Хизер Грэм - Жажда искушения

— У меня есть еще несколько минут, — отмахнулась Эйприл. — Энн, вставайте, мы покажем вам, как просто исполнять все эти движения.

— О Господи, нет, я действительно не могу. Мне сорок пять лет, я не могу быть…

— Этой может быть каждая, — рассмеялась Эйприл.

— Кем — «этой»? — не поняла Синди.

— Да какая разница кем! Поднимайтесь, Энн, встаньте между нами. Представьте себе, что вы на уроке анатомии. Это поможет вам, если вы решите закончить «Дам красного фонаря».

— Точно, поможет, и это действительно не так уж сложно, — настаивала Синди.

У Энн не было сил противиться им, даже если бы она захотела. Со смехом они буквально стащили ее с дивана. Все кипело у Энн внутри, но она решила ни за что на свете не выдать себя перед этими женщинами. Едва успев что-то сообразить, она была уже «одета». Девушки, ничуть не смущаясь, сняли с нее платье и обрядили в экзотический «гаремный» костюм цвета пламенеющей фуксии, дополненный немыслимым головным убором.

Что-то сломалось у нее внутри. Ее спокойный внутренний мир перевернулся вверх дном, но минувшая ночь была все равно прекрасна. Энн влекло к Марку, она жила им, дышала им, она влюбилась в него…

А он не просто старался погубить Джона, он хотел погубить его, потому что сам был любовником Джины.

— Движение волнообразное, волнообразное, — командовала Эйприл. — Вы должны чувствовать каждый дюйм своего тела.

— Да я стараюсь, — смеялась Энн.

— Расслабьтесь, — советовала Синди. — Бедра должны следовать за коленями, представьте, что вы — змея. Вот так. Очень сексуально. Очень мило. Отлично, отлично…

— Она чертовски способная. — Эйприл зааплодировала.

В гримерную вернулась Дженнифер:

— Эй, Эйприл, тебе пора, поторопись! А, вы учите художницу танцевать? Поостыньте. Покажите ей сначала несколько движений руками. В сущности, большинство из нас учились танцевать еще в детстве. Ваша мама не водила вас в балетную школу?

— Десять лет, — со смехом подтвердила Энн.

— Тогда неудивительно, что у вас получается. Вот увидите, вы быстро все вспомните. Тело ведь само все помнит, — сказала Эйприл.

— Эйприл, ты опоздаешь, — предупредила Синди.

— Меня уже здесь нет. Энн, это было очень мило. Если вы уйдете раньше, чем я вернусь, приходите снова.

— Спасибо, приду.

Энн не могла больше спокойно оставаться на месте. Ах, как бы ей хотелось вернуться на несколько часов назад и огреть сковородкой Марка Лакросса вместо его напарника с печальным взором.

Переодеваясь, она продолжала говорить:

— Синди, я просто хотела убедиться, что вы в порядке. Думаю, мне нужно поехать домой, посмотреть какое-нибудь шоу по телевизору и хорошенько выспаться сегодня ночью. Если что-нибудь узнаете, позвоните мне. Если я что-то узнаю, я тоже вам позвоню.

— Спасибо, Энн.

— Да, Синди, можно мне завтра сделать несколько ваших снимков?

— Вы хотите нарисовать мой портрет? — Синди казалась польщенной.

— Если вы ничего не имеете против.

— Нет, конечно. Я ведь страшно тщеславная. Буду только счастлива.

— Отлично.

— Да, отлично. Завтра увидимся. Мы вас в конце концов вытащим на сцену.

«Никогда», — подумала Энн, но, улыбнувшись, ответила:

— Мне очень понравился урок. Пока.

Выйдя из гримерной, Энн прошла через кулисы в зал и, обойдя его вдоль стены, минуя бар и оркестровый помост, удалилась.

Странно.

Она чувствовала…

Что за ней наблюдают.

Ну конечно, невесело напомнила она себе, все здесь пялятся на нее, как на белую ворону. А кроме того, она бывшая жена Джона Марсела, а Джон Марсел…

Да, похоже, почти все здесь хорошо относятся к Джону.

Его любят.

Но это не мешает кое-кому думать, что он виновен.

Зато другие точно знают, кто действительно виноват и кто подставил Джона.

Точно знают.

Марк сидел в кабинете Ли Мина и читал отчет о вскрытии тела Джейн Доу.

«Смерть наступила от… удушения». Он отложил бумаги.

— Но ее ведь нашли в воде…

— С удавкой из нейлонового чулка на шее, — закончил за него Ли Мин. — Это очевидно и просто.

— Ладно, значит…

— В легких воды не обнаружено. Она умерла до того, как ее сбросили в воду.

