Джо Беверли - Жаворонок

Гарри все время болтал о бабушке, дедушке, тетушках и дядюшках и маленьких кузинах. Казалось, он помнил их всех, несмотря на то, что прошло уже больше шести месяцев со времени их короткого визита к ее родным. Лауру не покидала мысль о том, что его детство было бы более радостным, живи он в Мерримиде. Но она была бессильна что-либо изменить.

В разумном и справедливом мире мать должна иметь больше прав, но в этом мире лорд Колдфорт был опекуном Гарри. А после его смерти опекуном станет Джек.

При мысли об этом Лаура замерла, не успев завязать ленточку, и еще раз от всей души пожелала лорду Колдфорту долгой жизни.

За ленчем Лаура старалась есть как обычно, чтобы Гарри не заметил, как она взволнована. Потом они пошли в сад, и мальчик сам выбирал цветы.

Предстоящее посещение могилы мужа навеяло печаль. Когда Лаура посадила малыша в двуколку, настроение у нее немного улучшилось. Человек сам кузнец своего счастья, подумала она. Целый месяц они с Гарри проведут у ее родных. Там она сможет вздохнуть спокойно.

Лаура не брала с собой в поездку к родным няню. Семья была многочисленной, и все с удовольствием возились с ее малышом. Не брала она и горничную. В доме не было лишнего места.

— Мы поедем вдвоем, только ты и я, — говорила Лаура, когда они подъезжали к деревне.

— Только ты и я, — эхом отозвался ребенок.

Гарри с любопытством смотрел на коров, лошадей и овец, встречавшихся по пути. Они остановились на ферме Фиггерсов и понаблюдали за утками. Когда подъехали к кладбищу и Лаура взяла его на руки, лицо у малыша сияло. Он был по-настоящему счастлив. Лаура крепко поцеловала его, прежде чем опустить на землю.

Привязав лошадь, она взяла малыша за руку:

— Пошли. Смотри, не урони цветы.

Пройдя через калитку, они пошли по дорожке.

— А теперь в церковь? — спросил Гарри, указывая на старинное здание.

— Не сегодня, милый. Сейчас мы пойдем на папину могилу и положим цветы. Потому что в следующее воскресенье нас тут не будет. Мы будем уже в Мерримиде. Там и пойдем в церковь.

Пока они шли к могиле, Лаура рассказывала Гарри об отце. Она делала это всякий раз, когда они приходили на кладбище. Рассказывала, разумеется, только хорошее.

— Твой папа был сильный, высокого роста, широкоплечий. Ты тоже будешь таким, когда вырастешь. Вот мы и пришли. — Лаура остановилась у мраморного надгробия. Надпись гласила: «Здесь покоится старший сын Джона, лорда Гардейна, принадлежащего этому приходу, любимый брат преподобного Джека Гардейна, викария церкви Святого Эдвина. Любящая жена Лаура и единственный сын Гарри безутешно скорбят о нем».

Внизу была фраза, на которой настоял Джек:

«Расстался с жизнью, преодолевая препятствие».

Лауре эти слова казались немного смешными, но она знала, что они продиктованы любовью. Гэл действительно был полон энергии, когда погиб. Сидя верхом на лошади, он прыгнул через забор.

Гарри собрал увядшие цветы, которые они принесли в прошлое воскресенье, и пытался установить свежие. Лаура подошла, чтобы помочь ему.

— Теперь надо принести воды. Пойдем, малыш, — позвала она его.

Однако Гарри сел и занялся цветами, составляя букет. Лаура не стала ему мешать. Вода была недалеко, и она держала Гарри в поле зрения.

Лаура тосковала в одиночестве. Слишком рано она овдовела, не успев насладиться супружеским счастьем и фешенебельной жизнью, о которой мечтала.

Очарованная красивым энергичным мужчиной с высоким титулом, она надеялась, что ее семейная жизнь будет счастливой. Но вскоре после свадьбы Гэл снова стал заниматься охотой и спортом.

Оказалось, что у них мало общего. Он гордился женой, красавицей Лаурой, но ему больше нравилось, когда ее называли леди Жаворонок. «Красавица Лаура» звучало слишком высокопарно.

Однажды он ей сказал:

— Какой странный этот Браммел. Не любит охоту, потому что после нее одежда становится грязной. Смешно, правда? А ты, мой жаворонок, счастливая, как птичка.

Они лежали в постели, потные и удовлетворенные.

Как хорошо, подумала Лаура, что нельзя прочесть мысли. Все выражали ей соболезнования, но никто и словом не обмолвился о том, что отныне ее ждет холодная постель. Это не принято. О том, чтобы завести любовника, не могло быть и речи. В этом случае у нее отобрали бы сына. И Джек наверняка воспользовался бы ситуацией, если ее подозрения небеспочвенны.

