный момент. Проследите за тем, чтобы она пила настойку от кашля и жаропонижающие таблетки. А если ей станет хуже, вызовите меня снова. — Врач сунул мне в руки визитную карточку, потом, вздохнув, еще раз окинул взглядом балхаус и ушел.

В тот вечер я стояла в гардеробе одна. Но не только у меня прибавилось работы. Два официанта тоже заболели, и остальные буквально сбились с ног, стараясь справляться с заказами. Жиголо Тим кое-как запудрил свой красный нос, но все равно был похож на алкоголика. Два других, нанятых на постоянной основе танцоров, Мартин и Йозеф, — австрийцы, которых неведомо каким ветром занесло в Берлин, — пребывали в ужасе и старались держаться подальше от него. Ряды наемных танцоров-жиголо, которые работали у фрау Кюнеманн лишь время от времени, тоже заметно поредели.

Но, как бы там ни было, никто из них не пытался заигрывать со мной.

Тема вечера — «Майская прохлада» — соответствовала погоде, и это лишний раз подтверждало, что на свете не было ничего, на чем фрау Кюнеманн не сумела бы заработать деньги. Женщины являлись в платьях с длинной блестящей бахромой на подоле, что должно было символизировать дождь, а мужчины — в синих или серых костюмах, что означало «изменчивое небо».

Я была очарована этими нарядами, хотя у меня оставалось мало времени на восхищение, потому что поток посетителей в балхаусе был огромным. Мне даже некогда было подумать о Лорене, пока он вдруг не появился передо мной. Он был один.

— Как у вас дела, Ханна? — спросил он, очаровательно улыбаясь мне.

Как обычно, я покраснела, однако за это время я уже научилась ему отвечать. Ничего особенного, никакой лишней любезности, простая вежливость, как и в общении с любым другим посетителем.

— Мои дела идут хорошо, спасибо. Надеюсь, у вас тоже.

— Как видите, я воплощение жизнерадостности, — ответил он и с ожиданием посмотрел на меня. — А где же пропадает милашка Элла?

— Она заболела, — ответила я и хотела взять у него пальто, но Лорен придержал его.

К счастью, я отдернула свою руку и он не успел прикоснуться ко мне.

— Как жаль. Значит, сегодня весь объем работы ляжет на ваши плечи.

Я посмотрела на дверь в надежде, что кто-нибудь сейчас сюда зайдет, однако никто не появлялся. Не показывались даже официанты, наверное, все они были уже наверху.

Меня смущало внимание Лорена, потому что, хотя оно мне было и ни к чему, при этом я ощущала какую-то странную, но приятную щекотку. Интуиция подсказывала мне, что он не всегда вел себя с женщинами честно, но тем не менее мое сердце трепетало, словно передо мной стоял сказочный принц.

— Скажите, пожалуйста, а вы танцуете? — спросил Лорен, не отрывая от меня взгляда.

— Нет, — поспешно ответила я. — Я не умею танцевать. И, кроме того, у меня много работы.

К счастью, в этот момент дверь распахнулась и в помещение устремились другие гости.

Лорен, продолжая улыбаться, протянул мне свое пальто:

— Жаль, а я думал, что вы могли бы сегодня меня сопровождать. Как вы уже, наверное, заметили, в этот вечер я, к сожалению, совершенно один.

Я обратила на это внимание, и это меня весьма удивило. Но он ведь не мог всерьез рассчитывать на то, что я буду его сопровождать!

Нет, скорее всего, он так не думал. Просто у него была такая манера общения. И, учитывая то, сколько женщин появлялось на балу без сопровождения, он, конечно, найдет себе пару.

— В следующий раз вам повезет больше, — сказала я Лорену с обычной, ничего не обещающей дежурной улыбкой, повесила пальто и протянула ему номерок.

Когда Лорен брал его, его пальцы коснулись тыльной стороны моей ладони. Это прикосновение, возможно, было случайным, однако оно подействовало на меня, словно легкий удар током. Я уставилась на француза, но он повернулся и исчез на лестнице.

Лишь легкое покашливание посетителя, стоявшего у перегородки, заставило меня очнуться.

В этот вечер я снова прокралась наверх, но не для того, чтобы понаблюдать за танцующими, а чтобы посмотреть на Эллу и отнести ей немного еды. Когда я зашла в комнату, она проснулась и закашлялась.

— Ты пила лекарства от кашля? — спросила я, в ответ на что она кивнула.

Элла по-прежнему выглядела неважно, но, может быть, ей станет немного лучше, если я расскажу ей о ее мечте — Лорене.

— Представляешь, сегодня он явился один, без спутниц! — сказала я, ставя тарелку с куриным мясом на ее тумбочку. — И он спрашивал о тебе.

Элла слабо улыбнулась:

— Ему, наверное, бросилось в глаза, что ты одна.

— Да, конечно. Но он мог бы просто сунуть мне в руки свое пальто и исчезнуть.

— Лорен никогда так не делает, он всегда болтает с нами, ты же знаешь. — Элла посмотрела на меня. — На этот раз ты поговорила с ним или просто вырвала пальто у него из рук?