— И раздели.

— Правильно.

— И перед тем у нее было половое сношение с мужчиной, у которого резус-положительная кровь нулевой группы…

— Как и у половины мужского населения земли.

— Итак, секс, потом удушение. Значит, убийца — мужчина.

— Если только она не встретила того, кто был на нее так сердит, уже после полового сношения.

— Но это должен быть кто-то сильный? Ли пожал плечами:

— Разумеется, не слабый ребенок. Но если подкрасться сзади со скрученным чулком наготове…

— Понятно. Тогда физическая сила не обязательна.

— Но и не исключена.

Марк раздраженно вздохнул:

— Стало быть, мы опять ничего не знаем.

— Похоже на то. Правда, еще не получен результат исследования содержимого ее желудка. Мы знаем, где она пила свою «кровавую Мэри», но с кем она ее пила? Может, мы определим, где она ужинала.

— И ужинала ли она в компании, — согласился Марк. — Я уже разослал фотографию и сделанный художником ее предполагаемый прижизненный портрет по окрестным ресторанам. Будем надеяться, что-нибудь выяснится.

— Непременно, — подбодрил его Ли Мин.

— И надеюсь, что это произойдет скоро, — добавил Марк.

Поблагодарив Ли, он позвонил в отделение, чтобы справиться о состоянии Грегори и Джона Mapсела. У обоих наметилось незначительное улучшение. Состояние Грегори из «тяжелого» перешло в «стабильное». Марк вздохнул с облегчением. Все, кто знал Грегори, считали его своим другом, он заслуживал самого лучшего. Если Богу не безразлично, что здесь происходит, он позаботится о Грегори.

Марсел внешне выглядел как вполне здоровый человек, но нет, из комы он пока не вышел и, разумеется, ничего не сказал. И все же врачи были настроены оптимистически.

Покинув заведение Ли Мина, Марк отправился к Энн Марсел домой.

Свернувшись клубочком на кушетке, Энн пила горячий шоколад и старалась убедить себя, что ей не нужно обращаться к врачу, который станет пичкать ее транквилизаторами, пока все это кончится. Тут она услышала стук в дверь и насторожилась.

— Энн!

Она не ответила. Может, он решит, что ее нет дома, и уйдет?

— Энн! — Марк продолжал колотить в дверь.

Отставив чашку и ощущая, как горячий шоколад разливается по всему телу, Энн тихо подошла к двери и прислушалась.

Марк стучал не переставая. Откуда, черт возьми, он знал, что она дома?

— Энн, разрази тебя гром, что с тобой? Открой дверь! Это Марк.

Она прислонилась спиной к двери и крикнула:

— Я знаю, кто ты, чтоб ты пропал!

На мгновение воцарилась тишина.

— Тогда… тогда почему ты меня не впускаешь?

Ответ был готов:

— Потому что ты самодовольный ублюдок, худший из всех.

— Что?!

— Ты ведь чуть ли не на блюдечке преподносишь суду невинного человека, в то время как сам являешься таким же подозреваемым, как он.

— Какого черта…

— Ах, какого черта? Да ведь ты тоже спал с ней, бессовестный мерзавец!

— Ну и что?

— Значит, тебя тоже можно подозревать!

— Но на мне не было ее крови!

— И тебя не искромсали ножом, и ты не лежишь в коме!

— Энн, позволь мне…

— Убирайся к черту!

— Так ты все равно не поможешь разрешить…

— Что разрешить? Ты — полицейский. А я — бывшая жена Джона Марсела. Если он выживет, увидимся в суде.

— Черт тебя побери, Энн…

— Я сказала: убирайся ко всем чертям!

— Нет.

— Сукин сын! Я вызову полицию.

— Я сам полиция.

— Есть и другие люди в вашем ведомстве, знаешь ли.

— Энн, прекрати, впусти меня.

— Почему, черт возьми, ты мне не сказал?

— Ты не спрашивала.

— И ты думал, что это не важно?

— Наша связь вовсе не была романом века, и мы не спали с ней в тот день, когда ее убили.

— Ах вот оно что! С ней у тебя был просто секс?

— Энн, я не намерен продолжать разговор через эту проклятую дверь, — вспылил он.

— В таком случае катись отсюда!

Она в ярости бросилась прочь от двери. Пусть неистовствует и пустословит. Она подошла к мольберту, на котором стоял эскиз портрета Синди, взяла карандаш и начала штриховать глаза.

Марк больше не стучал и не кричал.

Энн постояла с минуту, кусая губы, потом подкралась к двери и прислонила ухо, прислушиваясь.

Ничего.

Повернувшись, она чуть не задохнулась от неожиданности.