Малыш все еще сидел у могилы, окруженный цветами. Подняв ведро, Лаура медленно пошла к нему, стараясь не залить юбку.

Гарри в это время поднял что-то с земли и сунул себе в рот.

— Гарри, не надо! — закричала Лаура и бросилась к сыну. В руке у него было что-то коричневое. — Гарри, не ешь всякую гадость! Выплюнь!

Он продолжал упрямо жевать.

— Открой рот! — потребовала Лаура.

Мальчик открыл рот, и она увидела смесь чего-то белого и коричневого. Похоже на сладкую булочку с изюмом.

Лаура вынула у него изо рта все, что возможно.

— Набери в рот воду, только не глотай. Подержи и выплюнь. Неизвестно, что ты съел. Так и заболеть недолго.

Постепенно Лаура успокоилась. Это был кусок булки, который кто-то обронил, уговаривала она себя.

Став на колени, Лаура обняла малыша. Он был весь мокрый.

— Мне жаль, если я тебя напугала, малыш, но я была сама не своя от страха.

Глаза Гарри блестели от слез.

— Прости меня, мама.

Лаура поцеловала его в лоб.

— Все хорошо, что хорошо кончается, мой маленький. А теперь давай положим цветы и поедем домой. Тебе надо переодеться.

Лаура взяла мальчика на руки. Ей необходимо уехать из Колдфорта. Дома она успокоится, и ее перестанут мучить страхи. Посадив сына в двуколку, она пообещала ему лишний кусок пирога по возвращении домой.

Близился вечер, стало свежо. Лаура сняла с мальчика мокрую курточку и надела на него пальто, которое захватила на всякий случай. Сама закуталась в шаль и, как принято в деревнях, завязала ее концы сзади.

Гарри прислонился к ней, она обняла его одной рукой, и поэтому они не могли ехать быстро. Когда они уже почти подъехали к дому, ребенок заплакал.

— Мама! — Его вырвало.

Остановив лошадь, Лаура вытерла мальчику рот.

— Это, наверное, от булочки. Одному Богу известно, как долго она там валялась.

Схватив вожжи, Лаура погнала лошадей. Малыш плакал, держась за живот. Она в ужасе смотрела на него. Через несколько минут они были у конюшни.

Взяв плачущего ребенка на руки, Лаура поторопилась в дом. В комнате у нее хранились лекарства.

Лаура налила в стакан настойку ипекакуаны. Малыш не хотел ее пить, однако Лауре удалось заставить его. Малыша буквально вывернуло наизнанку, и он снова заплакал. Прижав его к себе, Лаура с облегчением заметила, что его стошнило кусочками злополучной булки.

В комнате появились домоправительница и горничная.

— Что случилось, мадам? — взволнованно спросила миссис Мурсайд.

— Гарри нашел что-то на земле и съел. Пожалуйста, приготовьте для него лимонад. Добавьте в него мед и немного бренди.

Мальчик залился слезами, пока мать несла его в детскую. Лауре пришлось повторить всю историю сначала, пока они с няней снимали с него мокрую одежду. Малыша вымыли, надели на него ночную рубашку и уложили в постель. Лаура не отходила от него.

Миссис Мурсайд принесла лимонад, один из любимых напитков Гарри. Малыша уговорили выпить его, и вскоре он уже крепко спал.

Лауре очень не хотелось уходить из комнаты, оставив Гарри на попечение няни, но ей необходимо было переодеться.

Оказавшись у себя в комнате, Лаура прислонилась к стене, однако ноги подкашивались, и она сползла на пол.

Кто-то хотел отравить ее сына. Это мог быть Джек Гардейн. Лаура доползла до стула и села.

Булка, даже пролежи она на земле целый день, не могла бы причинить такой вред.

Слава Богу, завтра они уедут. И все страхи останутся позади.

В комнату вошла горничная, помогла Лауре раздеться, помыться и надеть свежее платье, после чего занялась ее прической.

Тут появилась еще одна горничная. Она сказала, что лорд Колдфорт просит Лауру зайти к нему. Он хочет выяснить, что произошло с его внуком.

Лорд сидел в кресле у окна, положив отекшие ноги на скамеечку. Вид у него был болезненный.

— У Гарри все хорошо, сэр, — с порога заговорила Лаура. — Опасность миновала.

— Но какая была опасность? — продолжал допытываться лорд. — Как вы могли позволить ему есть яд?

— Яд?

Хотелось бы знать, что лорд имеет в виду.

— Я слышал, ему дали рвотное. Ведь неспроста? Лаура села, опасаясь, как бы снова не подкосились ноги.