— Я всегда с ним разговариваю! — запротестовала я.

Элла покачала головой:

— Нет, ты этого не делаешь! У тебя всегда такой вид, словно тебе хочется забиться в мышиную норку. Могу поклясться, что ты ему нравишься…

— Я ему не нравлюсь, — ответила я, возможно, слишком поспешно.

— И он тоже тебе нравится.

Я уперла руки в бедра:

— Радуйся, что ты сейчас больна, иначе я сказала бы, что ты спятила.

Элла ухмыльнулась. И вдруг она оживилась. Кашель сотрясал ее тело, но тем не менее она слегка приподнялась на подушках.

— Мне нужно возвращаться вниз, — сказала я, потому что вдруг почувствовала себя мышью, которая наблюдает за тем, как кошка готовится к прыжку.

— Нет, нет, останься, у тебя еще достаточно времени! — воскликнула Элла, снова закашлялась и кивком подозвала меня к себе. — Ну, скажи-ка, нравится тебе Лорен? Несмотря на то что ты изображаешь из себя тихоню, мне кажется, тут что-то есть.

— Нет, ничего.

— А почему ты не разговариваешь с другими мужчинами? Я еще ни разу не видела, чтобы ты ими интересовалась. А вот когда приходит Лорен, ты краснеешь…

— Это неправда. Он такой же посетитель, как и остальные. Кроме того, ты сама без ума от него.

Лицо Эллы стало задумчивым.

— Да, это так. Но, как я тебе уже говорила, ему от меня ничего не нужно, даже если он и спрашивал обо мне. Когда он задает вопросы обо мне, речь, собственно, идет о тебе.

Это прозвучало почти печально.

— Лучше снова ляг в постель и засни. Или поешь что-нибудь, цыпленок сегодня очень вкусный. Я пойду проверю пальто, а потом снова вернусь.

Элла послушно кивнула и опустилась на подушки. Ее слова сопровождали меня, пока я шла по лестнице вниз, до самого гардероба. Неужели я действительно понравилась Лорену?

В следующий миг я задала себе вопрос: зачем я вообще ответила на болтовню Эллы? Она больна, у нее температура, и даже если казалось, что ей стало лучше, она по-прежнему сильно кашляла.

А я сама? Я ведь поклялась себе, что больше никогда в жизни не подпущу к себе ни одного мужчину. Я просто слишком хорошо знала, что такое их похоть. Конечно, Лорен тоже был похотливым, а если он заигрывал с девушкой, которая находилась гораздо ниже его на социальной лестнице, то за этим не могло скрываться ничего хорошего.

Через час появились первые гости, которые уже собирались уходить домой или еще куда-то. Я надеялась, что Лорен появится среди них и это не даст ему возможности начать со мной долгий разговор, ведь остальные гости тоже хотели получить свои пальто. Однако он не приходил. Я уже подумала, что прозевала его, в спешке это могло случиться, и в конце концов я о нем забыла. Подходили последние «ночные птицы» с глазами, красными от вина и сигаретного дыма.

— А как насчет того, чтобы сейчас потанцевать со мной?

Я вздрогнула и обернулась. И тут я увидела, что Лорен стоял, небрежно прислонившись к перегородке. Очевидно, он уже долго наблюдал за мной. Почему же я не почувствовала его присутствия?

— Ну, ну, мое предложение не такое уж и страшное, — добавил он, увидев мое испуганное лицо.

— Месье Лорен, вы… — Я заставила себя оставаться спокойной. — Я не слышала, как вы подошли, вот и все.

— Да, вы полностью сосредоточены на работе, мадемуазель Ханна. — Он улыбнулся мне. — Итак, что вы скажете на мое предложение? Танцевальный зал опустел. Нас никто не увидит.

Это было неправдой, потому что официанты убирали посуду и собирали скатерти. Они обязательно доложат фрау Кюнеманн о моем поведении. Да и я сама не хотела этого. Не хотела чувствовать руки Лорена на своем теле.

— Я не думаю, что…

Я видела его выжидающий взгляд и хотела как-то защититься. Но как?

— Мне это запрещено, — в конце концов холодно ответила я. — Кроме того, я ведь уже сказала вам, что не умею танцевать. И платья у меня нет.

Лорен внимательно оглядел меня, насколько это было возможно из-за стойки гардероба.

— О, то, что я вижу, очень даже похоже на платье. Конечно, если там внизу нет юбки или вы носите брюки…

— Мне нельзя… — повторила я и посмотрела на дверь гардероба.

А что, если я просто возьму и убегу?

На мое счастье, появилась начальница, совершающая ночной обход.

— Все в порядке, месье де Вальер? — спросила она, увидев Лорена.

Любой другой мужчина, который ухаживал бы за сотрудницей балхауса, покраснел бы, но только не он.

— Ну конечно, мадам Кюнеманн, все как нельзя лучше. Я просто хотел забрать свое пальто и немножко поболтать с вашей очаровательной гардеробщицей.