Он стоял в гостиной и наблюдал за ней, иронически подняв бровь.

— Черт бы тебя побрал, — выкрикнула она и бросилась в спальню. Он последовал за ней.

— Энн!

Она попыталась захлопнуть дверь у него перед носом, но он успел просунуть плечо. Раздался скрип, и дверь повисла на одной петле.

Энн попятилась, разъяренная, как никогда в жизни…

И в то же время довольная тем, что он так настойчив.

Может, и впрямь следовало рассказать ей, подумал Марк, видя, какой ненавистью светились ее глаза. У него и в мыслях не было скрывать от нее правду, просто речь об этом не заходила.

А теперь вот…

Она была в темно-зеленом махровом халате под цвет глаз. Только что вымытые волосы распушились. Ему страстно захотелось броситься к ней, схватить, снова ощутить то, что он испытал прошлой ночью, забыв все, кроме чувств, которые обуревали его тогда.

— Должна тебя поставить в известность, что твое поведение может быть расценено как превышение полицией своих полномочий, — сухо проинформировала его Энн.

— Я к тебе не прикоснулся.

— Ты нанес мне ущерб, сломав мою дверь.

— Почему, черт возьми, ты не хочешь поговорить со мной?

— Ты был в связи с Джиной.

— Да. Но почему тебя это так злит? Тебя я тогда еще не знал…

— …достаточно близко, — закончила она за него. — Ты спал с ней, когда ее убили?

Он крепко стиснул зубы.

— Насколько мне известно, когда ее убили, с ней никто не спал.

— Ты понимаешь, что я хотела спросить.

— Нет.

Она молчала. Скрестив руки на груди, он спросил:

— Должен ли я понимать твое молчание в том смысле, что ты мне не веришь?

— Не знаю. Почему ты мне о ней не рассказал?

— Ну подумай: когда я увидел тебя в первый раз, тебе не было до этого никакого дела.

— Когда ты увидел меня в первый раз, ты охотился за моим мужем.

— Твоим бывшим мужем.

— Для тебя все проще простого: он спал с ней, значит, он и убийца.

— Он был весь в ее крови. Почему ты начисто отвергаешь этот маленький факт?

— Я его не отвергаю. Но он имеет свое объяснение.

— Какое же?

— Джон пытался ей помочь.

— Да ну? Может, он думал, что сможет вытащить ее с того света?

— Пошел вон! — огрызнулась она.

Марк сделал глубокий вдох, стараясь унять бурю, бушевавшую у него внутри. Больше всего на свете ему хотелось просто подойти к ней и обнять. Но так эта ссора не могла закончиться.

Не говоря уж о том, что гордость его была глубоко уязвлена тем, как запросто Энн отвергла его из-за давнего пустяка, который она сочла чуть ли не изменой.

Покачиваясь с носков на пятки, он наблюдал за ней с возрастающим гневом и раздражением, как вдруг его пронзила мысль: откуда она так неожиданно все это узнала? Ведь ей это стало известно лишь сегодня днем.

— Когда я привез тебя сюда сегодня утром, я велел тебе оставаться дома.

— Нет, лейтенант, я сама приехала сегодня утром домой и не считаю вас вправе указывать мне, что я должна делать. Я взрослая женщина.

— Я велел тебе ехать домой и никуда не выходить.

— Ты не имеешь права велеть мне что бы то ни было…

— Я тебя арестую.

— За что?

— За безответственное поведение, создающее опасность для жизни.

— Чьей?

— Всех, кто находится рядом с тобой. Клуб — весьма опасное место, разве ты еще не поняла этого?

— Клуб — опасное место только в том случае, если Джон невиновен.

Марк ничего не мог с собой поделать, он подошел к Энн, но сжал руки в кулаки и заложил их за спину, чтобы не притронуться к ней.

Он видел, как бьется жилка у нее на шее.

Кончиком языка она облизнула губы.

Но не дрогнула.

Боже, как прекрасны ее шея и эта впадинка, виднеющаяся в вырезе халата. «Мужчине достаточно оказаться рядом с женщиной, чтобы испытать желание», — сказала она тогда.

Женщине для этого нужно чувство.

Казалось, что Энн готова убить его.

— Я ведь признал тот факт, что твой драгоценный Джон может оказаться невиновным, несмотря на море крови и все прочее. Но ты все равно ведешь себя как идиотка, околачиваясь в клубе. Еще одна женщина — которую в последний раз видели живой именно в этом клубе! — убита. Джон Марсел в этот момент лежал в коме. Значит, независимо от того, убил ли он Джину, кто-то другой убил Джейн Доу. Ты хочешь, чтобы и тебя прикончили?