— Нет, сэр, конечно, нет. Возможно, не было такой необходимости, но я не хотела рисковать. Гарри подобрал что-то с земли и съел. Кажется, булочку.

— Это был крысиный яд? — спросил лорд.

Лаура вздрогнула. О крысином яде она слышала. И не раз. Им травили не только крыс, но и людей.

— Зачем класть крысиный яд возле могилы? Кто-то уронил булку, Гарри поднял ее и сунул в рот. Я запаниковала и напугала ребенка.

Прищурившись, лорд внимательно посмотрел на нее:

— Думаю, ты действительно испугалась.

— Я не могла рисковать, сэр, — повторила она.

— Ты хорошая мать. Я думал, ты легкомысленная девчонка, когда Гэл на тебе женился. В свете тебя прозвали Жаворонком, да? — усмехнулся лорд. — Не за твое пение, а за твои проказы. Но на поверку оказалось, что ты и серьезная. Гэлу повезло.

Ничего подобного Лаура от лорда не слышала.

— Благодарю вас, сэр. Я скорблю о нем.

— Для Гэла самым важным в жизни была охота.

— Да, это так, — согласилась Лаура.

— Полагаю, ты отложишь свой отъезд, — предположил лорд.

— В этом нет необходимости, — сказала Лаура. — Если Гарри не станет хуже, мы отправимся завтра же.

Она была готова к тому, что лорд станет возражать. Однако он кивнул:

— Пожалуй, так будет лучше.

Сделав реверанс, Лаура вышла из кабинета. Неужели лорд Колдфорт разделяет ее подозрения? Возможно, его расстроило не письмо, а то, что сказал ему Джек?

Лаура остановилась в холле, обдумывая ситуацию. Она была почти уверена, что Джек не мог прийти в дом так рано. Все говорило о том, что лорд был один в кабинете, когда читал письма.

— Лаура? Что-нибудь случилось?

Лаура быстро обернулась, прижав руку к груди. Нет, ей не померещилось.

— Стивен! Что ты здесь делаешь?

Хорошо сложенный, элегантный блондин, сэр Стивен Болл действительно стоял перед ней в холле, но она никак не могла понять, как он сюда попал.

— Что я тут делаю? — Он подошел к Лауре. — Я пришел поговорить с лордом Колдфортом о некоторых политических делах, но почувствовал, что в доме что-то произошло. Повар сжег соус? Или крысы съели запасы провианта?

Стивен с присущим ему сарказмом намерен вести разговор с лордом Колдфортом.

Неожиданно мозг Лауры заработал с лихорадочной быстротой. Утреннее беспокойство лорда связано с приездом Стивена? В письме могли быть сведения о каких-то политических потрясениях.

— Лаура? — Вскинув брови, Стивен пристально смотрел на нее. Только сейчас Лаура сообразила, что Стивен зашел в холл.

И она попыталась разобраться в том, что произошло. Он приехал, чтобы поговорить с лордом о политике, и его проводили в холл. Случившееся с Гарри взбудоражило всех слуг, и про Стивена просто забыли.

— Стивен, прошу прощения, — рассмеялась Лаура. — Как ты мог заметить, все озабочены домашними проблемами и не уделили тебе должного внимания. Ты хотел встретиться с моим свекром? Сейчас пойду, скажу ему.

Она уже повернулась, чтобы вернуться в кабинет, но Стивен схватил ее за руку.

— Успокойся немного, — сказал он, отпустив ее руку. — Не хочу вмешиваться, но буду рад помочь. У меня это неплохо получается.

Первым побуждением Лауры было обо всем рассказать Стивену, но она сдержалась. Когда-то они были откровенны друг с другом, но это было очень давно. С тех пор прошло шесть лет.

— Благодарю, — вежливо ответила Лаура, — но все уже позади. Мой сын что-то нашел на земле и съел. Пришлось дать ему рвотное. Лорд Колдфорт, конечно, расстроился, ведь Гарри его наследник.

— А что он съел?

— Какую-то булочку, которую обронили в церковном дворе.

Она старалась говорить небрежным тоном, но в голову ей пришла ужасная мысль. Возможно, в булку подсыпали яд.

Стивен проводил Лауру в соседнюю комнату и усадил на диван.

— Все в порядке… — пыталась убедить его Лаура.

— Что это, новый трюк леди Жаворонок? Побелеть как полотно и едва держаться на ногах? — Стивен дернул шнурок колокольчика и вызвал слугу.

— Все волнения уже позади, — произнесла Лаура небрежным тоном, но тут же села, закрыла глаза и откинулась на диван. Словно откуда-то издалека до нее донесся голос Томаса. Он извинился перед Стивеном за то, что забыл о нем.